"Счастливого пути" – загорелась надпись на табло, автобус медленно отъезжал от платформы, разворачиваясь к выезду с территории автовокзала. Билеты оказались одни из последних, которые удалось купить. И только разместившись на сиденьях в салоне, я облегчённо выдохнула. Отвезу детей родителям, на несколько дней, а сама… Сама постараюсь решить вопрос с жильём, работой и школой. Благо сейчас лето, есть ещё время подумать, собрать мысли в кучу.

Семилетний Егорка прижался к моему боку, мирно сопя – спал. А Пашка завис в телефоне, слушая в наушниках музыку. Я откинулась на невысокую спинку, проматывая назад в своих воспоминаниях сумасшедшую прошедшую неделю, пролетевшую так стремительно, хотя тогда казалось, что дни тянутся насмешливо медленно, чтобы я успела насквозь пропитаться всей горечью своего положения.

Неделю назад, ровно семь дней назад, мой муж вернулся со служебной командировки. На костылях. И не один.

Раннее воскресное утро началось как обычно. Со звуков дрели соседей сверху. Мысленно отправив им все кары небесные я не сразу поняла, что ко звукам ремонта присоединился тихий звук дверного замка.

– Кто? – сонно спросила, закутываясь в халат.

– Я. – я узнала бы этот голос из тысячи! Радостная, открыла настежь двери и бросилась на шею мужа.

– Костя! – и тут мой взгляд упал на костыли, которые он держал в одной руке, сумки и вещь -мешок, лежали у стены около лифта за его спиной. И тогда же я увидела её. Она скромно стояла в стороне. Немногим моложе меня невысокая, светловолосая, с настороженным взглядом.

– Кость? – тревожно смотрю на него. – Костыли? Что случилось? Ты ничего не писал.

– Ранение. Зажило уже. – махнул рукой в своей манере, когда не хотел говорить на какую-либо тему.

Про ранение я ни разу не слышала, он ведь ни словом не обмолвился, что ранен, во время наших недолгих видеозвонков и коротких смс.

– Заходи, это твоё же всё, я помогу внести в квартиру. – посторонилась, чтобы пропустить его внутрь. Только муж не торопился делать первый шаг.

– Это Алина. Она будет жить со мной. Женщина, стоявшая в тени вышла вперёд, улыбнулась и взяла Костю за руку. Я смотрела на их переплетённые пальцы и ничего не понимала.

Они внесли свои вещи, Костя сразу же, прихрамывая на одну ногу и опираясь на костыли, по хозяйски прошёлся по нашему дому. Из спальни выглянули сонные взъерошенные головы сыновей.

– Папа!

– Ты вернулся!

Закричали оба одновременно и босились обнимать отца.

– Дети! Мы с папой поговорим на кухне. Вы пока оденьтесь, у нас в доме гости. – старалась унять дрожь в голосе, но самообладание терялось. Нам нужно поговорить! Что значит: "Она будет жить со мной"?

– Чайник поставишь? – обыденным голосом проговорил так, будто всё было в порядке вещей. Может я надумала слишком много и мне послышалось?

К чайнику потянулись две руки. Моя и гостьи. Они извиняюще улыбнулась и мило пролепетала:

– Я поставлю. – а после развернулась и села справа от Кости, снова взяв его за руку.

– Алина будет жить здесь со мной. Я встретил её в госпитале в Белгороде и я хочу жениться на ней.

– Что? – у меня словно отняли дар речи, я не могла поверить в услышанное, и если бы мне сейчас сказали, что я больна: вижу и слышу галлюцинации, я бы безоговорочно поверила.

– Подадим на развод. – продолжал Костя. – Квартиру делить не будем, я останусь тут, а на твою долю предлагаю купить тебе однушку.

– Ты меня бросаешь? – запоздало заторможено спросила и подняла на него взгляд полный влаги. – Ты хочешь развестись?

– Ты что спишь ещё? Я же сказал. – раздраженно передёрнул плечами. – Алин, подай чай. Мы разведёмся. Завтра поедешь, напишешь заявление.

Алина быстро встала, налила ему чай, насыпала ложку сахара, как он любит пить.

– А дети? – еле слышно произнесла убитым голосом. Шок, в который поверг меня муж, болью отдавался внутри меня.

– Придётся ждать еще, раз есть дети. Поэтому прямо завтра и поедешь в суд. Я не могу, ещё трудно ходить.

Я вернулась в спальню на негнущихся ногах. По щекам бежали мокрые дорожки тихих слёз. Дети копошились в своей спальне, почему-то не торопясь выходить к отцу. Присела на смятую кровать и, закрыв лицо руками, едва сдерживалась, чтобы не разреветься в голос.

– Мам. – рядом стоял Паша. Он участливо смотрела на меня и шепнул. – Не плачь. Давай думать, что делать будем.

Горечь комком застряла в горле. Дети всё слышали.

– Паш. Иди, пожалуйста к себе, займи Егора. Я… мне нужно немного времени, я сейчас успокоюсь и мы будем думать, что делать, хорошо?

– Хорошо, мам.

Паша ушёл, а я сделала пару глубоких вдохов. Дети не должны видеть, как я разваливаюсь. Заставила себя встать и подойти к шкафу…

– Ты мой сын!

– И чё? – резко ответил Пашка. Я вошла на кухню во время спора отца с сыном.

– Пока живёшь в моём доме, будет по-моему! – выкрикнул в лицо мальчишке и скривился от боли. Видимо, размахивание руками и резкий поворот, хорошо почувствовались на его раненной ноге.

– Что происходит?

– Никакого воспитания! Вот что. Воспитала чёрти кого.

– Костик, не волнуйся, – рядом защебетала гостья, я не заметила где она была в это время. – пойдём я тебе массаж сделаю, надо мышцу размять. Судорога, да?

– Паш? Ничего не хочешь рассказать? – спросила сына, когда Алина увела моего, теперь уже, наверное, бывшего, мужа с собой.

– Нет. – буркнул в ответ и быстро вышел из кухни.

Я чувствовала себя той старухой у разбитого корыта. Только разбита вся моя жизнь. Разобрана по кирпичику до основания. Всегда думала, каково это героям фильмов начинать жить заново после потерь. Вот оно, прилетело от кого не ждала.

Муж и Алина заняли центральную комнату – зал – где обычно мы принимали гостей, всей семьёй смотрели фильмы, играли, наряжали ёлку. Но не знаю, как бы я выдержала, если бы он повёл её в нашу спальню. На нашу постель. Не могу даже думать об этом. Не готовила меня к такому жизнь. Совсем не готовила. И я сейчас даже поистерить не могу, потому что дети. Не хочу в их глазах выглядеть жалкой. Не имею право.

Только мне всё труднее сдерживать своё состояние. В доме наступила тяжёлая атмосфера, все тихо передвигались, не желая сталкиваться и встречаться друг с другом, разговоры велись тоже тихо. Дети не высовывались из своей комнаты, а я ходила привидением: спальня–ванная–кухня–спальня. Время тянулось тягуче медленно.

Запиликал мессенджер, я разблокировала экран, чтобы прочитать сообщения. Чат с мамой и сестрой наполнился её фоточками с отпуска. Юлька уехала на море, довольная и счастливая по ту сторону экрана присылала нам голосовые сообщения после фото. Отложила телефон. Потом. Потом как-нибудь я всё прослушаю.

– Варя. Нам нужно поговорить. – Костя устало присел на табурет за стол.

Сложил руки на столе в замок. Закрылся от меня, если верить психологам.

– Нужно. Костя, только нужно было сделать это, например, вчера. Ты же не сегодня решил жениться на другой.

Пауза дала нам обоим передышку, я развернулась к окну, наблюдая за синицей на карнизе, грустно улыбнулась.

– Как мы дошли до такого? Кость. Где ты её встретил? Три месяца я ждала тебя, читала и перечитывала эти скудные смски, переживала за тебя, а ты… ты там про меня даже и не вспоминал. – голос надрывно дрогнул, капелька слезы всё таки упала на мою ладонь. Я развернулась к нему, он всё ещё сидел в том же положении.

– Я не знаю, как так вышло. – отвел глаза. – Так получилось. А тебе не говорил про госпиталь, сразу же приедешь, бросишь всё и примчишься, знаю.

– А ты этого не хотел. – задрожала губа. Я прикусила её до боли, отвернулась снова к окну, вцепившись в подоконник.

Шумно вдохнул.

– Я вас не гоню. Живите тут пока не купим тебе квартирку. Однокомнатную. На большее у меня не хватит денег. – и добавил хмуро. – Эту менять не будем. Такую трёшку почти в центре терять нельзя.