К 1848 ГОДУ
Несмотря на два десятилетия реставрации, Германии все еще предстояло встретиться со своим «1789 годом». Ее исторически тянуло в двух направлениях — как в консервативном, так и в либеральном. Немцы были наименее вероятными кандидатами среди европейцев, чтобы считать несовместимыми социополитические альтернативы девятнадцатого столетия. Несмотря на усилия Венского конгресса повернуть часы назад, слишком много немцев видели благословение в увеличивающихся возможностях и свободе, чтобы спокойно возвращаться к зафиксированному, иерархическому миру князя Меттерниха. Теперь большим вопросом для немцев стала степень, в которой старый и новый мир могут приспособиться друг к другу, поскольку у немцев имелись крепкие привязанности к аспектам обоих.
Вартбург, 1817 год
Первое значительное собрание послевоенной нации случилось в Вартбургском замке в Эйзенахе в Тюрингии, месте перевода Лютером Нового Завета на немецкий язык, и для многих — пункте рождения современной пангерманской культуры. Там 18–19 октября 1817 года произошло пересечение празднования трех известных новаторских для Германии событий: трехсотлетия протестантской Реформации, недавнего появление национального движения студенческого братства и четвертой годовщины поражения Наполеона под Лейпцигом.
Движение братства было реакцией нового поколения студентов на французскую оккупацию и кажущуюся попытку Венского конгресса заморозить национальное развитие Германии. Оно по большей части привлекало идеалистов из протестантской молодежи, нацеленной сохранить истинную германскую культуру внутри свободного, реформированного и объединенного германского государства. Хотя французские рефрены эхом отдавались в их песнях, они пели германские мелодии, излагая средневековую и имперскую германскую историю.
Количество студентов, которые присоединилось к движению, было относительно небольшим, а прибывших на фестиваль еще меньше. Тем не менее, они представляли сегмент общества с влиянием, значительно превосходящим их количество, и были глубоко преданы идее (многие отрастили бороды и одевались в стиле более ранних поколений германцев){381}. Среди националистического пыла и энтузиазма, которые князь Меттерних считал революционными, собравшиеся в Вартбурге маршировали под красно-черно-золотым флагом прусского подразделения Адольфа Фрейхерра фон Лютцова, героев Битвы народов. В дальнейшем этот флаг будет реять над тремя Национальными Собраниями, к которым восходит современная германская демократия: Франкфуртским Национальным собранием 1948-49 гг., Веймарской республикой 1918-33 гг. и послевоенным Парламентским советом 1949 года.
Проявленный национализм был узкошовинистическим. За редкими исключениями братства не пускали в свои ряды некрещеных евреев, вынуждая их формировать собственные объединения. Во время празднований в Вартбурге был сожжен ряд «иностранных» книг: прусские полицейские законы, Свод законов Наполеона и работы раввинов{382}. В этом представители протестантского братства, похоже, следовали за примером Мартина Лютера за три столетия до них. В декабре 1522 года Лютер со своими студентами сжег в Виттенберге книги по каноническому праву, папские указы и схоластическую теологию в виде протеста против проклятия Реформации папством{383}.
В 1819 году студент-радикал по имени Карл Санд совершил покушение на известного реакционного писателя Августа фон Коцебу. Это действие дало князьям повод запретить университетские братства и закрыть городские газеты — два средства массовой информации, печатавших революционные речи. Во время встречи в Карлсбаде (совр. Карловы Вары) в 1819 году князья, опять под предводительством Меттерниха, ввели новые репрессивные меры. Они оставались законом до 1848 года.
Хотя главной целью студентов являлась объединенная Германия со статусом великой державы, их политический либерализм был искренним и делал движение прогрессивной силой в годы после консервативного отступления Венского конгресса. С 1819 года движение было загнано князьями в подполье, оно заново выйдет на арену в 1840-ые годы, участвовать в нем станет более старое и более осторожное поколение{384}.
ИЮЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ ВО ФРАНЦИИ
В 1820-ые и 1830-ые годы дрема и бездействие были самым разумным состоянием для германских либералов и революционеров. В это же время в Швейцарии, Италии, Польше и Франции спорадические протесты и восстания поддерживали национальные движения за свободу. В особенности вывел из себя правящие круги провал династии Бурбонов во Франции. Реакцией на действия короля Карла X, подавившего неожиданную победу либералов на выборах, стала так называемая Июльская революция 1830 года. Беззастенчивое подавление королем несогласия и проведение новых выборов повернуло средний класс против монархии, выгнав более бедных французов на улицы. Во время сражений погибло почти две тысячи человек. После этого либеральная фракция французских депутатов организовала отречение короля от престола и установила конституционную монархию. Хотя новое правительство действовало под революционным триколором, оно предпочитало средний класс и политический средний путь. Угроза успешного пролетарского восстания делала низший класс таким же отвратительным для него, как и стоявших сверху королей.
Июльская революция оказалась «заразной» и вдохновила на протесты и предосторожности. Хотя в Берлине и Вене почти ничего не происходило, полицию и солдат в состоянии боевой готовности отправили в многочисленные германские земли. На севере (Брюнсвик, Гессен-Кассель, Ганновер и Саксония) и юге (Баден, Вюртемберг и Бавария) местные демократические движения поддерживали протесты. Если не считать законодательных результатов, французы и немцы долго не забывали жуткие июльские дни, когда короли и средний класс заново обнаруживали силу народа — как организованного, так и беспорядочного. Среди тех, кто близко принял к сердцу этот урок, был тогда пятнадцатилетний Отто фон Бисмарк, будущий германский канцлер{385}.
«МОЛОДАЯ ГЕРМАНИЯ»
За борьбой во Франции наблюдали влиятельные группы немцев, готовые вести Германию в демократическом направлении. Движение «Молодая Германия» требовало для всех немцев, включая женщин и евреев, прав и свобод. В то время это оспаривалось в других землях. Среди предводителей движения был поэт и эссеист Генрих Гейне, принявший христианскую веру еврей, во всеуслышание поддержавший Июльскую революцию. Известные работы Гейне с описанием путешествий и восхвалением радикальной демократии, привели его к высылке в Париж после 1830 года. Он был не единственным в Германии, кого заставили замолчать. Как и движение студенческого братства в 1817 году, «Молодая Германия» также провела свою провокационную демонстрацию — в Гамбахе, в Баварском пфальцграфстве в 1832 году. Там собралось примерно тридцать тысяч человек, которые возбужденно промаршировали вокруг руин замка. Этот протест получил название «высшей точки раннего германского либерализма»{386}. В течение года вновь появившиеся на арене участники движения братства осуществили набег на правительственный военный склад во Франкфурте.
В эти десятилетия нарастающих протестов и репрессий движение за свободу имело молчаливого союзника среди промышленных магнатов. Они также сильно стучались в двери прогресса и перемен в своем профессиональном мире, как социальные и политические реформаторы эпохи бились в свои. Во второй четверти столетия газовые фонари превратили Берлин в город, которому больше не требовалось спать. Первые пассажирские поезда ходили между Нюрнбергом и Фюртом на юге и Берлином и Гамбургом на севере. По южной Германии, как одуванчики, появлялись прядильные и ткацкие фабрики. Первый пароход пересек Атлантику, следуя из Бремена в Нью-Йорк.
Точно также жизненно необходимым для германского прогресса и модернизации было освобождение торговли. До 1834 года тридцать восемь тарифных и таможенных зон тормозили межрегиональное движение и угрожали новой коммерции в пользу местной торговли и промышленности. Как средневековые замки, усеивающие землю, эти барьеры сигнализировали о «партикуляризме» и приглашали к конфликту. По инициативе Пруссии в 1834 году был создан Таможенный Союз, интегрировав земли с общим населением в двадцать три миллиона человек. Австрия была исключена из него, что выглядело угрозой{387}. Результатом стал быстрый экономический рост для членов Союза, продолжавший напоминать о пользе и преимуществах объединения и свободной торговли.
