Если начала свой прогноз Холи слегка раздраженно и довольно-таки бойко, то чем ближе она приближалась к его кульминации, тем тяжелее давались ей слова, да так, что последние из них и вовсе можно было понять, лишь прочитав по движению губ.

– Черт… – слегка отрешенно и в то же время с облегчением от полученного знания обескураженно заключила брюнетка, не ожидавшая столь пессимистичного предсказания течения заболевания. Пугало девушку не то, что ее ждет, а то, что она уже сейчас чувствовала проявления всех упомянутых симптомов, пусть и в более легкой форме. – Но те таблетки, что ты давала мне, они же помогали! Может, нужно просто увеличить дозу? Кстати, те, что ты давала, уже кончились.

– Недельный запас за два дня?! – то ли удивленно, то ли возмущенно спросила Холи. – Это же не конфетки, нельзя жрать их горстями! Ты хоть знаешь побочные эффекты?

– А что мне было делать? – спросила она в ответ. – Симптомы стали возвращаться, а это хоть как-то убирало дрожь и…

– Судя по такому быстрому регрессу, они только усугубили твое положение… честно говоря, не думаю, что у нас теперь больше недели, так что продолжать пичкать тебя наркотиками – это точно не тот выход из ситуации, который стоило бы пробовать, – предельно откровенно сказала Холи, поддерживая зрительный контакт и кладя ладонь поверх руки подруги.

– Теперь так ты это называешь… наркотики… все понятно, – отдернув свою дрожащую кисть, возмутилась девушка и, сменив позу, полностью повернувшись к собеседнице, ехидно поинтересовалась: – Может, стоило сразу предупредить о возможных последствиях, прежде чем предлагать такую помощь?

– Перестань! – довольно эмоционально ответила блондинка, что явно было нетипичным для нее поведением, отчего она испытала еще больший дискомфорт. – Мы с тобой не знали и до сих пор не знаем, чем это можно лечить, кроме, конечно же, непенфа, но и его эффективность в оказании положительного действия на твой организм скорее гипотетическая, в конце концов это просто… А хотя знаешь что? Я согласна, что использование других нейролептиков было глупой затеей, нужно было сразу обратиться за помощью к специалистам, а не думать сейчас, когда уже…

– Когда уже что, Холи?! – снова перебила ее брюнетка, наклоняясь ближе. – Поздно? Это ты хотела сказать? Если у меня осталась всего неделя, то как ты предлагаешь мне провести свои последние дни? Хочешь, чтобы меня арестовали или… да я вообще без понятия, что со мной сделают, если узнают, что я нелегально на этом корабле. Я не хочу провести остаток дней в какой-нибудь камере… в одиночестве… постепенно теряя контроль над собственным телом…

– Ева, тебе не ну… – начала было отвечать Холи, но внезапно та же ладонь, что секунду назад была предметом переживаний, оторвалась от стола и, пролетев по дуге, соприкоснулась своей тыльной стороной со щекой девушки, резко прервав и без того незаконченную фразу.

С взрывной скоростью Холи отпрянула от стола, вскочив на ноги, и прижала ладонь к побагровевшему участку кожи, куда только что пришелся удар. Одновременно с этим Ева, уже успевшая убрать руку под стол, спрятав тем самым орудие преступления подальше от посторонних глаз, стала смотреть в сторону скопления людей, внимательно оглядывая лица всех, кто был вокруг, чтобы убедиться, что никто не заметил произошедшего. Смотря в ее расширившиеся зрачки, можно было буквально почувствовать, как обычные переживания перерастают во что-то большее. Чувство тревоги быстро разрасталось внутри сознания, захватывая все эмоциональное пространство девушки и наполняя вены адреналином. Только окончательно убедившись в том, что инцидент не вышел за пределы их обеденной зоны, она посмотрела на подругу.

– Прости, я… – начала оправдываться брюнетка, стараясь вернуть себе контроль то ли над ситуацией, то ли над собой.

– Все нормально, Айви, – холодно ответила Холи, демонстративно выделяя интонацией произнесенное имя, – я сама виновата.

Для Евы такое поведение, больше похожее на паранойю, было в новинку. Прежде она всегда была сдержанной и рассудительной, не склонной распыляться на необдуманные высказывания и уж тем более действия. Именно поэтому можно было с уверенностью утверждать, что подобное проявление эмоций – это либо симптомы развивающегося заболевания, либо психологическая деформация вследствие употребления большого количества наркотиков.

Несмотря на то что Холи знала все это, рациональный подход к пониманию сути проблемы не помогал ей игнорировать происходящее на эмоциональном уровне и не позволял смириться с тем, что только что произошло между ними. Убедившись, что приступ подруги был позади, она, пересилив собственную гордость, снова села за стол.

– Если кто-то узнает мое настоящее имя, то может узнать, и кто я и что на корабле… – снова постаралась объяснить свое поведение Ева.

– Я знаю, – на этот раз перехватывая инициативу, уже перебивала Холи. Ее ладонь, прикрывающая до этого красноту на щеке, смогла наконец лечь поверх руки подруги, и она со всей нежностью, на которую только была способна, произнесла следующие слова: – Поэтому и не держу зла… Ты дорога мне больше, чем кто бы то ни был на всем этом корабле, и именно поэтому я скажу тебе как есть: у тебя только один выход – это найти и принять непенф. Все остальное – это суррогаты, и они не дадут необходимого эффекта, а то и вовсе лишь усугубят твое положение… как те таблетки, что я тебе по глупости давала.

– Но единственный легальный способ использования непенфа, который есть, – это проект по криозаморозке, но, как ты знаешь, после аварии… – Ева сделала паузу, впервые после удара посмотрев в глаза подруге и виновато улыбаясь, сказала: – Его заморозили.

Какое-то время Холи сдерживалась, но уже через секунду лед скрываемой обиды в ее сердце начал таять и уголки губ пришли в движение, обнажив белоснежные зубы.

– Законы общества не законы бытия, уж ты-то должна это знать, так что не думаю, что на всем корабле не найдется сильнейшего нейролептика в мире, просто нужно знать, у кого спросить и где искать.

– И что ты предлагаешь, ходить по кораблю и искать среди ученых, приторговывающих непенфом? – уже гораздо серьезнее спросила Ева. – Да я же, собственно, уже занималась таким и весь отдел обошла, стараясь разузнать хоть что-то про этот цветок, но кроме косых взглядов в свою сторону не получила ничего… боюсь, на корабле его просто нет.

– Я уверена, что это не так, – постаралась подбодрить ее Холи. – Может, нам не стоит ограничиваться лишь одним отделом?

– Но как ты собираешься выйти за его пределы? – удивилась Ева.

– Мы найдем способ, даю тебе слово, только не унывай, тем более кто знает, как все изменится после прохода через червоточину, – сказав это, она улыбнулась подруге, но в этой улыбке была не только надежда, но и отпечаток грусти.

– Со всей этой хренью, что со мной происходит, я уже как-то и позабыла о том, что нас ждет… в смысле, всех нас, – стыдливо призналась Ева, отводя взгляд, после чего иронично добавила: – Может, и искать уже ничего не нужно будет…

– Не говори так, накаркаешь, – как-то аккуратно, почти шепотом попросила Холи.

– Накаркаешь? – удивилась Ева и с искренним весельем в голосе, снова посмотрев на подругу, поинтересовалась у нее: – С каких это пор ты стала суеверной?

– Не стала, просто хочу настроиться на благоприятный исход, – пояснила блондинка, а потом уже с улыбкой добавила: – Да и подкова должна приносить удачу независимо от того, веришь в это или нет.

– Да, точно! – поддержав ее, улыбнулась в ответ Ева. – Это же Эйнштейн сказал?

– На самом деле Нильс Бор, – поправила Холи и с легкой игривостью в голосе продолжила: – Слушай, может, пойдем к нам в каюту и дождемся сближения там, без посторонних глаз и всей этой суеты?

– До него же еще девять часов? – удивилась Ева, посмотрев на таймер над барной стойкой.

– Так давай проведем их вместе, может, это наши последние девять часов в жизни. – В ее словах прямо-таки читалась мольба, скорее всего вызванная страхом.