Словом, новый термин «человек моря» скорее надо отнести к подотряду зубатых китов, чем к афалинам и другим дельфинам. Косатки по своей сообразительности ни в чем не уступают дельфинам. Они так же легко поддаются дрессировке. Но у них есть и особое преимущество. Прежде всего — колоссальная физическая сила, способность к нырянию на большие глубины, чем дельфины, и значительная скорость передвижения. Там, где дельфину можно доверить один портативный прибор, косатка перевезет на своей спине целую океанографическую лабораторию. Ведь вес ее собственного тела может достигать 15 тонн, а длина — 10 метров. Добавим, что вес мозга у косатки равен 6 килограммам. Человек просто обязан воспользоваться услугами этой живой подводной лодки с неограниченным радиусом действия.

Итак, в самый разгар увлечения дельфинами у этих морских животных появился соперник. И можно уже предсказывать, что после дальнейших исследований возможностей косаток пальма первенства перейдет к ним.

Герман Малиничев

ФОЛЬКЛОР И ГЕОГРАФИЯ

Произведения русского фольклора пестрят географическими названиями. Некоторые из них понятны каждому, другие ничего не говорят современному человеку, а третьи вызывают недоумение даже у опытных специалистов. Действительно, посудите сами: что означает, например, сказочный Буян-остров, постоянно упоминаемый во многих заговорах и отсюда перекочевавший в известную всем сказку А. С. Пушкина о царе Салтане?

Обилие географических названий в фольклоре уже давно обращало на себя внимание исследователей, пытавшихся приоткрыть завесу прошлого и проникнуть в таинственный мир мифов и легенд. Однако сказочные названия плохо поддавались расшифровке. Поэтому большинство ученых ограничивалось попыткой расшифровать одно или несколько названий, отказываясь от комплексною, всестороннего изучения того, как географическая реальность отразилась в фольклоре. И по сей день большинство этих названий продолжает оставаться чем-то таинственным и воспринимается не только неискушенными читателями, по и большинством специалистов как художественный вымысел, почти лишенный реального содержания.

Так ли, однако, на самом деле? А если подойти к расшифровке географической терминологии русского фольклора во всеоружии современной науки?

Прежде всего, конечно, следует вспомнить, что географические названия большинства произведений фольклора непосредственно связаны с сюжетом и содержанием произведения, и поэтому изучение их должно быть связано с исследованием произведения в целом. Это как правило. Но в фольклоре сравнительно часто встречаются и отклонения от этого принципа. Речь идет о кочующих названиях, которые попадают в то или иное произведение совершенно случайно, часто даже в таком виде, что сами сказители не понимают, о чем идет речь. Это значит, что иногда фольклорные географические названия можно рассматривать и вне связи с сюжетом произведения, в котором они встречаются.

Тут следует обратиться прежде всего к такой историко-языковедческо-географической научной дисциплине, как топонимика — наука о географических названиях. Не удивляйтесь столь «многоэтажному» определению. Топонимика действительно многолика. С ее помощью можно решать многие исторические задачи, она бесценный источник для языкознания и одновременно с этим неотделимая составная часть географической науки.

Хорошо известно, что жизнь географических названий, или топонимов, резко отличается от жизни языка, породившего их. Обычные слова языка вытесняются иноязычными заимствованиями, в результате действия различных ассоциаций возникают новые слова, вытесняющие со временем старые. С топонимами ничего подобного не происходит. Могут исчезнуть с лица земли народы и их языки, но географические названия легко усваиваются другими народами и сохраняются в течение тысяч лет. Взять хотя бы названия многих рек нашей страны: так, Волга, вероятно, древнее финно-угорское название, Днепр — сарматское, а Дунай — кельтское. Этот список можно было бы намного увеличить.

Необыкновенная живучесть топонимов в реальной жизни отражается и на судьбе топонимов, встречающихся в произведениях фольклора. Дело тут, вероятно, в специфике народной памяти. Ведь вполне естественно, что, цепко сохраняя географические наименования, народная память не делает исключения и для названий, используемых в устном творчестве, основой для которого, как известно, всегда служили совершенно конкретные, реальные представления.

Посмотрим теперь, насколько такой поход применим к географическим названиям, встречающимся в произведениях русского фольклора.

Как уже говорилось, есть сказочные топонимы, не нуждающиеся в расшифровке; смысл же других топонимов скрыт от нас фонетическими изменениями или исторической давностью. Например, Киев или Господин Великий Новгород, часто фигурирующие в русских былинах и сказках, — вполне конкретные города, игравшие исключительную роль в раннесредневековой Руси. Каждому ясно, что имеет в виду сказитель, упоминая эти названия или такие, например, как Волга, Днепр, Волхов, Ладожское озеро и т. п.

Несколько сложнее, но в общем тоже довольно просто обстоит дело с топонимами, которые известны нам из исторических источников и точно связываются с вполне определенными географическими объектами. Таков, например, встречающийся в былинах топоним «Хвалынское море», по которому проходят пути кораблей многих сказочных персонажей. Известно, что в древности так называлось нынешнее Каспийское море^[30]. Топонимы подобного типа очень легко расшифровываются специалистами, знакомыми с географией древней Руси.

Если бы сказочная географическая терминология ограничивалась только такими топонимами, все было бы очень просто и никакой проблемы не существовало бы. Но ведь фольклор переполнен географическими названиями, способными поставить в тупик даже опытного исследователя…

Попытаемся, однако, проникнуть сквозь завесу неизвестности и посмотреть, так ли уж безнадежна попытка раскрыть тайну этих имен. Для примера возьмем лишь несколько таких топонимов, потому что в небольшой статье нет никакой возможности заняться расшифровкой многочисленных таинственных географических названий русского фольклора.

В русских заговорах очень часто фигурирует Буян-остров, придающий этим заклинаниям главную волшебную силу. На этом мифическом острове стоит дуб-чародей, живут мудрая змея Гарофена и вещая птица, здесь также обитает высшее божество, выступающее под различными именами, которое обслуживают старцы и старицы.

Вот один из таких заговоров: «На море на окияне, на острове на Буяне, лежит бел-горючь камень Алатырь. На том камне сидит красная девица, швея мастерица, держит иглу булатную, вдевает нитку шелковую — рудожелтую, зашивает раны кровавые. Заговариваю я раба (такого-то) от порезу. Булат, прочь отстань, а ты, кровь, течь перестань».

Встречается Буян-остров и в русских сказках, в которые он перекочевал из магических формул древности. Часто сказки начинаются такой присказкой: «Было это дело на море на окияне, на острове Буяне стоит древо золотые маковки, по этому древу ходит кот Баюн — вверх идет песню поет, а вниз идет сказки сказывает. Вот бы было любопытно и занятно посмотреть… Это не сказка, а ешшо присказка идет, а сказка вся впереде…»

Что же это за остров, которому придавали такое значение наши предки-язычники? Неужели таинственный остров, наделенный конкретными признаками, повторяющимися от одного фольклорного произведения к другому, был только выдумкой каких-то безвестных сочинителей? Трудно этому поверить… За всей сказочной характеристикой Буян-острова, да и за самим его названием определенно должно было скрываться нечто совершенно реальное.

На Балтийском море, недалеко от устья реки Одера, находится остров Рюген. В древности здесь, так же как и на всем южном побережье Балтики, жили славяне и остров назывался по-другому — Руян. Здесь находилось широко известное в XI–XII веках святилище балтийских славян — Аркона, в котором стоял идол верховного божества славянского языческого пантеона — Свято-вит. В арконском святилище важное значение имели также священные деревья — дубы — и священные животные — змеи, птицы и лошади. Обслуживали храм мужчины-жрецы и женщины-жрицы.