И почему я слышу во всем этом намек на то, что все, во что превратится мое несчастно тело в самом ближайшем будущем, будет исключительно справедливо и заслужено.
Устремленный на меня взгляд Ашеса темнее самой грозной тучи, которые я только видела в своей жизни, но я все равно с честью его выдерживаю. Мне нечего стыдится, я не сделала ничего плохого, даже если нарушила какие-то правила. Но все это я делала не для личной выгоды, не для того, чтобы причинить кому-то вред или сделать больно - я просто пыталась отыскать правду среди океана лжи. Даже если моя правда не воскресит мою семью, она очистит их имена и навсегда смоет незаслуженный позор.
— Эта рабыня, - таумати выставляет руку и указывает на меня торчащим из объемного рукава скелетоидным пальцем, - использовала запрещенную магию так же, как и ее недостойная сестра, которая убила много невинных душ. Она должна ответить по закону, и любой, кто встанет между ней и справедливым императорским правосудием, будет наказан не взирая на титул и количества серебра в его кармане.
Ашес снова дергается вперед, но рука дяди надежно удерживает его на месте.
А когда проходит и моя первая эйфория, я понимаю, как сильно он рискует, находясь здесь. Ведь если сейчас ему не хватит здравомыслия и он сбросит фальшивое обличье - все то, ради чего он так долго притворялся мертвым, в одночасье рухнет.
— Серебро? - Кайлер запрокидывает голову и издает несколько абсолютно наигранных механических смешков. - Серебром мы кормим своих свиней. Но довольно. - Он снова становится резким и холодным. - Я бы хотел увидеть какие-то доказательства тех страшных обвинений, которые вы предъявляете этой девушке. Что-то более весомое, чем ваши ничем не подкрепленные угрозы и выпростанные пальцы.
— Слово императорского таумати - слово императора, - каркает черная тень, стоящая справа.
— Доказательства, - повторяет Кайлер, - или я не сдвинусь с этого места.
— Я вспомнил! - выкрикивает из толпы гнусавый парень, и делает шаг вперед.
Черт! Это он вчера отрабатывал в библиотеке и пропустил меня в Архив.
Я чувствую, как предательский холод страха все-таки поднимается по моим ногам, проникает под кожу и сворачивается в желудке тяжелым ледяным камнем.
— Она вчера приходила в Архив! - Из-за волнения я и без того мерзкий голос становится на несколько октав выше и противно звенит в ушах. - Она спускалась туда, чтобы найти старинные книги!
«Это ложь!» - чуть было не выкрикиваю я, но вовремя понимаю, что только половина из его слов - неправда. И если я буду пытаться отрицать вс е сразу, то потом, когда окажется, что я все-таки спускалась в Архив, уже никто не будет разбираться, что именно в истории этого парня, было враньем.
— Ты лжешь, - спокойно отвечает мой неожиданный защитник. - Он говорит неправду! - уже громко, обращаясь ко всем «зрителям».
— Я видел ее собственными глазами! - Парень скрещивает пальцы, призывая в свидетелей кого-то из Взошедших. - Она говорила что-то о возмездии, когда уходила несколько минут спустя!
И это тоже ложь, потому что он вообще про меня забыл, и запер внутри. И только благодаря его рассеянности, я осталась жива. Взошедшие, у вас весьма причудливое чувство юмора, раз сперва вы руками этого парня спасли меня от страшной и мучительной смерти, а теперь вознамерились использовать его же руки, чтобы отправить меня на плаху.
— Я не давал рабыне никакого пропуска в Архивы - это нонсенс! - тут же подтверждает ректор.
Интересно, мне начинать молиться о прощении моей грешной души уже сейчас или подождать до кульминации? Если бы я наблюдала эту сценку со стороны, то нашла бы ее достаточно занимательной.
— Конечно, - спокойно и уверенно говорит Кайлер, - как и все, что только что сказал этот парень. Он или умалишенный, или просто повторяет по написанному. Но, судя по тому, что он все же каким-то образом находится в числе студентов, значит, хотя бы зачатки мозга у него есть.
— Я видел ее собственными глазами! - продолжает орать парень и таумати снова делают по одному шагу в нашу с Кайлером сторону.
— И каким же, скажи на милость, образом, эта девушка могла попасть в Архив, если ректор только что сам сказал, что не давал таких разрешений? Может быть, ты, в нарушение всех правил, разрешил ей спуститься в Архив без пропуска?
— Но у нее был пропуск! Я видел его собственными глазами!
Ашес смотрит на меня и все больше хмурится. Он точно знает, что у меня не было пропуска, и как он старался заполучить его, чтобы мы могли продолжить наше расследование.
— Прости, Йоэль, - Кайлер говорит достаточно громко, как будто обращается не только ко мне, но и ко всем присутствующим, - Взошедшие мне свидетели, я не хотел этого делать, но когда на кону стоит твоя честь и жизнь, просто не вижу иного выхода.
Звучит так, будто он точно знает, где я провела ночь и что именно делала.
— Йоэль эрд’Кемарри не проникала в Архив, не использовала запрещенную магию и не делала ничего из того, в чем ее несправедливо, и - это должно быть очевидно всем присутствующим - умышленно обвиняют, потому что весь вчерашний вечер всю ночь и сегодняшнее утро она провела со мной.
Глава сорок вторая
Глава сорок вторая
В моей жизни в последние месяцы, случалось множество вещей, о которых я не могла бы подумать даже в самом страшном сне. Предательство моей семьи, скорая казнь родителей, страшная гибель единственной сестры, неоднократные попытки покушения и на мою жизнь.
Рабское клеймо, навсегда изменившее мою жизнь.
Внезапно воскресший Ашес, которого я беззвучно оплакивала почти каждую ночь.
Его еще более внезапно «воскресшая» невеста.
В общем, казалось бы, после всех этих событий единственное, что должно было бы меня беспокоить - состояние своего желудка в конкретный день и час, потому что все остальное, порой, менялось так стремительно, что к этому нельзя было подготовиться.
Но то, что сделала Кайлер…
Если бы он вдруг сказал, что на самом деле никакой не богатенький отпрыск древней династии, а переодетый старый тролль - это звучало бы менее шокирующе, чем эта «правда».
Неудивительно, что все присутствующие сначала замолкают, как будто это их честь и достоинство только что опорочили, а потом внезапно и тоже хором взрываются громким гулом. Даже когда я была просто мерзкой рабыней, они не смотрели на меня с таким отвращением. Кажется, даже черный балахоны таумати презрительно шевелятся.
Но во всей этой вакханалии меня волнует только одно лицо.
И оно не выражает абсолютно ничего.
«Это неправда!» - хочется заорать во весь рот, но Кайлер, как будто предчувствуя это, слегка наклоняет голову в мою сторону и едва слышно (я скорее читаю это по его губам), предупреждает:
— Не делай глупостей, Йоэль, я ведь пытаюсь спасти твою жизнь.
У стоящего рядом с ректором Ашеса каменное выражение лица. Настолько безэмоциональное, что мне хочется подойти к нему и потрогать, не превратился ли он в статую от всех этих «новостей». Единственное, что выдает в нем жизнь - взгляд, который он медленно переводит с меня на моего «защитника» и обратно, как будто пытается понять, когда именно мы успели настолько сблизиться.
«Не верь этому!» - я смотрю на него с мольбой, но именно в этот момент Ашес отводит взгляд и опускает голову так, что волосы падают на лицо и полностью скрывают его от моих глаз.
— Это чушь, - отмахивается таумати, тот самый, невероятно костлявый. И хоть голос его звучит тихо, он заставляет всех собравшихся моментально закрыть рты и снова погружает «сцену» в почти гробовую тишину. - Это существо - рабыня императора. Никто не может иметь с ней никаких дел.
— Где такое написано? - усмехается Кайлер. - И, кстати, что-то я не вижу здесь Ниберу, отстаивающего права на свою собственность. Только его… прислужников, которые с пустого места набрасываются на бедную девушку, вся вина которой только в том, что в этой чертовой академии постоянно что-то происходит! Возможно, все вопросы стоит задавать человеку, на которого возложена прямая обязанность следить за тем, чтобы жизни студентов не подвергались ежедневной опасности?
