Линь Ваньюэ думала о том, как бы ей протянуть время, и этот гунн предоставил ей благоприятную возможность.

— Генерал, этот человек сказал, что он воин из племени Маодунь, Тутурба. Он сказал, что Вы неплохо владеете копьем, и хочет узнать Ваше имя.

Линь Ваньюэ знала, что означает гуннское слово "маодунь", Ли Му уже много раз говорил ей об этом. Можно сказать, что всей северной пограничной армии не было чуждо это слово.

На языке гуннов "маодунь" означало "начало", а также "первый" и "основа". Аналогичным образом Маодунь являлось самым сильным гуннским племенем в степи. Остальные племена, только заслышав его название, отступали и уходили.

Ли Му говорил, что племя Маодунь расположилось в самой глуби степей, претендовало на самые плодородные пастбища и собрало бесчисленное множество воинов. Племя Тукту, насчитывающее лишь несколько десятков тысяч человек, было ничтожным в сравнении с Маодунь.

Линь Ваньюэ настигло гнетущее чувство. В голове роились вопросы: раз племя Маодунь жило на плодородных пастбищах с огромным количеством скота, почему же они ни с того ни с сего возненавидели страну Ли? Неужели из-за смерти главнокомандующего они и в самом деле решили разведать обстановку?

Однако на лице Линь Ваньюэ не отразилось никаких эмоций. Она действительно все больше и больше становилась похожей на Ли Сянь.

— Дворцовый командир страны Ли, Линь Фэйсин!

Услышав имя, Тутурба на мгновение замер, после чего разразился громким смехом. Он громко сказал:

— Так ты и есть тот самый подлый разбойник!

Гуннские солдаты тоже захохотали. Они смотрели на Линь Фэйсина с презрением и насмешкой. Солдат с осторожностью перевел эти слова. Чжан Саньбао заматерился, Линь Ваньюэ же не придала этому значения. Она подала ему знак набраться терпения, а затем улыбнулась и ответила:

— Не ожидал, что мое имя долетит даже до самых дальних степей. Оно точно прославит моих предков.

Линь Фэйсин говорил негромко, но в это время все уже угомонились, поэтому его слова были услышаны. Глядя на то, как их генерал безо всякого страха смотрит в лицо опасности, непринужденно разговаривая с грозным врагом, все солдаты преисполнились восхищения манерой Линь Фэйсина.

Солдат выпрямил спину, переводя слова. Гуннская сторона зароптала, послышались звуки ругани.

Прежде чем Тутурба успел снова заговорить, Линь Фэйсин продолжил:

— Я давно наслышан о том, что Маодунь — доминирующее племя в степях, но теперь я вижу, что оно ничего особенного из себя не представляет.

— Что ты сказал!? — громко взревел Тутурба, и все гуннские солдаты один за другим подняли оружие. Столкновение казалось неизбежным.

Линь Фэйсин продолжал говорить как ни в чем не бывало: 

— Вы, гунны, утверждаете, что вы орлы, парящие в голубом небе, хищники, бродящие по степям, в то время как наши солдаты Ли — всего лишь слабовольные ягнята. Ныне же сильнейшее племя степей сражается с немногочисленными, но превосходящими силами. Но вы все еще выдаете себя за героев. Смех да и только.

Такая издевка была бы совершенно бесполезна в столкновении между цивилизованными странами. Война была настолько бесчеловечной, что любой, имея в запасе превосходящую силу, вознамерился бы полностью уничтожить своего противника.

Но Тутурба попался на эту удочку. Его лицо побагровело, вены на шее вздулись. Он тяжело дышал, но долго не мог вымолвить ни слова.

Страсть к битве, умение сражаться, честный бой на равных — все это было впитано в их плоти и крови. Этого не изменить в одночасье. Особенно для Тутурбы, который был известен как "герой" племени, это считалось превыше закона.

По гуннским обычаям, когда возникало неравенство сил двух войск, между сильнейшими воинами с каждой стороны проводились поединки, чтобы вынести окончательный вердикт.

Глава 124

Глава 124. Великая битва трех героев против гуннского генерала

Убедившись в эффективности провокации, Линь Ваньюэ взглянула на солнце в небе и продолжила:

— Я, дворцовый командир четвертого ранга страны Ли, вызываю тебя, воина Тутурбу из племени Маодунь, на бой. Если победа будет за мной, ты позволишь нам уйти. Как тебе такое?

— Генерал! — и Чжан Саньбао, и Мэн Нида выразили беспокойство. Даже Бай Жуйда не одобрял такой риск. Этот воин Тутурба был нешуточной угрозой в их глазах.

Солдата-переводчика поставили в затруднительное положение. Не то чтобы он не возлагал на Линь Фэйсина надежды, но телосложение этих двух разительно отличалось друг от друга. Согласно военному закону Ли, вся армия должна быть наказана, если ее главнокомандующего взяли в плен. Несмотря на то, что они уже давно не работали вместе, он искренне восхищался преданностью Линь Фэйсина.

Линь Фэйсин приказал солдату переводить слово в слово. Поскольку посыльной прорвался через окружение, вот-вот прибудут войска подкрепления.

На самом деле у Линь Ваньюэ не было абсолютной уверенности в победе над Тутурбой, но возможность оттянуть время нельзя было упускать. Ее не волновала репутация победителя или проигравшего. Если бы она могла выиграть хоть одно мгновение, это значительно уменьшило бы число жертв. Что есть репутация в сравнении с этим?

Как только солдат перевел слова, Тутурба издал громкий рев, приходя в экстаз от этой идеи. Тутурба был одним из лучших воинов своего племени. Людей, способных продержаться три раунда в сражении с ним, можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Гуннские солдаты в организованном порядке освободили большое пространство. Они размахивали саблями и копьями, издавая громкие вопли. Похоже, что они подбадривали Тутурбу.

Линь Ваньюэ дернула поводья и выступила в центр пустой площадки с Гуданем в руке.

Линь Фэйсин и Тутурба стояли друг против друга. Боевые кони, выпуская из ноздрей пар, низко фыркали и яростно топали передними копытами, готовые вырваться вперед.

В первый раз Линь Ваньюэ видела Лунжаня, так жаждующего сражения.

Тутурба с громким ревом вышел вперед и, взмахнув двумя дубинками, бросился к Линь Ваньюэ. Лунжаню вовсе не требовалось управление — он летел к Тутурбе, как стрела, выпущенная из лука.

Гуннская кавалерия пришла в еще большее возбуждение. С их стороны донесся пронзительный галдеж, в то время как солдаты Ли притихли. Они не находили себе места и с напряжением наблюдали за боем, болея душой за своего лидера.

Этот момент хорошо отпечатался в памяти Линь Ваньюэ. В состязании с Тутурбой она не осмеливалась вести себя легкомысленно. Она знала, что должна приложить все силы, чтобы встретить первый удар, и принимать его в лоб было неразумно.

Таким образом, Линь Ваньюэ набралась смелости и приняла одно решение прямо перед столкновением!

Солдаты Ли издали крик удивления, толпа гуннов еще больше оживилась.

Линь Фэйсина сбили с седла в первом же столкновении!?

Но в следующее мгновение Линь Фэйсин снова оказался на коне, выпрямившись во весь рост. Он дышал не часто, и выражение его лица было неизменным. Никаких признаков повреждения не наблюдалось.

Это был сознательный шаг Линь Ваньюэ. Первым ходом в поединке была встречная атака, но Линь Ваньюэ крепко ухватилась за поводья и встала на стремена, чтобы резко перекинуться через Лунжаня и зависнуть на его боку, увернувшись от удара в самый последний момент.

Увидев, что Линь Фэйсин цел и невредим, в солдатах Ли закипело воодушевление. Линь Ваньюэ не жалела о вздорных словах, брошенных Тутурбе. Она натянула поводья и двинулась прямо на него.

Она сделала выпад серебряным копьем прямо в лицо Тутурбы, но тот взмахнул железной дубинкой и с металлическим лязгом отбросил наконечник.

Линь Ваньюэ не отчаивалась. Она повернула запястье, и в ту же минуту в воздухе проскочила серебристая вспышка. Линь Ваньюэ на одном дыхании нанесла более десятка ударов копьем, целясь в уязвимые места Тутурбы!

— Здорово! — послышались возгласы одобрения солдат, которые лицезрели искусное владение копьем у Линь Фэйсина.