В порыве переживаний, Нино выпустила ребёнка из рук, но, благо, девочку крепко держала Саломея. Прошла секунда, а она уже бросилась бежать и пропустила вперёд только Дарию Давидовну. В дверях Софико еле успела накинуть на плечи подруги пальто, прежде чем та сорвалась дальше. Во дворе Нино всё же обогнала свекровь и, как только кудрявая макушка Шалико показалась из фаэтона, кинулась к нему на шею.

Он с трудом удержался на ногах, но весело рассмеялся ей на ушко. От него пахло апельсинами, жарким итальянским солнцем и вином, и от этих ароматов у неё закружилась голова. За год он загорел, раздался в плечах и стал ещё привлекательнее. Когда жених немного отстранился и почти ослепил её белоснежной улыбкой, сердце сжалось в груди, а в зобу спёрло дыхание. Счастливая невеста так обомлела, что так и не смогла ответить на обращённые к ней вопросы.

– Нино, – прошептал он низко-низко и любовно вгляделся в её лицо. – Всё хорошо?..

Она выдавила из себя хриплое «да» и только тогда заметила красивого ухоженного юношу, стоявшего за спиной у Шалико. Когда она обратила на него внимание, он с готовностью вышел вперёд и галантно поцеловал ей руку.

– Что вы делаете с девушками, друг мой? Не поделитесь этой неразгаданной тайной семьи Медичи?! – рассмеялся незнакомец и поддел «друга» в бок локтем. – Нино Георгиевна, мое вам почтение!

– Граф Каминский, – закатив глаза, выдохнул Шалико и незлобиво усмехнулся. – Михаил Сергеевич приехал по моему приглашению, чтобы присутствовать на нашей свадьбе!..

– Можно просто «Мишель». – Граф ненавязчиво подмигнул невесте друга. – Но только для вас, сударыня. О, Шалико Константинович, не смотрите на меня так! Я так снова припомню вам Наталью Алексеевну.

Нино хихикнула, совсем не обидевшись упоминанием Натали, и присела перед «тем самым Мишелем» в реверансе. Его непринуждённая манера общения располагала к себе с первого взгляда, и понемногу она стала понимать, почему слышала об этом человеке так много хорошего.

Молодые люди обменялись ещё несколькими фразами, и, улыбаясь друг другу, медленно поплелись в дом. Долго ждавшие своего часа, родители по очереди протёрли глаза и обняли среднего отпрыска. Дариа Давидовна с нежностью поцеловала его в щеку, а отец осенил его крестным знамением и благословил. Шалико поцеловал матери руки, похлопал по спине отца и щелкнул младшую сестру по носу. Давид ещё не приехал из Петербурга, и юный дипломат обернулся к Георгию и Саломее.

– Сочувствую вашей утрате, князь, – произнёс он как можно серьезнее. Его сиятельство кивнул в знак благодарности. – Ужасная потеря для всех нас.

Немного помолчали, и Шалико вежливо поздравил Саломею с помолвкой, признавшись, что мечтал познакомиться с будущим свояком поближе. Потом он озвучил свои надежды на то, что Игорь Симонович в скором времени вернётся к ним и умилился, заметив в ручонках Ирины ту самую погремушку, которую он прислал ей из Пизы. Когда со всеми любезностями покончили, юный князь наконец представил родным и друзьям своего лучшего друга.

– Граф Каминский всегда напоминал мне Вано Георгиевича, – сказал Шалико со светлой грустью в голосе, и все печально улыбнулись. – По правде сказать, мы поэтому и сдружились! А в последнее время я начал видеть в нём и Игоря Симоновича.

– Жаль ни с тем, ни с другим я познакомиться не в силах, – вторил коллеге Мишель. – Хотелось бы понять кого во мне всё-таки больше!..

– Или же убедиться в собственной индивидуальности, – пожала плечами Софико. – Я слышала, европейцы большие единоличники.

Молодой граф с интересом обернулся к сестре друга и по-доброму сощурился. Бойкость и смелость её рассуждений подкупили его.

– И что же ещё вы знаете о европейцах, сударыня? – спросил он без какой-либо иронии. – Я прожил там всю жизнь и могу рассказать обо всем из первых уст!

– Правда? – Глаза княжны загорелись неподдельным азартом. – Правда можете?..

Старики рассмеялись, и родственная болтовня приняла новый оборот. В середине марта лишь изредка моросило, и большая компания беседовала прямо во дворе, передумав возвращаться в дом. Некоторое время Нино терпела эту пытку, страдальчески переминаясь с ноги на ногу, и вдруг заметила, как Шалико заговорщицки кивнул ей на сад позади дома. Щёки залил румянец, но, правильно растолковав его намёк, она так и не смогла отказать ему.

Они стали отдаляться от остальных, но честно держались друг от друга на расстоянии и не уходили далеко, пока прогуливались по саду. Шалико убрал руки за спину и самозабвенно смотрел по сторонам, пока Нино сверлила глазами землю. Однако Мишель настолько увлёк их родных Европой – уж не специально ли он это сделал? – что те всё-таки проглядели момент, когда жених с невестой бесшумно юркнули за угол.

«Ну и куда делись эти двое? – укоризненно подумала Саломея, первая заметившая их отсутствие. – Куда и… зачем?».

Шалико не дал ей опомниться и с жаром поцеловал, прижав к стене. Она не растерялась, притянула его к себе и даже позволила ему поцеловать себя в шею. Высокая мораль предков, воспетая ими непорочность? Вай, Нино, вай!.. Во всём теле обнаружилась поразительная гибкость и покорность судьбе, и ей совсем не хотелось думать в такой момент о предках. Прошло несколько минут, и он поцеловал её в висок, положив руки ей на талию. Нино блаженно прикрыла глаза.

– Я ждал этого весь год, – прошептал он ей на ушко и с нежностью увёл ей за ухо локон волос. – И я скоро взорвусь! Давид был прав: я и правда начал бросаться на людей.

– Две недели, Шалико, – эхом отозвалась княжна. Он зажмурился и придвинулся ближе. Их лбы соприкоснулись. – Всего две недели…

После мучительного ожидания в двенадцать долгих месяцев даже эти две недели казались ему вечностью. Юноша тяжело вздохнул и, чтобы отвлечься, запустил руку в карман пальто. Через секунду он достал оттуда аккуратную синюю коробку, в которой обычно держали обручальные кольца, и протянул её Нино.

– Помнишь, я обещал, что мой свадебный подарок ничем не будет уступать твоему? Открой его! Близ Помпей до сих пор живут самые лучшие мастера в Италии.

Она ахнула и дрожащими пальцами раскрыла коробку. Внутри оказалась чудесная в ювелирной огранке камея с изображением девушки, чей профиль и черты были поразительно похож на её собственные. Осознав это, Нино значительно изменилась в лице.

– Я отдал ювелиру твой портрет, – улыбаясь, разъяснил жених, – и он выгрировал девушку по твоему подобию. Теперь ты навсегда увековечена!..

– Шалико!..

– Нравится?

Вместо ответа она без слов привлекла его к себе и поцеловала в губы. Как хорошо, что на этот раз Саломея решила не вмешиваться!..

***

С самого раннего утра двадцать седьмого марта 1889 года Сакартвело гудел от людей. Тифлисские родственники, должно быть, застыдившиеся тем, что не смогли приехать на похороны Тины, теперь набили дом битком. Из Москвы на свадьбу любимой племянницы приехала даже младшая тётка, Нино Шакроевна, с мужем и четырьмя детьми, хотя на протяжении долгих лет не поддерживала отношений с братьями и сестрой. Как только младшей мамиде сказали о том, кто стал женихом Нино, она специально отыскала в толпе свою даико Екатерину и победоносно заявила ей:

– Ну, я же говорила!..

С четырьмя детьми тётки и совсем грудными младенцами кузенов, сыновей дяди Бадри, не говоря уже о маленькой Ирине, Сакартвело раздирал детский плач. Внизу все шумели, ожидая невесту. Георгий развлекал мужскую часть разговорами, спиртным и нардами, но никак не мог управиться с женщинами и их детьми. До тех пор, пока они дождутся прихода Циклаури, весь дом перевернётся от малышни вверх дном!.. И это ещё Ламары Константиновны нет с её шебутным Дамиром… Старый князь было обратился за помощью к сестре, но Екатерине Шакроевне, которая в своё время занималась организацией свадьбы старшей племянницы, пошёл шестой десяток, и она торжественно передала все полномочия в руки Саломее. Саломея, пару дней назад закончившая пошив роскошного платья невесты, за которое взялась ещё год назад, с трудом переводила дух, и только Левон, прекрасно видевший, как его возлюбленная уставала, брал половину её полномочий на себя.