«Романову было в высшей степени присуще то, что называется личным обаянием, - вспоминает Виктор Никитич Лазарев. - Сутулый, с открытым русским лицом, с медленными движениями, всегда немного рассеянный и всегда внимательный и доброжелательный - таким передо мной предстает Николай Ильич…» Вместе с тем у него «на всю жизнь сохранилась легкая ранимость и застенчивость».
И далее Лазарев продолжал: «Он был удивительно терпелив, и эта его доброта и мягкость в обращении с людьми так крепко их привязывала к нему, что они ощущали в нем «общего друга». В моем формировании как человека и ученого годы общения с Николаем Ильичом сыграли решающую роль… Как лектор, он никогда не торопился, не «мельчил», его спокойная размеренная речь всегда была продуманной, а мысли весомыми… Она была «академической» в лучшем смысле этого слова, неторопливой, ясной, бьющей в верную точку, без игры на внешние эффекты. Николай Ильич всегда говорил по существу, и поэтому слушатели всегда уходили с его лекций внутренне обогащенными».
Романов и открыл юбилейную сессию музея докладом о нидерландских тканых коврах. Было заслушано и обсуждено 12 выступлений, которые сделали К. М. Ма-лицкая, В. Н. Вольская, В. Н. Лазарев, М. В. Алпатов, В. М. Невежина, Л. П. Харко, В. И. Авдиев, В. Д. Блаватский, С. И. Тюляев, В. В. Павлов, О. Н. Глухарева.
Тема сессии, естественно, оказалась намного шире, чем подведение научных итогов одного коллектива. Доклады по специальным вопросам искусствоведения, к примеру, Малицкой - о творческом пути Зль Греко, Алпатова - о картине Коро «Утро в Венеции», Лазарева - о новых памятниках венецианской живописи, вызвали оживленную дискуссию.
Бритова записала в дневнике: «Замечательный доклад Алпатова о Коро». Когда же я спросил о нем Михаила Владимировича Алпатова, профессора, действительного члена Академии художеств СССР, лауреата Государственной премии СССР, он ответил:
- Мне трудно говорить о своем докладе, да и это так давно было! Могу только сказать о прекрасных выступлениях на сессии Романова и Лазарева…- Остался в памяти и вечер, посвященный 75-летию Николая Ильича и 50-летию его научной и педагогической деятельности, который состоялся, кажется, в начале марта 1943 г. Ведь мы - все его ученики и многим ему обязаны. Собрались, помню, а в зале свет погас. И читали мы доклады, произносили приветствия в темноте. Но все равно было замечательно!
- Да, действительно свет тогда в зале погас! - подтверждает Ирина Александровна Антонова. - Я читала приветствие от студентов Московского университета, где Николай Ильич был профессором. Происходило его чествование в Доме архитектора. До сих пор храню открытку, которую Романов прислал мне с благодарностью за выступление на этом вечере…
Вновь обращаюсь к воспоминаниям о Романове Виктора Никитича Лазарева. «Суровая война находилась в своем апогее, - -отмечает он, - поражение немецких захватчиков под Сталинградом уже обрисовало контуры грядущей победы, что вселяло радужные надежды, сама же жизнь и особенно быт продолжали оставаться трудными. И тем не менее на юбилей Николая Ильича пришло много народа - все, кто его почитал и любил… Ученики и друзья Николая Ильича просто говорили о том, как его любят, как они ему благодарны за все им сделанное, как они почитают его высокие человеческие качества».
26 ноября 1942 г. Сегодня Малицкая защитила диссертацию…
Ксения Михайловна Малицкая защитилась на степень кандидата искусствоведения блистательно. По мнению специалистов, «ее выдающийся труд, посвященный испанскому искусству XVI - XVII веков, внес значительный вклад в советское искусствознание, и он остается единственной работой на русском языке в этой области».
Но первым «военным» диссертантом - доктором наук - в музее становится летом 1942 г. Всеволод Владимирович Павлов. Его диссертация называлась «Древнеегипетский скульптурный портрет до эпохи эллинизма» и как бы завершала проблемы, поднятые им в книге, изданной в 1937 г. Поскольку свободных помещении в здании университета не нашлось, то защита проходила в… классе средней школы на Бронной. Официальные оппоненты - академик Василий Васильевич Струве, Михаил Владимирович Алпатов, Виктор Никитич Лазарев уместились за старым учительским столиком, бывшим свидетелем, вероятно, сотен школьных экзаменов, но докторской защиты, наверное, впервые! Остальные участники научного заседания расселись за школьные парты, что вызывало смех, всевозможные остроты и шутки. Радостное было настроение, приподнятое!
Всеволод Владимирович жил за городом, на 42-м километре по Казанской дороге, ехать к нему было далеко и сложно. Поэтому после защиты все направились на квартиру к Алексею Алексеевичу Сидорову, другу семьи Павловых. Здесь устроили «пиршество». Наиболее запомнившимся деликатесом были маринованные опята.
Затем было еще несколько «военных» защит. Темой кандидатской диссертации Ирины Александровны Кузнецовой были «Литературные сюжеты в живописи французских романтиков», Льва Петровича Харко - «Культ Афродиты на Боспоре Киммерийском», Веры Николаевны Вольской - творчество выдающегося французского художника Никола Пуссена.
Наталья Николаевна Бритова, как она отмечает в дневнике, 17 июля 1943 г. подала документы в аспирантуру. Кандидатскую диссертацию защитила после окончания войны. (Так же как и Надежда Николаевна По-гребова, которая затем перешла работать в Институт истории материальной культуры. Стала видным археологом. Скоропостижно скончалась в 1960 г. Сказались, вероятно, тяжелые годы войны.)
Музейные коллекции не только сохранялись, они активно пополнялись. Пожалуй, первым значительным приобретением был великолепный «Портрет И. И. Шувалова», написанный в 1774 - 1775 гг. популярной французской художницей Виже-Лебрен. А получилось так. Кто-то позвонил в музей и взволнованно сообщил, что в магазине Ювелирторга, что в Столешниковом переулке, продается мужской портрет с авторской подписью Виже-Лебрен. Цена его была немалой. Но Крылова нашла какие-то музейные деньги, и с ними в магазин спешно направились Павел Дмитриевич Корин и Сергей Николаевич Тройницкий, крупный специалист по западной живописи. Купили картину, принесли ее в музей. Ну а узнать, кто на ней изображен, не составило большого труда - -иконография Шувалова обширная, хорошо знакомая специалистам.
Я упоминал уже Сергея Николаевича Тройницкого. В музее он появился лишь в 1943 г., но не могу не сказать о нем с глубочайшим уважением. Когда увидел его фамилию в одной из архивных бумаг, весьма удивился. Спросил Александру Андреевну Демскую:
- Не тот ли это Тройницкий, из ленинградского Эрмитажа?
- Да, Сергей, Николаевич Тройницкий…
Личность знаменитая, легендарная в истории русского и советского музейного дела. Еще в 1908 г. «был причислен к Эрмитажу». В октябре 1917 г. он, главный хранитель Эрмитажа, принял самое активное участие в сохранении его сокровищ. Тогда же был назначен первым советским директором Эрмитажа и руководил им до 1927 г. Перед войной переселяется в Москву и становится сотрудником музея «Кусково» до 1944 г. В это время часто приходит на Волхонку, помогает сотрудникам музея. С 1945 г. до своей смерти в 1948 г. заведует здесь отделом декоративного искусства.
С его и Корина «легкой руки» музей начал своп блистательные приобретения. Купили «Портрет юноши» французского мастера XVIII века, из Государственной закупочной комиссии пришел скульптурный бюст Марии-Антуанетты, созданный французом Огюстеном Пажу и ныне находящийся в постоянной экспозиции; «Портрет папы Пия V», написанный римским художником XVI столетия Шнпионе Пульцоне и отмеченный высокими художественными достоинствами, в 1944 г. поступил из Государственной закупочной комиссии. И, конечно, «Портрет Родриго Васкеса», созданный великим Эль Греко и какими-то неисповедимыми путями попавший в музей в 1945 г. из Горького.
…Сокровища Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина возвратились из Новосибирска в Москву утром 21 ноября 1944 г. К 23 часам все работы по разгрузке, как доложил дирекции главный хранитель Николай Федорович Лапин, были завершены. Новая экспозиция сделана под руководством заместителя директора Бориса Робертовича Виппера. 3 октября 1946 г., после пятилетнего перерыва, музей открыл двери перед первыми послевоенными посетителями.
