А через три недели, когда с попутной шхуной это сообщение о страшной находке пришло в порт Тромсе, оно тотчас облетело весь земной шар. И по следам «Братвога» уже мчалась другая норвежская шхуна — «Исбьерн» со шведской экспедицией на борту. Уже 5 сентября шхуна была у острова Белого.

Прошедший месяц был самым теплым в это необычайно солнечное лето, лед и снег совершенно стаяли на площадке. Все самые мелкие предметы лежали как на ладони.

Всего в каком-нибудь метре от того места, где были найдены останки Андре, оказался скелет Френкеля, а возле него полуистлевший спальный мешок. Лохмотья белого с голубыми каемками шерстяного одеяла покрывали останки Френкеля. Верхняя часть его скелета лежала в пределах квадрата палатки и была одета. В кармане пиджака Френкеля нашли записную книжку и вечное перо с чернилами.

Экспедиция собирала и картографировала каждую косточку, каждый обрывок ткани. Собирали даже отбросы пищи. Их было мало, и это было свидетельством того, что аэронавты жили здесь недолго.

И наконец, еще находка: совершенно целый фотоаппарат и металлические ящики, в которых оказались кассеты с фотопластинками. Бесценные свидетели трагедии, если вода и лед в ящиках еще не уничтожили эмульсию!..

9. Возвращенные из небытия

«Исбьерн» вернулся в Тромсе ровно через две недели после «Братвога» — 16 сентября. Там уже были шведская правительственная комиссия, родственники погибших аэронавтов и журналисты.

Комиссия изучила каждую находку, сколь бы мала и незначительна на первый взгляд она ни была. Определили, кому какие принадлежат кости, вещи и дневники. Страницы дневников переложили промокательной бумагой и перед расшифровкой записей высушили. Ценные личные вещи отдали родственникам, а останки вновь уложили в три гроба и погрузили на ту же канонерскую лодку «Свенсксюнн», которая тридцать три года назад доставила экспедицию Андре на Шпицберген. Останки были торжественно сожжены в стокгольмском крематории. И в память первых арктических воздухоплавателей здесь же, в Стокгольме, на добровольные пожертвования был учрежден дом-приют имени Андре для престарелых и бездомных полярных путешественников — последняя дань тем, кто отдал свое здоровье исследованию сурового Севера.

И пока гадали, как и почему Андре оказался на острове Белом, пока вспомнили, что до этой страшной находки, оказывается, было всего три достоверных донесения Андре, причем только за первые три дня его путешествия, специалисты начали работу над дневниками и фотоматериалами.

Один из дневников Андре сохранился почти полностью. Он велся с 11 июля до 2 октября 1897 года и содержал сто восемнадцать исписанных страниц. Из второй книжки восстановили только четыре с половиной страницы с записями за 3–7 октября того же года.

Дневники Стриндберга были более разнообразны по содержанию и целям. Наиболее подробными оказались дневники-письма, адресованные его невесте. В карманном календаре содержались лаконичные пометки против дат. Сохранились две страницы научных наблюдений, помеченные 11 и 17 июля. Уцелела также настольная книга на сто двадцать страниц с астрономическими наблюдениями и меню за период с 15 июля до 4 сентября. И вторая аналогичная книжка, в которой было исписано четырнадцать страниц за период с 5 сентября по 2 октября и сорок одна страница различных коротких наблюдений за время с 11 до 15 июля.

Архив третьего аэронавта, Френкеля, был коротким. Френкель оставил лишь метеорологический дневник за время с 14 июля по 3 октября 1897 года.

С большим интересом ждали проявления негативов. Это были широкоформатные пластинки с размером кадров 13х18 сантиметров. Эмульсия разбухла от долгого пребывания в сырости, и, по мнению многих, пластинки вряд ли можно было проявить. Все же нашелся специалист, который взялся за их обработку. Это был профессор Йон Херцберг.

Найдя в ящике неэкспонированные кассеты, Херцберг проявлял пластинки одну за другой, используя различные, наиболее сильные и контрастные проявители. Только подобрав нужный, он проявил заснятые кадры.

Как бы из небытия всплывали слабые, зачастую неясные контуры давно оборвавшихся событий. Из ста девяноста двух проявленных кадров только пятьдесят позволяли надеяться, что из них может что-нибудь получиться. Ретушировать подлинники Херцберг не решился. Вместо этого он перепечатал на пленку позитивы, опять сделал негативы, и уже с последними работал: усиливал, ретушировал, снова копировал. В конечном итоге двадцать негативов оказались настолько удачно обработанными, что полученные отпечатки почти не носили следов дефектов. И когда были опубликованы эти фотоснимки, то даже возникли подозрения в их фальсификации.

10. По следам умолкших голосов

Что же рассказали находки? Что поведали людям дневники и фотоснимки?

Это было печальное повествование. Как это было известно и раньше, Андре преследовали неудачи с самого старта: развинтились и остались на земле гайдропы; чтобы не упасть в бухту, аэронавтам пришлось выбросить в первые же минуты полета девять мешков балласта. Это видели провожавшие. Вместе с весом потерянных гайдропов аэростат лишился пятисот тридцати килограммов груза.

В дневнике Стриндберга по этому поводу нашли такую запись: «Управление с помощью канатов стало невозможным». И дальше говорилось, что все же Андре отдал Френкелю распоряжение поднять паруса.

Вот как можно себе представить полет по дневникам Андре и Стриндберга. Шар благополучно перелетает хребет высотой шестьсот метров и снова парит над водой. Его еще видят с суши. Но вот шар, подхваченный ветром, резко поворачивает на восток и исчезает в облаках, навсегда потеряв из виду Шпицберген.

Туман. Шар снижается. На высоте пятьсот метров обнаруживается значительная утечка газа.

Сутки полета над водой и льдом, временами в тумане. В дневниках — подробности быта, вплоть до отправления естественных надобностей. Шар все больше теряет высоту. Иногда его ударяет об лед, «припечатывает», как пишут аэронавты. От толчков и ударов начинается морская болезнь. А может быть, сотрясение мозга? Ведь в дневниках написано, что Андре сильно ушиб голову.

Чтобы подняться надо льдом, приходится освободиться еще от части груза, в том числе от тех буев, которые в 1899 и 1900 годах были выловлены без записок.

12 июля температура воздуха быстро падает, и все ниже опускается шар. Аэронавты продолжают выбрасывать балласт. Туман белым саваном навалился на шар, окутал его, а изморозь осела на оболочке и смерзлась сплошной коркой, делая шар все тяжелее.

В ночь на 13 июля ветер стих совершенно. Более полусуток шар висел неподвижно в тумане. А когда снова подул ветер, туман стал рассеиваться и «Орел» понесло на восток. Но нижний конец шара уже сморщен: вышло много газа.

Обледенение оболочки усиливалось, и шар все ниже прижимался к ледовым полям.

В те времена явление обледенения при полетах было совершенно неизвестно, и его-то как раз Андре и не предвидел. Но удивительно, что фальсификатор дневника Андре некий А. В-ский в своем сочинении описывал и обледенение оболочки шара. Однако А. В-ский не знал, что именно это явление приведет экспедицию к трагическому концу.

Утром 14 июля, изнуренные шестьюдесятью пятью часами тяжких испытаний, сильно страдающие морской болезнью, аэронавты открыли клапаны, выпустили газ и в 7 часов 30 минут утра высадились на лед.

_{«Орел» тотчас после спуска на лед 14 июля 1897 года}

Здесь заканчивается воздушный путь экспедиции Андре. Стриндберг определяет координаты: 82°56′ северной широты и 29°52′ восточной долготы. Это примерно на равном расстоянии — триста пятьдесят, километров — от ближайшей суши, как от Шпицбергена, так и от Земли Франца-Иосифа.