Сказав это, Ли Сянь вдруг подумала о Линь Ваньюэ. Этот человек может быть даже проще, чем А-Инь — все эмоции запросто прочитать на его лице.

А-Инь застыла на некоторое время, затем, стиснув зубы, сказала:

— Принцесса, эта служанка вернулась из палатки командира батальона Линя, чтобы забрать коробку с лекарствами.

Эти три заветных слова — командир батальона Линь — сдавили сердце Ли Сянь, и она почувствовала, будто ее мысли разоблачили. Но тем не менее, она была высшего калибра, и если что-то затронуло ее сердце, она этого внешне не покажет. Поэтому Ли Сянь без единой эмоции посмотрела на А-Инь и спросила:

— Что-то случилось с командиром батальона Линем?

— Отвечаю принцессе. Высокая температура командира батальона Линя все еще держится, в настоящее время он без сознания и несет бред. Как долго, эта служанка не знает. Если так и будет продолжаться, то у него могут быть серьезные проблемы!

Глава 30

Глава 30. Кто кого "свяжет нитью судьбы"

После слов А-Инь Ли Сянь некоторое время неподвижно стояла и думала, затем мягко улыбнулась:

— Ты действительно беспокоишься за него.

— Принцесса! Эта служанка...эта служанка лишь...

— Ты не обязана объясняться мне, это естественно для мужчин и женщин. Если у него тоже серьезные намерения по отношению к тебе, я отпущу тебя. Ах, если настанет день, когда вы свяжете себя узами брака, это действительно будет соответствовать фразе "обреченные связаны нитью даже за тысячи ли друг от друга".

Ли Сянь наблюдала за лицом А-Инь, в то время как у самой была надета маска непроницаемости.

— Принцесса! — Лицо А-Инь тут же вспыхнуло красным.

— Юй Вань, бери коробку с лекарствами и следуй за мной и А-Инь.

— Слушаюсь.

Таким образом, Ли Сянь и лекарки направились к палатке Линь Ваньюэ.

Поскольку А-Инь сообщила о бессознательном состоянии Линь Ваньюэ, все трое так торопились, что не успели заметить, как оказались перед ее палаткой.

Войдя в палатку, Ли Сянь увидела Линь Ваньюэ и оцепенела. Разве этот человек не в порядке?

К этому моменту прошло уже некоторое время, как Линь Ваньюэ проснулась. Сейчас она сидела на кровати и держала в одной руке дощечку, а другой слегка касалась поверхности, оторопело ее разглядывая. Она была погружена в мысли и не заметила, когда зашла Ли Сянь и ее лекарки.

Ли Сянь посмотрела на Линь Ваньюэ и тихо сказала:

— Командир батальона Линь, я привела своих лекарок, чтобы они Вас осмотрели.

Услышав свое имя, Линь Ваньюэ медленно подняла голову и увидела Ли Сянь, которая стояла неподалеку. Но она ничего не ответила, только взглянула, не показывая удивления и даже гостеприимства. Затем она снова опустила голову.

Ли Сянь увидела Линь Ваньюэ новыми глазами. Прежняя Линь Ваньюэ полностью разрушила тот образ, что был во время их первого знакомства.

Глаза Линь Ваньюэ покраснели, с одного взгляда было понятно, что это из-за лихорадки, но что действительно щемило сердце Ли Сянь, так это потерянный взгляд Линь Ваньюэ. Она словно потеряла свою душу.

Ли Сянь стояла на месте, не говоря ни слова о "неуважении" Линь Ваньюэ.

Не зная почему, после того, как Линь Ваньюэ посмотрела на нее таким взглядом, ее сердце неудержимо сжалось от горечи. Глаза Линь Ваньюэ словно глубоко пронзили ее сердце, задев его самую мягкую часть.

— Поскольку командир батальона не спит, вы двое можете подождать снаружи.

На самом деле, по пути к палатке Линь Ваньюэ Ли Сянь уже придумала "контрмеру".

Если она увидит хотя бы каплю "симпатии" к А-Инь в глазах Линь Ваньюэ, она оставит А-Инь в военном лагере, "одарив" тем самым Линь Ваньюэ. Так она могла бы держать под рукой Линь Ваньюэ и постепенно развивать свои планы...

Кроме того, А-Инь могла бы стать ее "глазами", наблюдая за каждым действием Линь Ваньюэ.

Именно поэтому после того, как Ли Сянь поддразнила А-Инь, она нашла предлог, чтобы пойти с ней и внимательно понаблюдать за реакцией Линь Ваньюэ своими глазами, что помогло бы ей построить планы на будущее.

Но, несмотря на ожидания и расчеты Ли Сянь, она никогда не думала, что увидит такую потерянную Линь Ваньюэ. Это вызвало смятение в душе Ли Сянь. Она внезапно изменила свои планы об использовании А-Инь по отношению к Линь Ваньюэ.

Безо всякой причины. Она просто не хотела этого делать. 　　 Услышав приказ Ли Сянь, А-Инь внимательно посмотрела на Линь Ваньюэ, затем они с Юй Вань вышли из палатки и встали на страже. 　　 Ли Сянь стояла на месте в течение долгого времени, затем медленно подошла к кровати Линь Ваньюэ, оставляя за собой шлейф платья. 　　 — Командир батальона Линь… 　　 Линь Ваньюэ, услышав приятный мягкий голос Ли Сянь, долго молчала, потом медленно подняла голову. Ее глаза без выражения смотрели на Ли Сянь, и, наконец, она пробормотала: — Вся моя семья мертва. Вся деревня мертва.

При этих словах Ли Сянь почувствовала, будто большая невидимая рука яростно сдавила ее сердце, заставляя его трепетно и болезненно пульсировать.

Линь Ваньюэ не плакала, и на ее лице не отразилось никакой печали. В ее голосе слышалось осознание, словно это была запоздалая реакция. Ее внешнее состояние натолкнуло Ли Сянь на одну мысль: казалось, будто Линь Ваньюэ много лет пробыла в глубоком сне и резко пробудилась, обнаружив, что мир давно изменился — вещи остались прежними, но не люди.

Превратности судьбы и отчаяние.

Ли Сянь долго молчала. Она несколько раз шевельнула губами, желая что-то сказать, но, поразмыслив, все-таки не могла проронить ни слова.

Она жила во дворце с рождения. То, что она относилась к другим с почтением, не означало, что у нее было доброе сердце. От вида взаимного обмана, братоубийственной борьбы, безжалостности императора чуткое сердце, которое когда-то было у Ли Сянь, давно застыло.

Однако, столкнувшись с такой Линь Ваньюэ, Ли Сянь не нашлась с ответом, потому что ей не приходилось сталкиваться с такого рода открытой слабостью и беспомощностью. Такие проявления были строгим табу для всех живущих в императорском дворце.

Линь Ваньюэ долго смотрела на Ли Сянь. Видя, что та не отвечает ей, она расплылась в улыбке. Из трещинок на ее сухих губах начала сочиться кровь, но Линь Ваньюэ не обращала на это внимание. Она не стала дожидаться "ответа" от Ли Сянь и опять опустила голову, слегка коснувшись деревянной доски в руке.

— Что такое? Можете мне рассказать?

— Это деревянная дощечка, которую я привез из своей деревни, — на автомате ответила Линь Ваньюэ.

— Тогда что за зарубки на ней?

— Каждого убитого гунна я отмечаю засечкой. В деревне жило сто восемнадцать человек — столько должны мне гунны.

Ли Сянь посмотрела на отметины на доске и глубоко вздохнула. Она, наконец, поняла, почему этому Линь Фэйсину было все равно на статус и богатство, почему мог сражаться с такой свирепостью, будто не жалея своей жизни.

Правда в том, что этот человек поступил в армию не для того, чтобы найти приют и защиту, а для того, чтобы совершить месть!

— Мне жаль, — тихо сказала Ли Сянь.

Линь Ваньюэ не ответила.

Ли Сянь продолжила:

— Я — старшая принцесса страны Ли, простые люди страны Ли — люди моего отца императора. Правительство не защитило вас как следует, и я приношу Вам свои извинения вместо императорского двора.

Линь Ваньюэ продолжала молча сидеть, опустив голову, но Ли Сянь заметила, как рука Линь Ваньюэ, покоившаяся на дощечке, сжалась.

Ли Сянь мягко сказала:

— Тем не менее, конфликт между гуннами и страной Ли не гаснет уже несколько сотен лет. На севере — гунны, в то время как страны с юга притворяются приспешниками. Если императорский двор приложит все усилия в борьбе с гуннами, мы одержим победу. Но это повлечет за собой уязвимость на южных границах. За все это время страны с юга наверняка соберут армии и нанесут удар по нам. Только представьте, сколько деревень, семей и детей вступят на тот же путь, что и Вы?