НАЦИСТЫ НАВЕРХУ
В первые шесть месяцев национал-социалисты свели на нет остатки свобод Веймарской республики. Ко времени смерти Гинденбурга в августе 1934 года Гитлер был главным хозяином Германии. Едва ли прошел месяц, когда судьба дала ему фактически карт-бланш. 27 февраля 1933 года психически больной двадцатилетний голландец Мартин ван дер Люббе поджег Рейхстаг. С криком «коммунистический путч» Гитлер на следующий день положил перед президентом указ, вызванный чрезвычайным положением — «Указ о защите народа и государства». Разработанный для таких прусских проблем, как поджог, восстание и террор, указ теперь распространился на весь рейх и обеспечил юридическую базу для правления национал-социалистов{684}.
В начале марта 1933 года помогли избиратели, отдав новому режиму 43,9 % голосов — не правящее большинство, но определенно прирост по сравнению с предыдущими результатами. После указа о чрезвычайном положении от 28 февраля и результатов мартовского голосования, новый парламент 23 марта провел закон о предоставлении чрезвычайных полномочий правительству — «Закон об избавлении от нищеты и страданий немецкого народа и рейха». За него депутаты проголосовали в пропорции четыре против одного{685}. Всех, кто мог ранее сомневаться в намерениях нового режима, теперь увидели его истинные цвета реющими на мачте.
Начиная с апреля, Гитлер отправлял собственных губернаторов в государства-участники для учреждения своего официального присутствия на всех германских землях. Губернаторы на местах наблюдали за претворением в жизнь политики канцлера. В отличие от премодернистских эмиссаров императора, которым приходилось полагаться на непостоянные региональные армии для продвижения своих целей, к услугам губернаторов Гитлера были местные штурмовые отряды, СС, контингенты «Стального Шлема» в дополнение к национальной армии{686}.
Национал-социалисты использовали закон, чтобы попасть во власть, не скрывая намерений его нарушать. Оказавшись у власти, партия действовала так, как обещала. Как знал любой читатель «Майн Кампф», истинный ариец в каждой культуре — это не тот, кто играет по правилам, а тот, кто побеждает, несмотря на них. Гитлер ненавидел христианство и коммунизм за их социальное равенство и статические общества, а главными корнями обоих видов чумы называл больше всего ненавидимых им евреев{687}. Хотя антисемитизм не являлся острием копья пропаганды и успеха нового режима, канцлер рано попробовал провести антиеврейские законы. В первые дни апреля прошел однодневный бойкот еврейского бизнеса, навязанный, несмотря на громкие протесты внутри страны и в международном масштабе. Через неделю после бойкота новые законы исключили евреев из гражданской службы и юриспруденции, отказали еврейским врачам в доступе к пациентам, пользующимся государственной страховкой, снизили квоту еврейских детей, принимаемых в государственные школы. Римским католикам тоже заткнули рты; по согласованию с Ватиканом священнослужителям запретили давать социальные или политические комментарии во время лечения душ{688}.
К июлю 1933 года после заключения в тюрьмы, высылки или запугивания политических оппонентов, которых национал-социалисты заставили замолчать, в партии оказалось 2,5 миллиона человек. Фактически она стала единственной политической партией Германии. Всего за несколько месяцев большое количество немцев, от гражданских служащих до содержателей местных клубов для игры в боулинг, были успешно gleichgeschaltet [gleichgeschaltet (нем.) — унифицированы], или поставлены на место. К середине ноября Рейхстаг распустили, Германия больше не являлась членом Лиги Наций и массово перевооружалась в нарушение Версальского договора. Когда после ноябрьских выборов собрался новый Рейхстаг, национал-социалисты получили последнее орудие, которое им требовалось для начала мировой войны: все депутаты поддерживали Гитлера. Пришло время, как и обещали избирателям национал-социалисты, отплатить тем, кто втыкал нож в спину Германии{689}.
Прежде тем, как сделать это, Гитлеру требовалось провести домашнюю чистку. Он намеревался избавиться от руководства штурмовых отрядов, которые на протяжении лет оставались подстрекателями и смутьянами, а их начальник, Эрнст Рем, хотел, чтобы его солдаты стали основной армией Германии. Нельзя было исключать, что Рем сможет бросить вызов и самому фюреру. Это беспокоило командующих национальной армии, которые теперь держали ключ к успеху Гитлера.
30 июня 1934 года осталось в истории, как «ночь длинных ножей». К рассвету 2 июля представители СС убили высшее руководство штурмовых отрядов и многих других политических оппонентов. Оставшиеся возможные оппозиционеры либо сбежали, либо оказались в тюрьме{690}. После бойни сокращенное количество штурмовых отрядов осталось под командованием СС, а войска СС с тех пор стали давшими Гитлеру клятву телохранителями и приверженцами. Бойня получила одобрение подавляющего числа членов парламента, как и общественности — помогли слухи о планируемом Ремом перевороте и карикатуры на тему его сексуальной ориентации{691}. Убийства послужили цели, ради которой и осуществлялись. От немецких военных подобной угрозы Гитлеру не возникало до 1944 года.
Аннулирование Версальского договора
Между 1934 и 1936 годами Германия восстановила свой политический и географический статус, существовавший до Версальского договора. Самый большой урон Первая Мировая война нанесла западному берегу Рейна, где заключенный ранее пакт о ненападении с Польшей позволял теперь сконцентрировать германские войска. Годом позже, ранее оговоренным решением путем плебисцита Германии был возвращен Саар. После марта 1935 года германские военно-воздушные силы на давно запрещенных моторных самолетах вернулись в небо. Поскольку союзники тоже перевооружались, правда, на другой скорости, Лига Наций не бросала вызова этим зловещим инициативам. К марту 1936 года изготовление мечей перешло в звон мечей, когда германские солдаты, не получая сопротивления, двинулись в демилитаризированную Рейнскую область. Ответом союзников стало признание агрессии — с отведением глаз и скрещиванием пальцев в иллюзорной надежде, что первый большой отхваченный кусок может оказаться последним.
К 1938 году куски стали только больше, а голод сделался неутолимым. Бросая вызов Версальскому договору дальше, германская армия, восстанавливая сказочную «великую Германию», которая вдохновляла Гитлера еще школьником в Линце, промаршировала в Австрию. Та, по большей части, ее приветствовала. Эта вновь объединенная, осознающая свою этническую общность Германия отправилась силой отбирать землю, которую считала необходимой для своего растущего населения — в основном, у чехов и поляков. Чехословацкая территория у Судет, где большинство населения также говорило по-немецки, пала следующей, но в отличие от Австрии, она лягалась и кричала. Ее крики слышали, но игнорировали союзники. Прибыв в Мюнхен в сентябре 1938 года, чтобы выступить по вопросу захвата Германией территории в районе Судетских гор, премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен блаженно закрыл глаза на потерю жизненно важного чешского буфера. А через шесть месяцев германские солдаты уже шагали по Праге. Затем, после подписания пакта о ненападении, смертельные враги — Германия и Советский Союз — осуществили неожиданное нападение на Польшу в сентябре 1939 года, завоевали и разделили несчастную нацию в соответствии с ранее оговоренными тайными положениями договора. После этого в 1940 году германская армия методично прокладывала путь в Данию, Норвегию, Бельгию, Нидерланды, Люксембург и — в сопровождении итальянских союзников — во Францию. Среди великих держав Европы свободной на западе осталась только Великобритания.
Гибель Германии
3 сентября 1939 года Великобритания и Франция объявили Германии войну, тем не менее, мало что делали большую часть года. Германия не могла выйти победительницей без триумфа над Великобританией и Россией. Если бы немцы сделали по-своему, то Россия стала бы для Германии тем, чем Индия была для Англии — Lebensraum [Lebensraum (нем.) — жизненное пространство] для «высшей» расы. Гитлер считал русских даже ниже евреев, называя их «грубыми первобытными животными». Он сравнивал их организационные способности скорее с кроличьими, чем муравьиными или пчелиными. Тем не менее, он также верил, что «капля арийской крови» все еще течет в венах русских, делая их нацией, среди которой можно навести порядок. Евреи являлись более опасным народом из-за их дисциплины и установок, которые им вдалбливаются Торой. Считая большевизм «незаконным ребенком» иудаизма и христианства, Гитлер рассматривал поражение русского народа, как освобождение его от трех калечащих идеологий{692}.
