Annotation
Нельзя выбирать между свободой и безопасностью. Свобода — и есть безопасность!
Одно только небо едино между мирами, и кто чинил «УАЗик» — починит всё!
Хранители Мультиверсума-6
Глава 1. Дети не то, чем они кажутся
Глава 2. Эйфорический мизантроп
Глава 3. Мир без дураков, как цирк без клоунов
Глава 4. Его высокопроизводительство
Глава 5. Не создавайте себе чужих проблем
Глава 6. Когда неприятности отступают, не надо их преследовать
Глава 7. Пятое колесо сансары
Глава 8. Икар летел и нам велел
Глава 9. Сеть универсумов
Глава 10. Кто пускает ветры перемен
Глава 11. Хрен редьки длиннее, но тоньше
Глава 12. Закономерная последовательность непредсказуемых случайностей
Глава 13. Аномия Дюркгейма
Глава 14. Изолента Мёбиуса
Глава 15. Не всё то добро, что побеждает зло
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
Хранители Мультиверсума-6
Небо над дорогой
Павел Иевлев
© Павел Иевлев, 2021
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1. Дети не то, чем они кажутся
УАЗик канул в ничто буднично и скучно. Мгновение казалось, что в воздухе ещё висит его контур, но это, наверное, просто память сетчатки. Всё, ветер с моря развеял выхлоп, и как не бывало. Только следы «Гудричей» на пыльной дорожке. Увижу ли я его снова? Артём не произвёл на меня впечатления человека, способного запросто доехать и вернуться.
— Дядя Зелёный…
— Дитя, ты можешь звать меня каким-нибудь менее нелепым образом? — сказал я светловолосой девочке, которая теперь стала моей проблемой.
Ещё одной моей проблемой.
— Не будь как твой квазипапашка. Будь умной.
— Он хороший! — запротестовала она.
— Вот именно.
Девочка укоризненно посмотрела на меня своими льдистыми, серо-зелёно-голубыми глазами. Красотка будет — отвал башки. Лет через несколько. Хорошо, что караулить её ухажёров с ружьём на балконе будет кто-нибудь другой.
— Он вернётся?
— Без понятия. Но в тотализаторе я бы на него не поставил.
Я стараюсь быть честным с детьми. Даже с чужими. Даже с приблудными подкидышами, странными и чертовски подозрительными.
— Сергей… можно называть тебя… вас так?
— Отчего нет? Это моё имя. Можно на ты или на вы. Мне всё равно. Выбери, как тебе комфортней.
— Я ещё не решила… Вы мне не доверяете, я чувствую. Почему?
— Потому что я не доверяю никому.
— Вас кто-то предал? — сказала она Трогательным Голосом Хорошей Девочки. — Расскажите мне. Мне можно!
Ну да, ну да. Вот так она это и делает.
— Милое дитя, — сказал я самым скучным тоном, — давай договоримся сразу. Я взял на себя определённые обязательства на твой счёт. Зря, конечно, но так вышло. В их рамках я честно сделаю, что могу. Сам сделаю, потому что так надо. Но манипулировать мной, как этим твоим «хорошим папой», даже не пробуй.
— Я вовсе не…
— Хватит, — покачал головой я, — ты уже назначила себе одного «папу», давай этим и ограничимся. Второй будет перебором.
— Вы всё поняли, да? Вы действительно очень умный!.. — хорошая попытка, но нет.
— Последнее предупреждение. Брошу в море и скажу, что так и было.
— Не бросите, — голос перестал быть берущим за сердце жалобно-убедительным, во взгляде что-то изменилось. Её уже не хотелось обнять, прижать к себе и, зарыдав от умиления, закрыть собственной задницей от этого жестокого мира. — Я знаю.
— Не брошу, — согласился я, — ветер восточный, вода холодная. Но впредь воздержись, пожалуйста.
— Хорошо. Я не специально!
— Врать тоже не надо. Вместе с опекунскими обязанностями переходят и некоторые родительские права. Например, драть ремнём за враньё.
— Я не!… — осеклась, задумалась. Вот такой она мне куда больше нравится. Нормальный ребенок, неглупый, себе на уме. Ну, почти нормальный.
— Хорошо. Не совсем специально. Я плохо это контролирую. Раньше со мной такого не было. Я слабенький эмпат, почти никакой. Меня даже в спецгруппу не отправили! А теперь что-то меняется…
— И зачем ты оседлала бедного Артёма? Он ведь думает, что втравил тебя в неприятности. Терзается, совестью едом. А на самом деле наоборот, да?
— Нет. Всё не так! — она затрясла белыми волосами. — Я честно не хотела ничего такого. То есть, наоборот, хотела, но… Не так!
— Запуталась? — спросил я сочувственно.
Я не испытывал к ней негатива. Люди постоянно друг другом манипулируют, дело обычное. Моя дочка Маша, когда закатывала глазки перед витриной с куклами, занималась ровно тем же самым. Просто эта девица умеет лучше.
— Вы сейчас подумали о чём-то грустном, да?
— Про дочь вспомнил, — не стал скрывать я, — но не надо тебе в это лезть. Вот реально не надо, поверь. Прикрути там краник своей эмпатии.
— Если бы я могла… Понимаете, он мне всегда нравился. Он лекции у нас читал, знаете?
— Ну, так. Не вникал.
— Я смотрела на него и думала, что хочу такого папу. Доброго, умного, с чувством юмора, чтобы много знал и интересно рассказывал. Мне рассказывал, понимаете, не всем? Чтобы сидеть у него на коленях, прижиматься крепко-крепко и слушать, слушать…
Глаза у неё заблестели слезами. Не поручусь, но, навскидку, сейчас она говорит искренне. Мне так кажется.
— Я ловила на себе его взгляд, и чувствовала, что я ему тоже нравлюсь. Он иногда думал, что хочет такую дочь. Я слабая эмпатка, но если на меня направлено, то чувствую.
Ну, для этого никакого колдунства не надо. Такое любая женщина чувствует.
— Я ни одной его лекции не пропустила. Задавала вопросы, чтобы он на меня смотрел, когда отвечает, чтобы чувствовать его одобрение. Воображала себе, как мы могли бы жить вместе, как я помогала бы ему готовиться к лекциям, как мы ходили бы гулять, и на озеро купаться, и везде. А вечером мы залезали бы вдвоём на одно кресло, и я бы обнимала его, а он бы рассказывал мне свои истории…
О, мать моя женщина! Вот её разобрало-то!
Настя смотрела мимо меня в море, по щекам текли слёзы, но она их не замечала и не вытирала. Да она реально по уши втрескалась! Наполовину — как ребёнок, наполовину — как женщина. И не скажу, какая половина больше. Попал Артём.
— А потом он исчез. Его лекции отменили. Ничего не сказали, нам никогда не говорят. Он же оператор, работа опасная, они часто пропадают без вести. Я уж думала, что всё. Жить не хотелось. Я сказала себе, что это глупо, что я слишком много фантазировала, что это недостойно коммунара, что надо учиться и работать… А потом он… пришёл. Попросил о помощи. И я вдруг так поверила, что всё возможно! Как в моих мечтах. Понимаете? И что-то изменилось. Я не сдержалась, я попросилась с ним, и я… Немного нечестно, да?
— Изрядно нечестно, — не стал щадить её я, — ты его конкретно подставила.
— Я, правда, не сразу поняла, что могу вот так. Чтобы по-моему. Никогда раньше… Мне казалось, что оно как-то само вот так… А потом всё так закрутилось! Да я убить за него была готова!
Девочку уже конкретно трясло и колотило. Вот истерики мне только тут не хватало.
— Всё, всё, заканчивай. Я понял. Ты не такая, ты ждёшь трамвая. Успокойся уже. Пойдём, покормлю тебя чем-нибудь сладким.
Немножко быстрых углеводов для плачущих девочек. Капельку инсулиновой эйфории. Это помогает, на своей проверял. Эх…
Взял её за руку и слегка испугался — рука была вялая, влажная и холодная.
