Мысли опять скатились к сегодняшней ситуации. Люциус странно себя ведет. Если бы мой сын попал в лапы к дикому зверю, я бы не отходил от него ни на шаг, под дверью сидел бы. А он даже не обнял. В памяти всплыли семейные скандалы четы Малфой. В них фигурировало имя Абраксас. Интересно, это кто? Вся ругань резко прекращалась, если в комнату входил я, то есть бывший владелец тела. И он входил, чтобы родители не ругались. Что же происходит в благородном семействе? Странно все это.

Миловидная медсестра принесла обед. Какое-то мясо и овощи, сок. Бр-р-р, гадость! Тыквенный сок. Вот как его пить? Я человек в еде не привередливый, могу и лягушку и крысу съесть, но это гадость редкостная. За неимением ничего другого пришлось пить. Как только я расправился с обедом, зашла медсестра.

 — Мистер Малфой, к вам пришли, — женщина забрала поднос.

В палату вошел…псих? Панк? Хиппи? Дедок, ты че курил? Отсыпь половину! Передо мной стоял старик лет семидесяти с длинной бородой, в хламиде ярко зеленого цвета. На ней нарисованные фиолетовые пегасы летали туда-сюда. Колпак на голове был ярко голубой с зелеными звездами. Интересно, а на ногах у него тапочки с помпоном или туфли как у Алладина?

 — Здравствуй, Драко, — мягко сказал он. Я вышел из ступора и ответил.

 — Здравствуйте. А вы всегда одеваетесь как хиппи? Или вы дальтоник?

Мужчина поперхнулся от вопросов. Откашлявшись, он улыбнулся и ответил.

 — Хм, ты первый, кто задал мне этот вопрос.

 — Все бывает впервые, — философски заметил я. — Ну так как, вы дальтоник? Или хиппи?

 — Видишь ли, Драко, — начал говорить дедуля, объясняя мне как несмышленышу, — в моем возрасте уже неважно, что о тебе говорят другие люди и можно одеваться как хочется. Мне нравятся яркие цвета.

Я прикрыл глаза, смотреть на него было просто больно.

 — Одеваться надо со вкусом и согласно обстановке. А вы, извините, одеты как… попугай! А еще директор школы, — не знаю, что на меня нашло, я говорил все, что думал. Мне это не свойственно. Наверное, осталось от предыдущего владельца тела. — Не могли бы вы сделать мантию черной, ну или не такой яркой, хотя бы на время. Мне больно смотреть на такой цвет.

 — Можешь открыть глаза, — сказал директор.

Ну надо же! Он может нормально одеваться. На нем была серо-голубая мантия без рисунков и ярких пятен. Замечательно.

 — Полагаю, мы можем поговорить, — произнес директор без улыбки. И он поймал мой взгляд. Его глаза были голубыми и холодными. Он смотрел на меня, как на врага. Вот ты и снял маску, дедуля.

 — Хорошо, — я опять прикрыл глаза.

 — Другие ученики утверждают, что ты разозлил гиппогрифа, и он на тебя бросился. Профессор Хагрид отогнал животное.

 — Если вы все знаете, зачем спрашиваете? — я открыл глаза и посмотрел на директора.

 — Мне бы хотелось услышать твою версию.

 — Я подошел к животному, как и сказал профессор, поклонился, животное напало. Очнулся здесь. Все, — пора завязывать этот разговор.

 — Мальчик мой, ты не мог бы...

 — Простите, директор, — перебил я, - у меня болит голова, я хотел бы отдохнуть.

 — Да-да, мой мальчик, конечно, отдыхай. Я зайду в другой раз.

Послышался звук закрывающейся двери. Я открыл глаза. Свалил, отлично. В голове попытался копаться, иначе она бы не заболела. Ну нет, директор, я не Поттер, в рот смотреть не буду.

Опять открылась дверь, и в палату вошел целитель.

 — Мистер Малфой, директор Дамблдор сказал, что вы себя плохо чувствуете.

 — Да, у меня болит голова. Можно мне обезболивающее?

 — Да, конечно. Через час к вам зайдут авроры. Вы сможете сегодня ответить на их вопросы?

 — Наверное, смогу, — ответил я.

Сметвик вынул из кармана пузырек и оставил его на прикроватной тумбочке.

Я выпил зелье. Мерзкое на вкус, но помогает сразу. Вновь откинулся на подушки. Интересно, а при допросе родители будут?

Родители были, причем Люциус как представитель попечительского совета, а Нарцисса просто, как мать. Был Снейп и Дамблдор. От министерства пришли Скримджер, МакНейер, Боунс.

 — Значит, вы подошли к животному, и оно напало просто так? Может, вы его дразнили? — спросила Боунс.

 — Нет. Я подошел к животному, поклонился, и оно напало. Я его не дразнил.

 — Мистер Поттер говорит иное.

 — Мы с мистером Поттером…друг друга недолюбливаем. Почему бы вам спросить не у «звездного» мальчика, а у обычных учащихся? К примеру, Лаванду Браун или Дина Томаса. Они тоже из гриффиндора и были на уроке. А почему вы спрашивали Поттера? Он разговаривал с учителем и момент нападения видеть не мог.

Лица министерских вытянулись, в глазах Люциуса мелькнул хищный огонек.

 — Боюсь, мистер Малфой немного заговаривается. Мистер Поттер смотрел в этот момент на гиппогрифа, - сказал Дамблдор.

 — И не остановил Драко, — вкрадчиво сказал Люциус, — значит, он хотел, чтобы гиппогриф напал? Может, это мистер Поттер запустил заклинание, и животное встало на дыбы?

Ого! Вот это финт ушами. Рожа Скримджера выражала крайнюю степень удивления. Красиво Малфой факты перевернул.

 — Мистер Малфой, вспомните точно, где находился профессор Хагрид перед тем, как на вас напало животное.

 — В шагах двадцати от меня. Он разговаривал с Поттером.

 — С вами еще кто-то подходил?

 — Нет, я был один.

 — Мистер Поттер доставал палочку или может быть кто-то другой?

 — Я не знаю. Я на гиппогрифа смотрел.

 — Почему у вас конфликт с Поттером? — неожиданно спросил Скримджер.

 — Вам лучше спросить у него. Я стараюсь его не трогать. Сам вечно возникает.

 — В чём это выражается?

 — Заклинание в спину, оскорбления, подначки, — я говорил только то, что помнил из фильмов.

 — Спасибо, мистер Малфой. Поправляйтесь.

 — А что будет с гиппогрифом?

 — Казнь, — ответил МакНейер.

 — Зачем?

 — Он напал…

 — Это животное, — перебил я МакНейера, - оно действует на инстинктах. Лучше найдите нормального преподавателя, а не эту ошибку природы. И нормальных свидетелей, которые раскажут все непредвзято.

 — Мы учтем ваше пожелание, — напряженно сказала Боунс. — До свидания.

Все взрослые, кроме Нарциссы, направились на выход. Похоже, я перестарался или слишком выбился из образа капризного ребенка.

В палате стало тихо-тихо. Кинь иголку на пол, и будет слышно.

 — Завтра утром отец заберет тебя, — сказала Нарцисса.

 — Почему не сегодня? Меня можешь ты забрать.

 — Отец сказал, что сегодня тебе нужно остаться здесь.

 — Хорошо.

 — Твоя помолвка с Паркинсон под вопросом.

 — Мне она никогда не нравилась. Слишком распущенная.

 — Мне казалось, она тебе нравится.

 — С ней интересно, но если есть возможность на ней не жениться, то я бы не женился, — я не хотел жениться совершенно на незнакомой девушке. Это Малфой ее знал, а не я.

 — Хорошо, — тихо сказала она, — я скажу отцу, что ты согласен на расторжение.

Она выглядела очень уставшей. В общении со мной слетела маска надменной аристократки, и сейчас здесь сидела женщина, которой очень не хватает сильного плеча и простого участия.

 — Мам, — сказал я.

 — Да, сынок?

 — Обними меня.

***

Одетый в больничную пижаму я смотрел в окно. Грудь и ребра перестали ныть. Двигаться было не больно. За окном был Лондон. В прошлой жизни мне довелось тут побывать. Быстро приехал, посидел на семинаре и так же быстро уехал. Даже город толком не смотрел. Надо будет наверстать упущенное.

Вчера, после ухода матери, я прогулялся по больнице. В кино это было интереснее. Реальность оказалась скучной.

На первом этаже никто не летал, не прыгал и не мяукал. Там располагалось несколько кабинок, в которых сидели регистраторы и целители. Они оказывали первую помощь и отправляли в отделения. Просто так попасть в отделение (любое) нельзя — чары не пропустят. Только больные, персонал и родственники в ограниченном количестве. Остальное — по распоряжению целителя.