– Я не ослышался? – выдавил из себя вопрос Эберн.

– Не ослышался, – спокойно подтвердил Абелар. – Мы не потребуем за наши услуги ни монеты. Так надо. И ты сделаешь на этом акцент, когда будешь беседовать с атланами. Скажешь, что мы действуем на добровольных началах, потому что не можем находиться в стороне, когда в стране происходит… что-то важное. В общем, там по ходу разговора сориентируешься.

– Подожди-ка, – черная с подпалинами шерсть эмиссара встала дыбом. – Ты ведь понимаешь, что…

– Никакой материальной выгоды нам это предприятие не принесет, – кивнул глава Торговой палаты. – Зато мы запудрим атланам мозги, мол, гатляуры не просто торговцы, поселившиеся на территории Атланской империи, а полноправные граждане, готовые пожертвовать собственными интересами ради блага государства.

– Наша община никогда не станет частью Атланской империи, – рыкнул Вилбер.

– Я это знаю. Вы это знаете. Каждый гатляур это знает. Но другие создания Света должны думать иначе.

– Ладно. Допустим, крылатые извращенцы и бледнорожие начнут считать нас «своими», – произнес Эберн, нервно постукивая когтями по столешнице. – Какой с этого прок?

– Надо быть дальновиднее, – в голосе Абелара промелькнуло раздражение непонятливостью собеседников. – Феи перестанут шептаться у нас за спинами, споры о нашей связи со Светом постепенно исчерпают себя, атланы начнут охотнее допускать нас к государственным делам, в которых крутятся очень крупные деньги, а наше доброе имя затмит все сомнительные эпизоды прошлого гатляуров. Понимаете?

– Как-то идеалистично звучит. Непохоже на правду.

– Со временем это станет правдой.

– Или нет.

– Станет.

Эберн пригладил встопорщенную шерсть и уже готов был высказать очередное возражение по поводу неоднозначного альтруизма, но Абелар опередил его:

– В любом случае это сейчас не важно. Важно то, что создания Света совсем иначе начнут вести с нами дела, если избавятся от предвзятости и увидят в нас неотъемлемую часть страны, а не простых наемников или торговых партнеров.

– Феи – жадные и эгоистичные малявки с чрезвычайно завышенным самомнением, – скривился Эберн. – Да и высокомерные атланы не лучше. Они никогда не будут относиться к нам как к равным.

– Будут, но понадобится время и активное участие в жизни страны, хотя бы номинально. Например, сейчас нам следует помочь атланам в усмирении порождений Тьмы, если среди тех действительно витают бунтарские настроения. Причем сделать мы это должны бесплатно. «Ради Атланской империи», «во имя Света» и прочая чепуха в таком духе.

– Велика вероятность, что мы ничего не приобретаем по итогу.

– Приобретаем – доброе имя.

– Оно ничего не стоит, – небрежно отмахнулся Эберн.

– Само по себе – да, не стоит. Но торговать надо не им, а благодаря ему.

Эмиссар покачал головой и устало откинулся на спинку стула. Если глава Торговой палаты принимал какое-либо решение, то переубедить его практически невозможно. Справедливости ради надо отметить, что Абелар никогда не поступал необдуманно, а выгоду умудрялся извлечь даже из ничего. Своим нынешним благосостоянием гатляурская община прежде всего обязана именно ему.

– Так ты согласен с моим решением? – поинтересовался Абелар, решив, что дал достаточно времени для размышлений.

– Согласен…

– Я против, – прорычал Вилбер, до сих пор хранивший молчание. – Речь идет об участии гвардии в какой-то непонятной игре атланов. Я не могу рисковать бойцами.

– Какой риск, о чем ты говоришь? – поморщился глава Торговой палаты. – Небольшой отряд гатляуров запросто вырежет весь Темный квартал, даже если его несчастные обитатели будут вооружены до зубов, чего, конечно, не может быть. К тому же не факт, что дело дойдет до вооруженного столкновения.

– Допустим, – Вилбер отложил недоеденную половинку яблока. – А если деятельность атланов связана не с темными?

– А с чем, например?

– Любая другая угроза. Серьезная угроза.

– Серьезная угроза не ускользнула бы от нашего внимания, – мягко возразил Абелар. – Здесь именно какая-то мелочь. Все будет в порядке.

Торговые связи всегда доносили едва ли не больше вестей, чем шпионские сети. И если Абелар сказал, что какой-либо серьезной опасности в настоящий момент не существует, то так оно и есть.

– Хорошо. Я передам своим, чтобы были готовы, – недовольно прорычал Вилбер.

Командир гвардии встал из-за стола и пошел к выходу. Остановившись на полпути, он вернулся, забрал недоеденную половинку яблока и затем неторопливо покинул зал.

– Тогда я тоже пойду, – собрался Эберн. – Раз такое дело, то надо немедленно отправляться в Цитадель и все обсудить с… Кстати, кто у нас сейчас комендант Темного квартала?

– Епископ Ферот.

– Не слышал о таком.

– Недавно назначили, – Абелар машинально пригладил усы. – Говорят, он идейный, но делу это не повредит. Ты сможешь договориться. Просто поясни, что мы предлагаем свои услуги бесплатно и исключительно из альтруистических соображений ради…

– Ради фальшивого доброго имени и выгоды в перспективе, – бросил через плечо Эберн, направляясь к выходу из зала.

– Ради блага всех созданий Света, – глава Торговой палаты оскалился, обозначив по-кошачьи широкую улыбку. – Наша причина – наша. А атланам дай их причину.

Друзья – роскошь для порождений Тьмы. Любые дружественные связи рано или поздно растворялись в едком бытии рабов. Побои, голод, холодные ночи, помойный смрад, алкогольное отравление – вот настоящие друзья любого темного, которые ни за что не предадут и не исчезнут. Но бывают и исключения.

Забравшись на огромную стену, которая огораживала Темный квартал от остального Камиена, Ахин увидел, что все уже собрались. Крохотная крытая смотровая площадка на стене стала для четырех друзей чем-то вроде личного убежища, в котором можно скрыться от рабской рутины, тоски и несправедливости мира. Только тут, собираясь вместе по ночам, болтая ни о чем и распивая дешевое вино, они могли хоть немного почувствовать себя свободными.

– Ты сегодня задержался, – заметила Аели и, ехидно улыбнувшись, поинтересовалась: – Элеро все никак не могла выпустить тебя из своих нежных объятий?

– Ага, – вздохнул Ахин, устало плюхнувшись на подгнивший тюфяк. – Чуть не придушила хрупкими ручонками в порыве страсти.

– Опять лютует? – спросил Биалот.

– Как обычно, – отмахнулся одержимый, откупорив прихваченную с собой бутылку какой-то перебродившей отравы. – Просто не надо ее провоцировать, и все будет нормально.

– Будто светлым отморозкам нужен повод…

Сонзера Биалот прекрасно знал, каково ощущать на себе недовольство хозяев. Ему не посчастливилось работать у одного человека-ремесленника, который за малейшую провинность приказывал сынишкам, двум здоровенным имбецилам, избивать темного раба.

– Точно! Сволочи! Пришиб бы их собственными руками, – подхватил силгрим Фип.

– Ты? Своими-то хилыми отростками с переломанными пальцами? – захихикала саалея. – Смотри сам не помри, когда будешь пришибать сволочей!

– Вы что, уже успели напоить Аели? – Ахин подозрительно взглянул на друзей.

– Она такая пришла, – пожал плечами Биалот. – Видимо, у нее в борделе был наплыв щедрых клиентов.

Судя по всему, сонзера прав. Аели до сих пор была одета в откровенное платье, подчеркивающее изящную фигуру змеиной саалеи. Сразу после работы она отправилась на встречу с единственными близкими ей существами, даже не переодевшись. Впрочем, это означало лишь то, что за нее сегодня никто не заплатил. Не так-то просто продать ночь любви с холоднокровной девушкой. Однако она обладала миловидной внешностью, поэтому во время обслуживания гостей в зале борделя каждый третий считал своим долгом усадить саалею рядом, угостить ее напитком и поласкать соблазнительные прелести под легким платьем.

– Много ты понимаешь! – огрызнулась на сонзера Аели. – Я столько времени потратила, обхаживая трех фей и целую толпу людских самцов, а ни одного медяка не заработала.