– И… и что, любой сотрудник надзора волен будет поступать со мной так же, как вы?

– Как я, могу только я, госпожа Арденн.

Затем передо мной на стол лег характерно звякнувший мешочек и… волшебная палочка?

– Это еще что? За что? – изумилась я. Это вот теперь он, денежный дождь? Так не бывает.

– Магистрат назначил вам содержание, поскольку у вас нет источника дохода.

– Я не верю в благотворительность.

– Правильно делаете. Придется возместить.

– Это если меня оправдают, а если нет?

– Возместят ваши родственники.

– У меня нет родственников.

– С чего вы взяли? – спросил ведьмак и взглядом пронзил.

И правда. Должна же была девица Двирен откуда-то взяться? Только для нее это была данность, а я никогда об этом не думала, вот и не отложилось нигде.

– Я имела в виду действительно родственников, а не незнакомых людей с такой же фамилией.

Отговорка вышла кривая и нарочитая. А раз я себе не верю, этот не поверит точно, вон как смотрит. И я поторопилась сменить тему.

– А эта штучка мне к чему? Я с одинаковым результатом буду в предметы тыкать что обычной палкой, что магической, – озвучила я очевидное.

Но все оказалось куда волшебнее. Пешта с ловкостью фокусника и безжалостностью медсестры снова цапнул меня за руку, сжав палец, как плоскогубцами, и вонзил в подушечку леденючую иглу.

Я охнула и дернулась, но меня уже не держали. У него под полой пальто целый пыточный арсенал? Что мне еще покажут?

Ведьмак быстро пересадил алую бисеринку на жезл, бормотнул неразборчиво, пальцы узлом завязал, мигнуло зеленым.

– Это тоже магистрат назначил?

– Почти.

– Ваша волшебная палочка у меня работать не будет.

– Ваш магический жезл, универсальный. Должно хватить примерно на месяц. И теперь – будет. Как активатор. Через привязку на крови.

– То есть я могла вот так любой артефакт кровью активировать?

– Могли, если бы знали как. Но всякий раз руки резать, чтобы свет зажечь? За это сажают.

– В тюрьму?

– В специальное заведение закрытого типа, – он поднялся, и я не удержала облегченный вздох, но ему было не привыкать, работа такая, да и характер так себе.

Проводила до двери. Я стараюсь быть вежливой, особенно когда мне денег дают. А еще чтобы удостоверится, что Пешта за нее выйдет.

– Прощайте, ведан надзирающий офицер.

– Не обольщайтесь, – сухо отозвался он, надел свою шляпу и шагнул под дождь. Я бы тоже куда-нибудь вышла, например, в лавку за едой. Это будет продуктивнее, чем выходить из себя.

Я оказалась упрямее дождя. Он закончился раньше, чем мое терпение. Правда, дело было под вечер. Но район выглядел приличным, если мой лавко-дом в расчет не брать, уличное освещение достаточным, и я отправилась добывать еду и впечатления. Полагаю, теперь мне можно было. Наискосок просмотренные правила разрешали некую свободу передвижений в черте города, тем более что на мне маяк был. Решила, что прилегающие к дому места я всегда исследовать успею, поэтому отправилась в сторону маячившего рядом парка.

Я вдоволь наигралась с магическим жезлом, упрямо продолжая звать его волшебной палочкой, истыкав, наверное, все бытовые приспособления, какие нашла. Светсферы зажигались, стоило поднести жезл на расстояние нескольких сантиметров к активатору. Плита слегка упрямилась, но я решила, что со временем мы придем к соглашению. Чтобы вскипятить воды пришлось изучить инструкцию для чайников. После успешного запуска я нагло воспользовалась термосом соседки и сделала чаю с собой. Пальто у меня на рыбьем меху, гулять я собралась качественно, и горячее лишним не будет.

Только мне горячего и без чая досталось.

Спустя полтермоса, на выходе из парка началась жизнь. В смысле, что Звонца – на самом деле очень тихая улица, а тут все бурлило. Сновали разномастные экипажи и странные повозки, гуляли и бежали по делам люди-нелюди, от вывесок и светсфер рябило в глазах. Перейдя бурную улицу, я обнаружила приличного вида лавку, откуда вышла с пакетом, полным как вкусного, так и полезного, и не слишком нуждающегося в термальной обработке перед употреблением. Перехватив приобретенное поудобнее, я решила возвращаться. Затяжные сумерки переходили в густой синий вечер, а мне еще через весь парк обратно. И тут он обернулся. Высокий худой человек в плаще с капюшоном. И его обычное в общем-то лицо, скуластое и остроносое вдруг потемнело, ввалились щеки, кожа обтянула череп, и черным очертился рот с впалыми губами и глазницы.

Я поняла, что он понял, что я вижу, оскалился острыми, как иглы, зубами и показалось…

…что снова в той жуткой комнате, душной и воняющей кровью, болью, страхом, от которого сводит скулы, и колени становятся ватными…

Я шарахнулась в переулок, покрываясь мурашками, кажется, не только снаружи, но и изнутри. Кто он? Почему он обернулся? Почему так смотрел? Почему никто не видит, какой он?

Меня держали. Вернее, придержали за плечи очень аккуратно, и я поняла что в панике едва не оттоптала ноги какому-то прохожему.

Он был без шляпы. На длинных волнистых волосах алмазами посвечивали капли, кипенно белая рубашка с острыми, как ножи, уголками воротничка и алый шейный платок выглядывали из пальто с расстегнутыми верхними пуговицами. Несостоявшийся пострадавший завладел моей рукой и, чуть склонившись, поднес к губам. Полоски кожи между краем перчатки и рукавом коснулось дыхание… С вампирами всегда так? Долгие две секунды гадаешь куснет или изобразит вежливый поцелуй, не касаясь кожи?

Ни то и ни другое. Он втянул носом воздух, чуть прикрыв глаза – тонкие крылья носа шевельнулись.

– Хла… хладен Мартайн… – пролепетала я.

– Милая барышня! – блеснули белоснежные зубы. Все. Будто только сейчас меня по запаху узнал.

Руку мою он не выпустил, а мне уже неудобно было держать трость, себя и пакет с покупками одной рукой.

– Проводить вас? – и пакет отобрал. Получается, что да, куда я теперь от него денусь. – А я как раз о вас думал!

Врет. И не краснеет. Вампиры вообще краснеют редко, этот конкретный так точно. Лайэнц против него, как щеночек.

– Асгер, так меня зовут, – прищурился и смотрит бархатом из-под ресниц. Рост позволяет, я ему едва до носа достаю. Вот, к примеру, гадкий надзиратель практически в глаза глядит, а только все равно свысока, будто я букашка. – Так как? Пойдете со мной на свидание?

– А вас уже выпустили? – зачем-то ляпнула я и для интереса покраснела сама, не все вампиров смущать…

Мартайн рассмеялся. Если Феррато мне казался эдельвейсом, Лодвейн – избалованным домашним котом, то этот вот Асгер Мартайн – куском ледника, свисающим с обрыва, когда стоишь внизу, слышишь, как там трещит, и думаешь, шарахнет или мимо просвистит?

Идти рядом с таким типом, опираясь на его руку, оказалось довольно удобно, но слишком уж волнительно. Ощущение, что он не просто дышит, а принюхивается, будто предвкушает… Или просто я сама голодная, вот и кажется, что окружающие тоже подкрепиться не прочь. Яблоко подмигивало из пакета сочным бочком, но меня больше интересовал лежащий под ним колбасный хвост, завернутый в бумагу.

– Не желаете поужинать? – Я сообразила, что вход, через который я вышла из парка остался где-то в стороне, а рядом с нами сияющая огнями ресторация. – И что на счет свидания?

– Зачем это вам?

– Я проголодался и вы мне интересны.

Забавно вышло, сама так люблю делать. Вот и думай теперь, в каком качестве я его больше интересую. А этот остановился и ждет. Что ж они все такие красивые… Или это мне все еще Огаст аукается?

– Пойдете?

– Хоо…

– Госпожа Арденн, что вы здесь делаете?

– Маджен Холин! Я… – Я сама бы знать хотела, что я здесь делаю. – Ходила в лавку.

Взяла свой пакет у вампира и привычно оперлась на трость, подмигнувшую мне каменным глазком.

– Спасибо, что проводили, хладен Мартайн…

– Асгер.

– Да, Асгер, – машинально повторила я, вампир изобразил поклон и нырнул в ресторацию, туда, откуда некромант вышел. Этот-то точно ужинать звать не станет, и на свидание, надо думать. Хотя, я и думать бы не стала. А не мешало бы. Наверняка, смотрю на Холина сейчас, как Мартайн на меня парой минут раньше, и так и тянет ляпнуть про ужин и интерес.