— Вы напрасно улыбаетесь! — заговорила Рита взбудораженно. — Аркадий Михайлович, Вадим напрасно улыбается! Вы бы видели, что эти жуткие охранники Грибанова устроили в салоне! Я же вам звонила, говорила, они нашли подслушивающее устройство. И опять нас всех трясли! Веня чуть в обморок не упал! И у всех нас взяли отпечатки пальцев, хотя никакого права не имели! Они ведь не полиция! Но никто из нас не сопротивлялся, потому что от этих людей можно всего самого страшного ждать! А теперь получается, если они запугали даже большого чиновника!.. Я, когда просила вас помочь, даже не подумала, что могу втянуть вас в опасную историю. Правда-правда! И если вы сейчас скажете, что мы ни о чем не договаривались, я всё пойму и…

Вадим не дал ей договорить. Взял за плечи, развернул к себе…

У Тамары были тёмные жгучие глаза. Эти глаза пожирали и сжигали.

У Оленьки были светлые чистые глаза. Эти глаза обволакивали и расслабляли.

У Риты же были глаза, похожие на два блюдца, в которых плескались страх и решимость, печаль и надежда, смущение и уверенность. Странные глаза… Хорошие глаза… Совершенно "человеческие".

Вадим посмотрел в эти глаза, подержался за Ритины плечи, соскользнул к рукам, пожал теплые ладони.

— Не знаю, как Аркадий Михайлович, а я собираюсь продолжить.

— Я тоже не боюсь! — поддержал его Казик.

— А я боюсь, — тихо проговорила Рита. — Вам не надо больше заниматься этим делом.

— Не уговаривайте их! — строго велела Софья Михайловна.

— Вот именно, не уговаривайте! — улыбнулся Борисевич, продолжая сжимать Ритины ладони.

Вообще-то их следовало уже оставить в покое, но Вадим отчего-то никак не мог разжать пальцы. И Рита отчего-то даже не шевелилась, словно это были совсем не её ладони или очень даже её, но Вадим имел на них право.

Телефон зазвонил очень вовремя.

— У нас тут очередное ЧП, — сообщил Зубов.

Вадим прижал трубку к уху и вышел из комнаты.

— Трое пацанов лет по пятнадцать-шестнадцать напали на Феклистова.

— То есть как напали?!

— Я следил за Феклистовым. Он вышел из салона и пошёл к себе домой. А во дворе, там очень зелёный двор, полно всяких деревьев и кустов, на него налетели трое. Один, довольно здоровый, толкнул, второй, довольно длинный, попытался огреть кирпичом по голове, а третий, ни то ни сё, крутился рядом вроде как на шухере. Я, конечно, вовремя подскочил, длинный Феклистова совсем слегка задел, в лучшем случае царапина будет, Феклистов дёру дал, легкоатлет позавидует, и пацаны тоже дёру дали в разные стороны. Но я одного сцапал, того, что рядом толкался, и на "явку" нашу привез. Я уже из машины нашим звякнул, мне быстренько ключи от "явки" привезли. В офис уж не стал, зачем, правильно?

— Правильно.

— Ну вот, пацан в комнате сидит, ждёт, наверное, что сейчас утюг греть начну.

— Дергаться не пытается?

— Не… Затаился, как мышь под метлой. Тебя подождать?

— Сейчас подъеду.

Борисевич вернулся в комнату и первое, что увидел, перепуганную Риту, которая тем не менее пыталась говорить по телефону подчеркнуто спокойным тоном.

— Да, Веничек, конечно. Ты только не волнуйся. Не надо ничего себе накручивать. Я сейчас же к тебе приеду. Это случайное совпадение, поверь.

Она бросила мобильник в сумку и почти простонала:

— Веню хотели убить! На него напали во дворе и хотели ударить кирпичом по голове! Его спас случайный прохожий!

— Я знаю, — сказал Борисевич. — Этот случайный прохожий мой приятель. Я попросил его присмотреть за вашим Феклистовым. Одного из тех, кто нападал, мой приятель задержал. Я сейчас отвезу вас к Феклистову, и вы будете меня там сидеть и ждать. Сам я поеду и побеседую с тем парнем, а потом доставлю вас домой. Вы поняли?

— Вы еще какого-то приятеля взяли?! Смотреть за Веней?! — вскричала Рита, и вид у неё при этом стал, как у разъярённой кошки.

— Это мое дело! — рявкнул Борисевич. — Мы с вами договорились, вот и не вмешивайтесь! Если бы не мой приятель, ваш приятель валялся бы в собственном дворе с раскроенным черепом!

Прозвучало это довольно жёстко и даже грубо, но Рита не возмутилась, напротив, разом вдруг как-то обмякла и пробормотала:

— Ну да… ну да… какой ужас… я должна ехать к Веничке…

— И ждать меня там. Понятно? — повторил Вадим.

— Я тоже с вашего позволения поеду с вами, — встрял Казик. — Но именно с вами, Вадим Юрьевич, — уточнил он. — Я вам, вполне вероятно, пригожусь. Как психолог.

Борисевич пару секунд подумал и кивнул. Как психолог? Что ж, не исключено. Чёрт его знает, как себя может повести тот пацан. Уж в ком в ком, а в детях Вадим разбирался плохо.

ГЛАВА 23

Аркадий Михайлович, конечно, не ожидал увидеть эдакого молодого бандюгана, прикованного наручниками к батарее, а рядом расхаживающего хищными кругами мордоворота если не с пистолетом, то с дубинкой наперевес, однако и такого не ожидал увидеть тоже. Как-то иначе представлял он себе и помощника Борисевича, и хулиганствующего подростка.

Валера Зубов, лицом незаметный и фигурой непримечательный, восседал в кресле нога на ногу, а рядом с ним на стуле жался пацан лет пятнадцати — хлипкий, угловатый, аккуратно подстриженный и чистенько одетый. Типичный подросток с поправкой на интеллигентское происхождение.

Пацан настороженно посмотрел на вошедших и произнес вежливо:

— Здравствуйте.

— Здравствуй. — Борисевич оглядел парня с головы до ног и спросил: — Ну и что ты нам расскажешь?

Что-либо рассказывать парню явно не хотелось — с одной стороны, фасон держал, с другой — боялся. Сидел, насупившись, и молчал — растерянный и потерянный.

"Нормальный мальчик из приличной семьи, — прикинул Казик. — Зачем он в это впутался?"

— Я слушаю! — угрожающе произнес Борисевич. — И для тебя лучше, если ты не будешь испытывать моё терпение.

Парень вжался в спинку стула и зажмурился. Аркадий Михайлович аккуратно потеснил боком Борисевича, похлопал по плечу пацана и поинтересовался:

— Как тебя зовут?

Пацан осторожно разомкнул веки, зыркнул в сторону Борисевича, перевёл взгляд на Казика и буркнул:

— Артем.

— Ну вот что, Артем. Ты и твои приятели попали в очень скверную историю. Вы напали на очень известного человека, модельера Вениамина Феклистова. Вот этот господин, — Казик кивнул в сторону Зубова, — всё видел. И мы, — он кивнул в сторону Борисевича, — ему верим. И Феклистов подтвердит, что его пытались кирпичом по голове ударить. Так что не хочешь, ничего нам не рассказывай. А расскажешь всё в полиции. Конечно, расскажешь, — заверил он душевно. — Как иначе? А уж после судить вас с приятелями будут, срок дадут, ну и так далее. Ты, похоже, парень неглупый, понимаешь, что всю свою дальнейшую жизнь ты окончательно изгадишь. Только задай себе вопрос: ради чего? Просто похулиганить захотелось? Вот в это-то как раз я не верю. Ты производишь вполне приличное впечатление. Значит, — "выдал догадку психолог, — кто-то и тебя, и твоих приятелей подговорил. Очень скверный человек! В тюрьму вас отправить захотел! Причём за убийство!

— Вы чего? Какое убийство?! — буквально взвизгнул Артем. — Мы убивать не собирались! Мы… просто пугануть хотели!

— Кирпичом?

— Ну-у-у…

— У тебя есть два варианта, — строго сказал Казик. — Либо едем в полицию, либо ты всё расскажешь нам, и мы постараемся тебе помочь. Что ты выбираешь?

— Вас! — выпалил Артем.

— Тогда мы тебя слушаем.

— Мы с ребятами в Первомайском сквере тусовались… — уныло заговорил Артем. — Мы там часто после уроков тусуемся, если погода хорошая… Вот к нам этот парень и подошел… шибздик такой, мелкий… но хиппаристый… Под хиппи то есть. Джинсуха драная, волосы длинные, очки здоровенные и что-то типа панамы… тоже здоровенной.

— А лет ему примерно сколько? — уточнил Казик.

— А кто его знает… — пожал плечами Артем. — Но не пацан… взрослый вроде…