И ведь ни разу не соврал! Просто сместил акценты.
— Расскажите, как получилось, что Гарри попал на маггловскую сцену, — спросила Скитер.
— Дадли захотел играть на гитаре и петь. Он же и потащил брата за собой. Об их выступлении написала газета. Затем меня атаковали с предложениями снять детей в рекламе. Вот так всё и началось.
— А большие концерты?
— Дадли написал песни. Ими заинтересовалось агентство. Подписали контракт и начали работать. Гарри даже не хотел ехать в школу. Ему здесь больше нравилось.
— Коллеги, — обратилась Скитер к толпе, — прошу вопросы.
— Скажите, мистер Дурсль, вы получали анонимную помощь для племянника? Были ли у вас провалы в памяти? Восстанавливались ли сами по себе разбитые предметы?
— Нет на все вопросы. Я лично закупал стёкла ящиками и сам же их ставил. Никто никогда никакой помощи не предлагал, ничего мы не получали. Провалов в памяти нет.
— Кем было подписано письмо?
— Альбусом Дамблдором.
— Когда ребёнок узнал, что он волшебник?
— В восемь лет.
— Почему вы до этого не говорили ему?
— А как вы себе это представляете? Да он тут же растрезвонил бы по всей округе, и хорошо если бы это приняли за детские фантазии. А если нет? Вот и рассказали всё, когда подрос.
— Вопрос к мистеру Дурслю-младшему. Скажите, что вы почувствовали, когда узнали, что ваш брат волшебник?
— Ничего, — ответил я, — отнесся как к должному. С ним всегда много необычного происходило — волосы учительнице перекрасит, на крыше школы окажется, предметы у него летают. Ну, волшебник, и ладно. Считаю, что это как талант — у кого-то есть, у кого-то нет.
— В волшебном мире ходит очень много слухов по поводу похищения Гарри Поттера и попытки его убийства. Это правда?
— Да, — ответил Фабстер, — это правда. Мне позвонила Марджори — теперь уже моя супруга, и сообщила, что детей похитили, требуют выкуп. У нас это бывает — ребёнка похищают, чтобы родители заплатили за него деньги и не факт, что малыша вернут назад. Правительство борется с этим, но всё равно кто-то хочет на этом нажиться. Детей мы искали долго, но нашли. Так как на тот момент не все участники этого преступления были пойманы, Гарри и Дадли отправили в другую страну.
— Гарри, вы помните этот эпизод?
— Да, — хмуро ответил Поттер, — помню. Нас посадили в машину и отвезли в лес. Сильно били. С нами был ещё один мальчик — его застрелили. Мы с братом смогли сбежать и сообщить папе, где мы находимся. А затем нас отправили почти на месяц в Корею.
Гробовое молчание воцарилось в комнате. Волшебники в шоке.
— Если вы думаете, что помог кто-то из волшебников — зря, — продолжил полковник, — они появились уже после, потому что Гарри стихийным волшебством просто сжёг дом, в котором его держали. До тридцать первого июля девяносто первого года ни один волшебник не появлялся.
— Мистер Поттер, говорят, что вы не хотели ехать в Хогвартс. Скажите, так ли это?
— Да. Не хотел и не хочу. Сейчас с удовольствием свалю оттуда. Волшебное сообщество не интересовалось мной десять лет. Десять лет никто не задал вопрос Александру Поттеру о том, как поживает его внук, никто не попросил предъявить меня на очередном праздновании победы над Темным Лордом. Всем было плевать. А тут повылезали, лицемеры, — по мере того, как Гарри говорил, от его стула расползался иней. — «Ах, как мы ждали этого момента. Ах, это Гарри Поттер». Все винят двоюродного деда, а я его не виню — он действовал в интересах рода Поттер. Я обвиняю директора школы чародейства и волшебства Альбуса Дамблдора в том, что он ненадлежаще исполнял свои обязанности, в том, что он, пользуясь своим положением, скрывал правду и покрывал преступника.
Вокруг стула, на котором сидел Поттер, несмотря на тёплый день, образовался тоненький слой льда. Опекун достал палочку, что-то прошептал, и лёд исчез. Кузен выдохнул и успокоился.
— Лорд Ардвидссон, скажите, как вы узнали о Гарри Поттере?
— Случайно. Я гулял по маггловской части Италии, когда наткнулся на мальчика. Он принял меня за своего фаната, — послышался смех, — я был шокирован его историей и предложил ему опекунство.
— Мистер Поттер, скажите, почему вам не нравится в школе Хогвартс?
— Атмосфера нездоровая. Там я не Гарри Поттер, а Мальчик-который-выжил. Почему-то кому-то я что-то должен. Кого-то спасать, кого-то уничтожить…
— Было сделано пророчество, — послышался выкрик из толпы, — что родившийся на исходе седьмого месяца одолеет Тёмного Лорда…
— Я родился на исходе девятого, — перебил его Гарри и, гладя на удивлённые лица журналистов, продолжил, — на седьмом месяце рождаются недоношенные дети, а я полностью доношенный ребенок, который родился на сороковой неделе беременности. Так что — мимо!
А в ответ — тишина. Видимо, о такой трактовке пророчества никто не задумывался. Но журналисты быстро отошли от шока и продолжили.
— Э-э-э, скажите, а какие ещё причины заставляют вас покинуть Хогвартс?
— Слабая учебная программа. Я уже сейчас могу сдать экзамен по ЖАБА, что и будет сделано в середине июля, а ведь мне нет пятнадцати. Поэтому дальнейшую учебу считаю бессмысленной.
— Что вы намерены делать дальше?
— Жить и заниматься любимым делом.
— Вы продолжите выступать на сцене?
— И это тоже.
— Почему ваши родственники уехали из Англии? Это связано со скандалом во Франции?
— Нет. Это связано с болезнью моего брата. Как вы знаете, многие магические вещи не действуют на магглов, поэтому помочь Ричарду магическая медицина не может. За его болезнь взялись врачи в другой стране. Неизвестно, как себя поведёт болячка, поэтому было принято решение переехать всей семьёй туда, где могут вылечить брата. А что касается Франции — я уже вполне ясно выразился по поводу сплетен и пиара.
— То есть ничего не было?
— А вот этого я не говорил.
Раздались смешки.
— Вы всё время называете дядю и тётю «мамой» и «папой». Но у вас ведь были родные родители и множество других родственников. Как вы сейчас к ним относитесь?
— Родителей я не помню. Для меня они — что-то эфемерное. Как говорит мой папа: «Родители не те, кто сделали ребёнка, а те, кто воспитали». Меня воспитывали Вернон и Петунья Дурсль, и они являются моими родителями. Хотите, документы покажу? А что касается магических родственников — не видел, не знаю, не желаю. Да, я злопамятный. От титула лорда Поттера я отказался — слишком много горя принесла мне эта фамилия. Уж лучше я буду Дурслем.
— То есть, вас отсекли от рода?
— Нет, мы пришли к компромиссу. Я забрал себе дом своих родителей, а остальное оставил новому лорду Поттеру. Скоро я войду в род супруги. Мне слишком больно осознавать, что произошло в Годриковой Лощине, поэтому больше я не Поттер.
— А кем является ваша будущая супруга?
— А это большой-большой секрет, — хитро улыбнувшись, сказал Гарри.
— Что вы намерены делать с домом ваших родителей?
— Я уже сделал. Координаты аппарации все знают? — послышался нестройный гул. — Тогда вперёд!
Все вышли из комнаты в сад и стали исчезать. Меня перенес Снейп, Вернона — Ардвидссон, Фабстера — Скитер.
Перед людьми открылась следующая картина — множество бульдозеров, экскаваторов и самосвалов работали в том месте, где полагалось быть дому Джеймса и Лили Поттер. Послышались выкрики «Кощунство», «Памятник», «Как он мог?». Опекун наколдовал заглушающие чары.
— Для меня это боль, — начал говорить Гарри. — Я знаю, что в этом доме убили моих родителей. В нём я стал сиротой, на которого наплевало магическое сообщество. Этот дом принадлежит мне, и я не хочу его видеть и знать, что он есть. Поэтому здесь всё сравняют с землей и уберут остаточный магический фон. Памятник родителям стоит на главной площади, и этого достаточно.
Волшебники молчали. А что тут скажешь? Он прав. Дом его — что хочет, то и делает. Через несколько лет на месте дома Поттеров будет парк. Обычный парк с клумбами, деревьями, беседками и скамейками, где парочки назначают свидания. А в самом сердце парка будет стоять памятник обычному коту. Вот так Гарри Поттер тонко намекнул, что он, как кот — сам по себе. Приезжая в Англию, мы с кузеном часто бывали там. Наши дети очень любили небольшой пруд с утками и высокие деревья, где гнездились совы. Именно там у моей дочери, когда ей было пять лет, произошел первый магический выброс.
