— Держите.
Целитель выложил передо мной три синие таблетки.
— Это еще что за дерьмо?
— Хермет-супрессоры. Проще говоря — подавители ауры. Швейцарская фигня. Думаю, что ваш голод, который вас так мучает, привязан к вашей ауре. Так что если подавите её — голод не уйдет, но ослабнет. Одна таблетка уменьшает ауру вдвое, на два часа. А, да. И с вас еще миллион рублей. Я взял эти таблетки под ваше слово магократа. Уж простите. Но теперь вы должны перевести швейцарской аптеке «Парацельс» миллион. В течение часа.
— Чего, блин? Что ты несешь? Во-первых, какого хрена ты раздаешь чужие слова магократа? Разве так можно?
— Ну... Вообще нельзя, конечно. Но аптекарь — хороший друг вашего алхимика Симона. А я сказал, что вам срочно нужна помощь. Вот он и выдал мне таблетки, а я заверил его, что деньги будут уплачены в течение часа.
— Прикольно, — вздохнул я, — Выходит, скоро весь Питер будет болтать, что князь Нагибин подхватил магическую болезнь!
— Не будет, — заверил меня Исцеляевский, — В этой аптеке все конфиденциально. А если вы не доверяете мне или Симону...
— Доверяю. Ладно, проехали. Но какого хрена они стоят миллион? Ты сейчас серьезно? Миллион за три таблетки?
— Это секретная разработка швейцарских масонов. Вам вообще повезло, что мы в Питере, эти таблетки можно достать только в Имперских столицах. Или надо заказывать и ждать пару недель.
— Слушай, а нет ничего без побочек и подешевле? — взмолился я.
— Нет. Что я могу еще вам предложить, князь? Разве что повесить на себя Замок Рюрика, амулет, подавляющий всю магию. Можете вешать его на себя хотя бы на ночь, чтобы отдохнуть от вашего голода...
Я в ответ расхохотался:
— Ага. На ночь. И проснуться потом утром с кинжалом в сердце и пулей в голове. Нет, Исцеляевский, боюсь, что я не могу отключать свою магию даже на ночь. Слишком многие хотят моей смерти, так что этот крест теперь навсегда со мной.
Я поглядел на Исцеляевского, внутри целителя клубилась магия, мой ГОЛОД почуял её, моя рука уже потянулась к грудине мужика, чтобы разорвать её и извлечь сердце...
МАГОКРАТА НЕ ОСТАВЛЯЙ В ЖИВЫХ.
НИ ОДНОГО.
ВСЕ ОНИ ПОДЛЕЖАТ ПОЖИРАНИЮ.
Но я резко сменил направление движения своей руки, схватил таблетку и сунул её в рот.
— Жевать, глотать?
— Прожуйте, — посоветовал Исцеляевский, испуганно отступая от меня на шаг назад.
На вкус таблетка оказалась, как керосин.
Но мой ГОЛОД вдруг на самом деле ослаб, сразу же.
Я глянул на свои смартчасы, аура у меня была 1221 %, и продолжала снижаться, хотя до приёма таблетки она держалась на уровне 2998%.
Моя аура стремительно упала до 892 % и застыла на этих цифрах.
ГОЛОД на самом деле ушёл, теперь он превратился из бешеной страсти в какую-то смутную навязчивую тревогу, крайне неприятную, но терпимую.
— Дерьмо собачье, — выругался я, — Я теперь просел по МОЩИ. И ни фига не в два раза, а больше. А если я буду регулярно жрать эти таблетки — то во всей Империи не хватит денег, чтобы за них расплатиться. Но ладно, пока сойдет. Спасибо, Исцеляевский. Я расплачусь с аптекарем. И тебе тоже кину денег, за особые услуги. Надеюсь, не надо напоминать, что о моем состоянии ты должен молчать даже под пытками.
— Не надо, — кивнул Исцеляевский, — Я не привык чесать языком, князь. А когда напьюсь — вообще становлюсь молчаливым, это вам любой подтвердит.
— Вот и славно.
Я отпустил Исцеляевского и перевел ему десять тысяч рублей, еще миллион ушёл швейцарской аптеке.
Вообще же я ощущал себя нехорошо. В смысле — таблетки-то были качественными, но наставник, помнится, говорил мне быть верным себе и своей сущности. А принимая эти таблы — я как будто предавал себя, что ли.
С другой стороны, без швейцарских таблеток я или обращусь в монстра, или не смогу выйти из этого номера. Это тоже было бы предательством себя, еще худшим. Так что я решил, что, пожалуй, таблетки — меньшее зло.
Когда я вышел из отеля, то на площади перед ним меня уже ждали два суровых авто, блиставшие черным лакированным металлом и серебристым хромом.
Моё тачло, достойное Рюриковича!
Машины были производства Бегуновских заводов, премиум-класса, самой современной модели, да еще и бронированные.
Внешне они больше всего они напоминали те бронированные кадиллаки, на которых в нашем родном мире гоняли американские негры-рэперы.
Само собой, что эти роскошные тачки я уже не покупал, на это бы ушёл еще лям, а у меня и так бабла было в обрез. Нет, машины мне выделила моя жена-канцлер. Она вроде имела право выдавать подобные «колёса» верным сынам Империи, жизни которых угрожает опасность. Трудно было сказать, насколько я был верным сыном Империи, но вот тот факт, что я сейчас в большой опасности, никаких сомнений ни у кого не вызывал.
Возле автомобилей меня уже ждал эскорт, также достойный моего высокого положения — восемь вооруженных наёмников, шофёр-финн и трое моих личных Лейб-Стражниц.
Половина наёмников была в черной форме Шамановских ЧВК, с эмблемами, изображавшими бело-красный диск, на шевронах. Этих парней я одолжил на сегодня у Шамановых, потому что доверял им даже больше, чем собственным бойцам, набранным из перебежчиков или финских уголовников.
Другая половина наёмников была уже моими людьми — в форме болотно-зеленого цвета, который традиционно носили бойцы Нагибиных, и с новым гербом на шевронах — этот герб я лично набросал еще позавчера в Риме и тогда же дал указание сверстать моим людям новые шевроны.
Герб был запредельно дерзким — возможно, самым дерзким во всей Имперской истории. На нём помещались зеленый листик хмеля Нагибиных и белоснежный «падающий на добычу» сокол Рюрика, оба на традиционном для Нагибиных черном поле.
Тот факт, что сокол на гербе был повернут головой вниз, имел значение. Ибо именно таким был герб Рюриковичей, сокол же головой вверх был эмблемой клана Соколовых.
Таким образом я совместил символику Нагибиных и Рюриковичей, более того, по моему приказу соответствующий документ о смене герба был направлен в Имперскую Геральдическую Палату, вместе с документами, подтверждающими моё происхождение от Рюриковичей.
Теперь отступать было некуда, все мосты были сожжены. Я публично объявил себя Рюриковичем, а в современной Российской Империи это было аналогично бунту или даже открытому заявлению, что ты желаешь воссесть на трон.
Впрочем, я мог себе позволить. Канцлер была моей женой, а нынешний Государь мало того, что был самозванцем, о чем в Империи уже знал каждый лавочник, так еще и умирал, лежа без сознания у себя в покоях...
У ожидавших меня возле моих роскошных авто Лейб-Стражниц, которые сами были не менее роскошны, на предплечьях помещался точно такой же гербовый шеврон, как и у моих наёмников.
Помимо моего нового герба я также распорядился выдать стражницам нарукавные повязки. Багатур-Булановские стражницы носили золотые повязки с троном, короной и надписью арабской вязью. Я же нарядил своих в черные, с соколом и листиком хмеля.
Вот это уже было дерзостью просто за гранью. Лейб-Стражницами позволено владеть одному Государю, так что это была уже прямая претензия на трон, которую бы не одобрила даже Лада, ибо моей жене я клятвенно обещал, что престол займет её брат Павел Павлович.
Впрочем, играть, так по-крупному...
Да и долго ли мне осталось играть? Я-то, в отличие от Лады, прекрасно знал, что магократия доживает последние дни, что привычный мир скоро будет разрушен...
Когда я бросил взгляд на моих стражниц — ГОЛОД внутри меня на миг встрепенулся. И было отчего, все трое были исключительно сильными магичками, а уж какими красивыми... Пожалуй, от их красоты во мне встрепенулся не только один лишь ГОЛОД, но и кое-что еще.
Черная облегающая кожаная форма стражниц глянцево блестела. Черноглазая коптка Аджет напоминала какую-то древнеегипетскую богиню. Стройная, высокая и белокурая Сигурд, у которой на ремне висел мешочек с волшебными рунами — валькирию. Маленькая Арум казалась даже неприметной на фоне своих соратниц, она была не столько красива, сколько экзотична...
