4

Якутия укутана в утренний туман,

И солнце на сопки вползает, как танк,

И только тайга, оленей рога,

Алдан — озорная река.

А спальный мешок застыл и промок,

И сырость вползла в сапоги,

И только костер да каши котел

Нас ставит на обе ноги.

Вокруг нас мошка, как пыль из мешка,

Как тяжкий, навязчивый бред.

И лишь бурундук глядит, словно друг,

И лапкою машет нам вслед.

Последний маршрут.

Мы вышли к пляжу из крупной гальки.

— Где-то здесь должна быть река Ырас-Кыра-Юрях, — сказал я, вглядываясь в сплошной массив тайги. В переводе с якутского «Ырас-Кыра-Юрях» означает «маленькая чистая речка». — Подождите, пойду посмотрю. — Я отстегнул ремень и сбросил рюкзак.

Как монотонно хрустит галька под ногами. Серая, грязно-коричневая. Хруст-хруст. Ровная, словно облизанная, лишенная граней. И битая, с острыми углами. Как много битой гальки. Она принесена с гор быстрыми речками, дробящими ее на перекатах. Найдем ли мы тропу? Иначе, пожалуй, наш поход к Верхоянскому хребту придется отложить. Конечно, интересно подняться в горы, к снежникам, но ведь работа выполнена. Стоит ли еще искать приключений на свою шею?

На карте здесь обозначена река. Почему же не видно воды? Или она провалилась под землю, ушла в этот галечник?

Хруст-хруст.

В стене леса сверкнул просвет. Река?

Вымощенное валунами, покрытыми серой коркой глины, пересохшее русло концом кишки выглядывало из тайги, делало крутой изгиб и скрывалось под густыми зарослями кустарников. На глине в понижениях между валунами отпечатались следы больших копыт. Лось?

— Спальники оставим здесь? — спрашивает Виктор.

— Небо ясное, ночью заморозки будут. Померзнем, — говорит Игорь.

— По руслу идти нетрудно. Можно до первой ночевки пронести. Там склад устроим. Дальше пойдем налегке, вкладышами обойдемся, — отвечаю я.

За спинами покачиваются горбы рюкзаков, неудобно болтаются «колбасы» спальных мешков. Русло, поворачиваясь то влево, то вправо, уводит нас все дальше и дальше от Алдана. Мы погружаемся в тайгу.

Вскоре на дне русла стали попадаться лужи, потом зажурчала вода. «Шлеп-шлеп» — звучали наши шаги. Какой красный кустарник! Такого цвета листьев я, пожалуй, не видел в жизни.

Вода чистая, наверное, приятная на вкус. Как хорошо, что появилась вода. Как приятно идти по ней. Шлеп-шлеп.

Хорошо, что мы отправились в это путешествие. И у ребят довольные лица.

— Если река будет так вилять, мы далеко не уйдем.

— Скоро по реке не пройдешь, будет глубоко.

— Станем обходить.

— Сегодня будем варить картошку!

Картошку мы не видели два месяца и сейчас несем с собой на дне ведерка, сделанного из большой консервной банки, молодой картофель, подаренный нам вместе с тарой рыбаками.

— Пора бы подумать о ночлеге, а то скоро темнеть начнет, — говорит Игорь.

— Что ты, рано еще, — протестует Виктор.

— Стой, здесь не пройти.

Перед нами тихо стояла зеркальная заводь.

— Попробуем напрямик.

— Кустарник густой, не продеремся.

— Осторожно, здесь яма.

— Мой командир, осторожно отпускай ветки, а то побьешь глаза.

Комары, комары. Серые и желтоватые. Голодные. К вечеру воздух наполняется их гудением. Ж-ж-ж-ж-ж…

Неужели здесь нет тропы? Мы идем уже два часа, а прошли, пожалуй, не больше пяти километров.

Со спальными мешками далеко не уйдешь, тяжело.

— Когда же наконец кончатся эти кочки?

— Попробуем обойти эту заводь слева.

— Да нет, здесь лучше пройти.

— Тропа! Тропа! Тропу нашел! — радостно закричал Виктор.

— Это лосиная тропа, вот следы.

— Не только. Смотри, как она прямо идет. Ее прорубали. Просто здесь давно не ходили.

— Посмотри по компасу, куда она идет?

— Точно на север, туда нам и надо.

Гуськом мы зашагали по- тропе.

— Только куда исчезла река? От воды нам далеко нельзя.

— Она рядом. Лось не станет ходить далеко от воды.

Вечерело. В тайге было тихо. Я прошел по тропе вперед.

Прислушался. Мне показалось, что я слышу журчание воды, и свернул на звук. Пробрался сквозь глухой частокол горелого кустарника, вышел к изгибу речки.

— Речка чистая. Дно каменистое.

— Достань из рюкзака мыло.

Мы умылись до пояса.

— Место хорошее. Палатку будем ставить здесь.

На следующее утро мы дошли до зимовья, низкого бревенчатого сруба, возвышающегося на метр над землей. Дверь была приперта колом.

— От зверья, — пояснил Игорь.

Дальше тропа кончалась. Еще два дня шли мы в комарином облаке напролом по болотистому кочкарнику, здесь говорят «по марям», на север. Днем было жарко, по лицу тек пот.

Мари — кошмары кочек,

Не помним, который день

Мы идем — три серые точки,

И падаем сохнуть в тень…

За чахлой, унылой равниной

Чернеет чахоточный лес,

Мы снова кладем на спины

Уже непокорный вес.

Под вечер третьего дня мы попали в болото. Почти вплавь, ползком, поддерживая друг друга, выбрались из него. Лежа в изнеможении на твердом берегу, смотрели сквозь верхушки лиственниц в небо. Тогда даже Виктору стало ясно, что без тропы в тайге делать нечего.

— Самое время возвращаться, — сказал я.

Мне никто не возражал.

Еще через три дня, исхудавшие и осунувшиеся, искусанные мошкой и комарами, мы вышли к Алдану в том же месте, откуда шестью днями ранее начинали.

Так закончился наш поход к Верхоянскому хребту.

5

Тайга рыжа. Озноб и жар.

Тайга предчувствует кошмар.

Вертепы вьюг, и призрак пург,

И ночь как тягостный недуг.

И листьев дождь — бросает в дрожь,

Хруст под ногой зовет домой,

Туда, туда, где города,

Где стены, стекла, провода…

Мы расстреливаем последние патроны. Кто собьет тонкую прямую ветку на вершине лиственницы? Виктор сбил.

— Хватит, — сказал я. — Оставьте несколько патронов.

— Зачем, через час пароход, — продолжая стрелять, ответил Виктор.

Все было упаковано. Тяжелые, сорок — пятьдесят килограммов, ящики с образцами, восемь штук, и громоздкие тюки со спальными мешками, кухонной утварью и прочим экспедиционным оборудованием. Чай, сахар, сухари — всего понемногу, а также чайник, топор и пилу мы сложили в углу дома. Так полагается в тайге. Говорят, в старину все так делали. Вещи уже на берегу, у самой воды. Через час по расписанию спускается сверху пассажирский «Курашов».

Делать нечего. Первый раз нас охватило такое чувство. Не надо заготовлять дров — в костре догорают последние поленья. Не надо вести записи в полевом дневнике, упаковывать вещи. Не надо даже думать, что делать завтра: куда идти в маршрут, что готовить на обед. Нас просто подхватит пароходик, и мы поплывем. Поплывем к городу Якутску, будем есть в пароходном ресторанчике и смотреть на берега.