Альдо было так хорошо, что от радости хотелось плакать. Осел смотрел на него так, будто хотел сказать: "Нашел время!" Впрочем, он на мгновение утратил свое обычное дурное настроение. Вероятно, он так долго плутал среди времен и миров, что был рад встретить любое знакомое лицо, пусть даже это был и его хозяин.

- Ты скверно выглядишь, - пожалел его Альдо. - Тебя что, никто не кормил?

Альдо говорил лишь затем, чтобы осел не разгадал его намерений, пока он пытается ухватиться за обрывок веревки. Но тот позволил захомутать себя без сопротивления.

- Теперь пошли, хороший ты мой. Посмотрим, как завоевывают землю.

Он легонько потянул за веревку. Животное заупрямилось, вскинув голову. Но у Альдо создалось впечатление, что такое поведение осла спровоцировало не врожденное упрямство. Ему показалось, что Алексис чего-то ждет. Да, кто-то спускался по Проходу. Сначала Альдо разглядел лишь фигуру, одетую во что-то светлое, затем он распознал в ней юную девушку-фолька. Сквозь светлые, немного взъерошенные волосы выглядывали заостренные уши. Ее глаза были широко распахнуты, словно она смотрела на мир впервые.

- Привет! - крикнул ей Альдо.

Она вздрогнула и остановилась.

- Не убегай! - попросил юноша. - Я ничего плохого не сделаю. Подожди!

Быстрыми шагами пошел он к ней. Алекс следовал за ними, как ягненок. Девушка продолжала стоять и молчала. Альдо, приблизившись к ней, откашлялся.

- Привет, - повторил он. - Меня зовут Альдо, точнее, Альдерон. А это мой осел Алексис. А как зовут тебя?

Девушка посмотрела на него, затем на осла:

- А-Алексис.

- Нет, тебя не могут так звать. У тебя что, нет имени?

Она пожала плечами.

- Яди, - произнесла девушка. - Меня зовут Ядира.

Теперь он увидел и остальных. Они двигались с повозкой, в которую был впряжен пони. Сначала все это походило на мираж, но затем послышались низкие голоса мужчин, радостный смех детей и болтовня женщин. Недаром фольки слывут большими сплетниками.

Альдо огляделся. Вокруг поднимался туман. Перед ними раскинулась земля, высились волнообразные холмы, покрытые лесами, перелесками, пересекаемые ручьями и реками. Зеленая земля лежала не тронутая прошлым, ничем не обремененная.

Альдерон взял Ядиру за руку.

- Пойдем, - позвал он, - домой, в Эльдерланд.

Они спускались по древней дороге, держась за руки.

КРУГ ЗАМЫКАЕТСЯ

Чтобы понять конец всей этой истории, вернемся в один удивительный день поздней зимы 778 года по летосчислению фольков, которое имеет право существовать, как любое другое. Представьте, что мы находимся в комнате с камином в доме хранителя, в непосредственной близости от Нового Музея, уже четыре столетия называющегося так. Аромат летнего вина, перемешанный с запахом табачного дыма, заполняет комнату. Трое сидят, склонившись над смятым засаленным куском пергамента: юный фольк с вьющимися волосами, глядя на которого никак нельзя сказать, что он является хранителем и членом Совета Эльдерланда, тучный пожилой торговец, смущенно крутящий в пальцах великолепную пенковую трубку, и пожилая упитанная женщина-фольк.

- Это довольно трудное предложение, - сказал Ким. - Перевести следует примерно так: "Фабиан Пятый Алексис" - это его второе имя или что-то вроде того. "По милости Отца и Матери и по призыву войска"... нет: "По требованию войска император приглашает по случаю своей коронации кого-либо из членов Совета Эльдерланда в первый день месяца импримис в город Великий Ауреолис". Месяц импримис - первый по календарю людей, но третий по нашему, и его мы называем "весенник", - пояснил Ким.

- Но первый день месяца весенника, это ведь уже через четырнадцать дней, - сказала госпожа Мета.

- Подождите, здесь еще что-то написано, - заметил Ким.

Размашистый почерк, несомненно, принадлежал кому-то другому. Ким нахмурил лоб.

- Я не могу это прочесть, - произнес он. - Письмо так замусолено, дорогой Марти, а чернила расплылись так, что ничего не понять.

- Но все же это - приглашение на коронацию в Великий Ауреолис! сказал Март Кройхауф, словно оправдываясь.

Ким удивленно поднял брови:

- Я не думаю, что господину Фабиану во время этой церемонии понадобится наша помощь.

- Но с какой стати вообще будет проходить коронация? поинтересовалась госпожа Металюна. - Я думала, что господин Фабиан уже давно император!

- Император, да, - согласился Ким, так как не мог противоречить историческому ходу вещей. - Провозглашен на поле битвы. Со времен Хальмонда, в течение тысячи лет, ни с кем такого больше не случалось. Но по старинной традиции коронация бывает в первый день года. Фабиан может уже править, но лишь после коронации он станет в глазах Божественной Четы повелителем народов Среднеземья, - объяснил Ким.

- И поэтому очень важно, чтобы кто-то из фольков принял участие в этой церемонии, - сделал еще одну попытку Март Кройхауф. - И это должен быть ты.

- Но почему же именно я? - усомнился Ким.

- Ты не хочешь, по крайней мере, созвать Совет?

- Каким образом? - спросил Ким и начал перечислять: - Помещик Родерих пока еще несовершеннолетний, а жрицы, госпожи Марины, сейчас здесь нет. Что же касается бургомистра, то он будет выбран только через два месяца, к майским праздникам... - При этом он бросил взгляд на торговца, как бы говоря: "Погоди, дружок".

Мартин Кройхауф развел руки:

- Я бы согласился. В качестве официального представителя Эльдерланда... - Потом его лицо стало серьезным, и он продолжал: - Но без меня здесь не обойтись. Даже если враг изгнан, опасность голода еще существует. Только когда посаженное семя принесет плоды, мы сможем облегченно вздохнуть. Еще нам надо принять помощь, которая придет из Империи, и кто-то должен ее распределить. Будут выборы или не будут, все равно в настоящем положении дел им нужен такой, как я, который стоял бы во главе городского управления и мог навести порядок. А кроме того... - Он не договорил.

- Что "кроме того"? - переспросила госпожа Мета в ожидании новости, которой она потом сможет поделиться с городским рынком.

И Ким, будучи фольком, прекрасно понимал, что Кройхауф должен сейчас сказать что-то важное.