— Э-э-э, — только и смог сказать Доджен.
— Знаете, библиотека у нас большая. Так вот, Слизерин, чьи труды у нас затесались, считал грязнокровками потомков людей и волшебных существ. То есть, по его классификации Флитвик, Хагрид, Делакур, МакКлайвер — грязнокровки.
— А кто такой МакКлайвер? — спросил Поляков.
— Парень из Райвенкло. Его отец — кентавр. Там генетика по материнской линии наследуется. Если вынашивала женщина, то будет обычный ребенок. Если кентавриха с обычным человеком — родится кентавр.
— А ты откуда знаешь? — спросил Винсент.
— Столкнулся с ним на опушке леса.
— А что ты там делал?
— Траву для Снейпа собирал.
— Трава у дома — мечта наркомана, — ухмыльнувшись, по-русски, сказал Поляков.
— Вот там я его и увидел вместе с отцом. Он не скрывается. Весь Райвенкло знает и часть Хафлпаффа. Со Слизерина, по-моему, семикурсники знают. Короче, у него дар ясновидения, причем сильный, ну и в травах он хорошо разбирается. Да и МакКлайверы такой связью новые магические дары получили.
— Это ты сейчас рекламу сделал или утопить пытаешься? — спросил Доджен.
— Я факты сказал, — а глаза-то загорелись. Еще бы! Такая интересная генетика. Скоро кто-то из многочисленных Додженов станет МакКлайвер.
— А Слизерин не хотел учить маглорожденных из-за того, что они приходили с промытыми мозгами на тему греха, колдовства и инквизиции. Как ты думаешь, кто входил в состав карательных отрядов? Маглорожденные, которые учились в Хогвартсе! Из-за религиозной угрозы Салазар не хотел связываться с ними. Церковь тоже искала юных волшебников, и сама обучала их во славу Господа. Толстый Монах, привидение Хафлпаффа — не закончил Хогвартс, попал в школу Инквизиции, помогал бежать пойманным волшебникам. После смерти вернулся в первую школу, переубеждать маглорожденных.
— А как же Темный Лорд? — спросил Гойл.
— Что?
— Он же не мог…
— Конечно мог! Он же человек. Все люди ошибаются. А если не человек, то либо волшебное существо, либо нежить.
— То есть ты… — начал Крэбб.
— То есть я думаю своей головой, а не иду как баран на заклание, — разозлившись, я слез с полки и отправился искать Луну. Надоели со своей чистокровностью — сил нет!
Девушка нашлась в купе Райвенкло–Хафлпафф–Гриффиндор. Лавгуд, Аббот, Лонгботтом, Боунс мирно пили чай и обсуждали довольно тяжелые темы из «Придиры». «Пророк» не печатал данный материал.
— Именно из их палочки были выпущены заклинания, — говорила Боунс, — они не отрицали.
— Папа лично брал у них интервью, — говорила Луна, — он никогда не лжет.
— Значит, Крауч ошибся? Вообще, все это странно, — сказала Ханна.
— Привет, девочки, — сказал я и протянул руку Невиллу, — Здравствуй. Что обсуждаете?
В ответ мне кивнули на свежую «Придиру», где Ксено опубликовал интервью всех пожирателей, сидящих в камерах аврората — Лейстренджи, Долохов, Мальсибер, Джагсон, Трэверс, Руквуд, Кэрроу.
Лейстренджей обвиняли только в пытках четы Лонгботтомов. Они не отпирались, но всячески отрицали, что довели их до сумасшествия. По словам Рабастана Алиса и Фрэнк были вполне вменяемы, когда они покинули дом.
Мальсибер, Джагсон и Руквуд обвинялись в массовых убийствах и пытках. Те признали только три эпизода — по одному на каждого.
Долохову и Трэверсу вменяли убийства братьев Пруэтт. Они так же не отпирались. Рассказали историю об убийстве семьи Долохова Гидеоном и Фабианом Пруэтт. Женат Антонин был на родственнице Трэверса. Для того было делом чести помочь родственнику. Произошло это до того, как Дамблдор наложил вето на кровную месть.
А вот брат и сестра Кэрроу вообще не получили обвинения и сидели за наличие метки как таковой. Люциус говорил, что они занимались бумажной работой. Всех ведь нужно одеть-обуть-накормить-спать уложить и еще куча всего. На это нужны деньги-сметы-проекты.
Как я понял, из обрывков разговоров на вечерних «посиделках» коллег Люциуса по оппозиционной партии, выпустят Лейстренджей, Долохова, Трэверса и Кэрроу. Остальных переведут на верхние этажи тюрьмы и скостят срок. Они пробудут в Азкабане месяца два-три, валить все будут на Крауча и Дамблдора. В большей части на директора.
— Как ты думаешь, — спросил меня Невилл, — их отпустят?
— Не знаю. Сложно сказать. Если они ушли, и твои родители были нормальными, тогда встает вопрос, а что там произошло-то? По-моему, напоминает попытку кривого «обливэйта» как у Локонса, только посильнее. С Кэрроу вообще интересная история. А Долохов и Трэверс действовали в рамках мести. Если докажут — их отпустят.
— Дамблдор не даст, — начала Ханна.
— С директором вообще все странно, — начала Сьюзен, — тетя говорит, что под всеми делами с сомнительным обвинением стоит его подпись. Сейчас все пересматривают.
— Похоже, что он своей властью просто убрал неугодных, — предположил Невилл, — тот же Крауч из-за сына подал в отставку. А ведь как председатель он был хорош.
— Скорее всего так и есть. Я думаю, что ему что-то было нужно от старых родов. Ведь в этой заварушке пострадали, в основном, старинные рода. Лонгботтомы, Поттеры, Блэки, Мальсиберы. Да и вся эта история в континентальной прессе преподносится как бандитская разборка.
— А это и есть разборка, — спокойно сказала Луна.
Ее способности были с ней, но после того, как Лавгуд старший все же обручился с Зибилле Линдеманн и провел с дочерью какие-то ритуалы-обряды (я не вдавался), проваливаться в другие миры она практически перестала. Если раньше раз в сутки по часу-два Луна была недоступна, то теперь это поддавалось контролю, и пропадала она раз в две-три недели, правда, на весь день. Это очень положительно отразилось на девушке — она стала спокойней, собранней, перестала вздрагивать от каждого шороха. Сейчас моя невеста спокойно пила чай с котлокексом.
— То есть? — не понял я.
— Пока старые рода были живы, он не мог получить власть.
— Ты думаешь, что он это сделал из-за любви к власти.
— Из-за любви, но не ко власти.
— А к чему?
— Не знаю. Через неделю скажу, если получится.
— Во всем виноват Дамблдор? — прищурился Невилл.
— Я думаю, — сказала Боунс, — виноваты все. Старые рода не хотели меняться, большое количество маглорожденных не хотело жить по правилам магического мира. Взрыв неизбежен. Темный Лорд и Дамблдор просто возглавили то, что уже давно назревало. Не они, так другие.
— Вы Крама не видели? — я решил сменить тему.
— Видели, — ответила Ханна, — последний вагон, последнее купе.
— И что они там делают? Сексом занимаются? — решил пошутить я.
— Нет, — ничуть не смутилась Ханна, — ругаются. Лучше не ходи, а то «История Хогвартса» в голову прилетит.
— Пойду, посмотрю. Может каким редким экземпляром обзаведусь, — я открыл дверь.
— Редким экземпляром проклятия, — пробурчал Невилл.
— Я все слышал.
В последнем вагоне было тихо. Чары? Или уже закончили? Или он ее… Бр-р-р. Дверь не поддавалась. Заперто. Произнеся десяток заклинаний, я уже хотел плюнуть и уйти, как в этот момент купе открылось. Моему взору предстала всхлипывающая Грейнджер, сидящая на коленках у Крама, и сам ловец болгарской сборной с рассеянным взглядом.
— Эм-м, — начал я, — а что у вас случилось?
— Малфой, — сказала Грейнджер, — иди куда шел!
— Так я сюда и шел, — и расположившись на сиденье, продолжил, — Крама искал. Что ты ревешь? Мама с папой замуж не пускают?
— Иди ты, знаешь куда?
— Знаю, в Слизерин! Давай, красавица, рассказывай.
А рассказ был банален. Грейнджер не скрывала своей «дружбы» с Виктором (а то, что они уже телами дружат, это знать другим ни к чему). И ей этого не простил ни рыжий, ни Поттер. Разругались в пух и прах. Ее обвинили в симпатиях к пожирательским детям (то есть ко мне), в продажности врагам (то есть Виктору), лицемерии (из-за артефактов и кота), зазнайстве и еще много в чем. Даже Дамблдор вызывал на душещипательную беседу про то, какие мальчишки бывают глупые, и ведь это они не со зла. Видимо, с Поттером тоже была беседа, так как он извинился. Рыжие, к этому моменту, отбыли в Пруэтт-холл. Гермиона прорыдала все время нахождения в Хогвартсе. После Нового года девушка просто сбежала к родителям. Встретившись с Виктором, она вспылила. Обвинила его во всех грехах и неудачах, размолвке с друзьями. Орала, кидалась книжками и мелкими заклинаниями. Краму уже исполнилось девятнадцать, так что женскую истерику он перенес стойко. Итог закономерен — сопли и слезы.
