Двери за Зойкой хлопнули, и она оказалась в переполненной камере. – Здорово, бабы! – сказала она разувшись и становясь на подиум: –Как много вас здесь. Прошлый раз я сама была в этой «хате». – Здорово, коль не шутишь! А кто ты такая? Откуда взялась? – Я взялась оттуда, откуда и ты из мамкиной п—ы, по-другому ещё не научились браться. И много ли ты тут находишься, что часто сидишь? – спросила молодуха в синем, хозяйственном халате и такой же косынке. – Да как тебе сказать. Ты точно ещё мокрой каплей на х—ю у своего папы висела, когда я баланду пробовать стала. Меня менты часто кидают особенно последнее время. Я на «толкучке» вещами приторговываю разными. – Эт какими такими вещами ты там торгуешь? – спросила дама постарше. – Говорю же, что разными. «Сваха» я. Мне людишки приносят, а я торгую нужным людям. Последнее время – вот рубашки в ходу были в виде батников с кармашками на груди по семьдесят целковых шли в лёт. – Ты чо лепишь, чо брешешь, как собака. Это наши рубашки, мы их по пятнадцать рублей за штуку кладём. За ночь по две рубашки таких каждая выдаёт из отходов производства. Это значит, что нам отдают за две тридцатку, а продают за сто сорок, то есть сто десять навару? Слышишь, ты, «сваха», а сколько ты отдаёшь им за каждую? – спрашивала та же баба в халате и её уже начинало трясти от услышанной правды жизни. – Дык по палтосику я отдаю, а двадцаточку мне с навара. –ответила Зоя. – Ничего себе расклады! Мне за работу пятнадцать, себе тридцать пять и продавцу двадцать. Это лихо нас бабы с вами еб—т наши начальники! – Баба в халате раскраснелась и казалось, что вот—вот взорвётся. – На хрен они мне всрались, чтобы я их защищала. Они в ресторане сейчас, а мы с вами в камере. Где справедливость? Я молчать не стану пусть и не думают, и не мечтают! В камере поднялся шум и гам. Михась быстро сообразив вывел бунтовщицу из этой камеры и в виде наказания запер в другой. Через время и та камера была «на ушах». Зойка сделала своё дело. Сказано профи, а на вид и не скажешь. – Постовой! Подойдите ко мне! – приказал Егор. Постовой вошёл в кабинет и плотно прикрыл за собою двери. Михась сказал: – Освободи самую последнюю камеру, ту, что без окон на улицу. Дай туда пару матрацев, подушку и пару одеял. Переведи туда Машко, а потом выведи из общей камеры Зойку и кинь её к Машко. Утром, перед подъёмом и оправкой, когда придёт дежурный на подъём, переведёшь Машко назад, а её выгонишь из изолятора вообще. Понял? – постовой мотнул в знак понимания головой и ушёл выполнять приказ. Михась потёр руки – Ну вот, Егор, и рыбку съели и … в луже искупались –засмеялся он. А в изоляторе уже во всю работали опера ОБХСС, составляя протоколы массово согласных работать со следствием обманутых рабочих. Утром, всю сияющую от полученного счастья Зойку, дежурный по ГО вывел из камеры, подождал пока она приведёт себя в порядок, и выпроводив из изолятора на улицу махнул рукой: – Сколько работаю, но чтобы с подсадками рассчитывались сексом? Первый раз узнал. Да, из молодого начальника толк по—видимому будет.

В пятницу родители уехали на свадьбу. Мама приготовила полный холодильник еды, чтобы молодые случайно не умерли от голода, перед уходом навела порядок в квартире. Егор, после работы заехал сразу же за Верой. У неё была четвёртая пара и пришлось ещё немного подождать в вестибюле. Свою любовь он заметил издали. Она шла быстрым шагом, чуть впереди всех остальных. Заметив стоящего на ступеньках общаги Егора, девушка помахала ему рукой. Егор ответил. Они поцеловались не обращая ни на кого внимания – Я быстро, милый. – сказала Вера и скрылась за дверями здания. Она вышла вся сияющая. Вот такой Егор готов был любоваться ею всю жизнь. – Пошли, я готова. – Её красивые глаза светились каким-то не понятным пока светом. Чёртики бегали и прыгали в этих огромных озёрах полных счастья. – Гоша, купи бутылочку вина, что-то мне так выпить захотелось. – Хорошо, но дома мама оставила нам своей наливочки вишнёвой. – Ой! Как хорошо! Тогда поехали домой. Слово домой прозвучало из её уст как-то просто, по-домашнему. Они взялись за руки и пошли на остановку. Открыв дверь своим ключом и пропустив девушку вперёд, Егор вошёл сам, и помог Вере раздеться. Она обвила своими руками его за шею, поцеловала – Как я счастлива, Егорушка мой, как я тебя люблю! Вот мы с тобой первый раз на едине дома. Целые три ночи сами дома. Я так ждала этого дня. Мне правда немного стыдно, но я скажу. Я хочу быть с тобой, мой Гошка. Я пошла в ванную, а ты приготовь наливки, хочу выпить с тобой потом. –Она отпрянула от парня и пошла в ванную комнату. Через минуту в ней шумела вода. Егор снял с себя форму, надел спортивный костюм и достал из шкафчика бутылку тёмно—красной, тягучей жидкости. Дверь ванной приоткрылась с чуть улавливаемым скрипом: – Егор, иди сюда пожалуйста – позвала Вера. Он открыл дверь и вошёл в полную пара комнату. Вера лежала в ванной, в которой была набрана вода и слой пены с шампуня для ванн. – Раздевайся и влезай ко мне, вода просто мечта. Я тебе вымою спинку. Два раза       Егору       повторять не стоило. Он разделся и вошёл голый в ванную – Ну, что же ты? Влезь скорее и дверь за собой закрой пожалуйста, не выпускай тепло и пар. Он закрыл плотно дверь и влез в ванную. Она села, освободив для него немного места. Он сел в горячую пока для его тела воду на против её. Она обхватила его шею, и сама придвинулась к нему в плотную. Поцелуй длился целую вечность. Его руки сами нащупали её худенькое тельце. Её маленькая грудь свободно умещалась в его ладони. Он слегка сжал её. Шарики забегали в её теле. Он взял двумя пальцами её маленький сосочек. Он был тугой и напряжённо дрожал. Егор нагнулся и взял его в рот. Легко посасывая его и лаская в ладонях обе её грудки он вдруг почувствовал, как её руки взяли и нежно сжав стали массировать его друга. Егор напрягся от удовольствия. Она при этом стонала закрыв свои прекрасные глаза. – Гоша, только ты меня не обмани пожалуйста. У меня ты первый мужчина. Я ведь девочка. Не обманешь? – спрашивая она всё сильнее и сильнее прижималась к телу парня. – Погоди! Не надо пока этого. В ванной не надо. Помоемся, покушаем, ляжем, а потом, всё будет потом. А пока вымой меня пожалуйста, а я вымою тебя. Они с удовольствием тёрли один другого мягкой мочалкой, поливали из душа горячими струйками воды, спускали и набирали вновь чистую воду и снова мылись, как будто бы они только что вылезли из забоя и до этого не мылись много времени. Они были просто счастливы. Они были вместе. Они были парой.

Открыв холодильник молодые ахнули: – Ну, мама! – воскликнули они оба – Ты только глянь, Гоша, здесь и мясной салат—оливье, и котлеты—сразу заметно что по моему рецепту, на первое борщ, макарошки в другой кастрюле, в банках соленья, и колбаска, и сыр – Вера радостно перечисляла содержимое холодильника. Они плотно покушали и взяв с собой бутылку наливки и тарелку с сыром и колбаской пошли в спальню. Кровать Егора была застелена свежим бельём. И здесь мама всё предусмотрела. Вера сняла голубое шёлковое покрывало, расправила одеяло и заметила под подушкой байковую пелёнку. – Мама, мама! Спасибо тебе за понимание—с нежностью подумала девушка. Они сняли с себя халаты, в которых были после ванной, погасили свет в комнате оставив гореть только в длинном коридоре. Егор обнял Веру и нежно взяв на руки уложил в свою постель. Сам, укрывшись одеялом, лёг рядышком. – Знаешь, я только по наслышке знаю, как всё происходит – прошептал он – И я тоже – дрожащим от возбуждения голосом прошептала она. Егор крепко прижал её к себе. Их губы слились в замке поцелуя. Его язык искал встречи с её горячим язычком. Они долго целовались. Вера оседлала своего партнёра, упёрлась ладошками в его волосатую грудь, нагнулась и стала ласкать своим язычком его напряжённые соски на мужской груди. Она подалась вся вверх, её грудки были на уровне его губ. Он понял, чего она хочет. Его язык стал ласкать напряжённые девичьи сосочки, пальцы трогали их чувствуя упругость. Он стал нежно их покручивать. От Веры выходили нежные стоны удовольствия. Она достала своей рукой его друга, и Егор почувствовал что-то горячее и влажное, куда приглашала Верочка войти их с другом – Только дай я сама – шептала девушка – Ничего не делай, понял, мне немного больно, вот так, потихоньку, потихоньку, нежненько, я сама. Ох! Он входит! Ах! Как хорошо! Это просто божественно! Ох! Чуть больно. Ну не спеши, не спеши, я сама. Егор всё чувствовал. Он понял, что глубоко вошёл в тело девушке. Ему самому очень хотелось помочь ей, подтолкнуть, поработать телом, но она не давала. Она сделала несколько быстрых движений своим телом и О Боже! В голову что-то стрельнуло с такой силой, что перевернуло сознание наизнанку. Что-то горячее вылетало из него делая все движения не возможными и заодно приятными. Он сильно прогнулся под сидящей над ним Верой. Она вскрикнула и застонала от своего удовольствия. Её пальчики силой впились в его грудь. Было больно, но боль не чувствовалась. Она несколько раз ещё прогнулась над ним, выдохнула и свалилась ему на грудь вся мягкая и горячая от полученного напряжения и удовольствия – Гоша, по-моему, я получила то, что называют оргазм. А ты? – она откинулась на подушку и легла рядом. Только сейчас Егор заметил простеленную пелёнку. Он удивился – Когда же это она успела её расстелить? Всё предусмотрела – а сам так же тихо ответил: – И я его получил. Так у мужчин бывает по ночам во время полового созревания. Называется поллюции. Снится голая женщина и всё у тебя само по себе выходит, но оргазм ты получаешь. – Гоша, глянь, на подстеленной пелёнке моя кровь. Я стала только что женщиной, и твоей женой. Или нет? – А я только что стал мужчиной и твоим мужем. Да! Моя любовь! Да! Они сходили в ванную и снова легли вместе, тесно прижавшись друг к дружке. Они спали. Утром Егор проснулся от чувства, что на него кто-то смотрит. Он открыл глаза. В его глаза глядели её красивые океаны. Она лежала на его руке повернувшись к нему и разглядывала его лицо. Девушка мило улыбалась. – Доброе утро, мой милый! Я проснулась и не хотела тебя будить, хотя уже сильно соскучилась. Вот лежу и рассматриваю каждую морщиночку на твоём лице, твои реснички, которые так интересно дёргаются, когда ты спишь. С чего начнём наш день? Ты думаешь так же, как и я? Я согласна. Только я опять сверху. Я ужасно азартная девушка, вернее уже женщина. Она откинула одеяло в сторону и вновь, как вчера, оседлала лежащего на спине Егора. Её поцелуи возбуждали со страшной силой. Егор сел, подняв вместе со своим телом и тело Веры. Она уже указала направление его другу и теперь уверенно раскачивалась на нём не давая ему куда—то деться. Егор целовал её тело. Целовал всё, что только мог достать в таком положении. Он крепко прижимал её к себе, и от этого всё происходящее становилось более насыщенным и полным. Извержение вулканов было стремительным. Вновь не известная сила ударила в мозг, расслабив затем всё напряжённое до этого тело. Они упали в кровать и не могли отдышаться, как будто-бы только что пробежали несколько километров с мешками песка на спине. – Гошка, какая я счастливая! Ой! Глянь! Наши вчерашние бутерброды и наливка так и стоят на тумбочке! А кушать—то как хочется! Ты хочешь? – Умираю с голода. – Тогда бегом в ванную и кушать! Через пять минут они уже сидели в кухне и грели себе оставленный заботливой мамой, завтрак. – Что мы с тобой будем эти два дня делать? – спросил жующий котлеты Егор. – Я предлагаю только постельный режим. Можем мы себе позволить сутки поваляться в постели? Я думаю, что можем—ответила сама на свой вопрос Вера. – Я хочу просто отдохнуть, от всего, от бывшей жизни, от постоянных оскорблений, что я не такая как все, от людской злобы и жестокости, от стыда, что тебе попросту нечего надеть и самое главное нельзя заработать честно. Вот от чего мне бы хотелось сейчас спрятаться под этим, твоим тёплым одеялом, лечь на твою грудь и знать, что ты мой самый надёжный и любимый человек в этой жизни, что с тобой я стану настоящей женщиной, нарожаю тебе детей и у нас будет семья, и что мои дети никогда не узнают, что такое детский дом. Вот чего я хочу и от чего желаю отдохнуть. Она вдруг заплакала. Слёзы текли ручьём с её прекрасных глаз. Она их даже не вытирала, не всхлипывала, не причитала, просто плакала одними глазами. Так видно умеют плакать только люди, которым ведомо, что такое оскорбление и подлость, которые уже в самом раннем возрасте сильно повзрослели. Егор не успокаивал Веру. Он почему-то вдруг понял, что ей сейчас нужно проплакаться, чтобы потом весело смеяться над собой. Он нежно гладил её руки, глядел в милые сердцу глаза и молчал. Вера поднялась и пошла в ванную. – Гоша! – неожиданно позвала она: – Включи пожалуйста телевизор, там сейчас будет программа «Здоровье» хочу посмотреть. Егор включил свой чёрно—белый «Таурас». С недавнего времени стал работать ещё один канал. Теперь работал канал №2 московский центральный и канал №6 местного ТВ. Егор дождался пока телевизионные лампы нагреются и на экране покажется изображение. Шли «Новости». Егор переключил ПТК (переключатель телевизионных каналов) со второго на шестой четыре раза клацнув. Там шла передача, которую так хотела поглядеть его Вера – Иди, я настроил, уже началась твоя передача – позвал он. Она пришла, села в кресло и уставилась в экран телевизора. – Знаешь, Гоша, когда нам в детский дом привезли телевизор «Рекорд», маленький такой с деревянным корпусом, мы, дети, всё ходили и заглядывали, спрашивали у воспитателя где ноги у ведущих? Не понимали происходящего. Телевизор нам включали по воскресеньям на передачу «В гостях у сказки». Мы все ждали тётю Валю. Но были и наказания. Кто не слушался, того не пускали глядеть телевизор, и он сильно плакал. Это такое унижение было. Ему вдруг стало так жалко её, через какие только страдания она прошла? Егор подсел к Вере и нежно приобнял её. Она положила свою голову ему на плечо. Егор слушал не телевизор, а её интересное сопение и был счастлив.