— Очевидно, тот, кто его посадил.
— Может, Лорду сказать?
— Гарри, я уверен на всю тысячу процентов, что у Лорда, что у Дамблдора в шкафу лежат такие скелеты, по сравнению с которыми тот-кого-не-называют просто ангелочек.
— Как же меня всё задолбало.
— Ты главный герой, а я статист. Кстати, у героя шанс дожить до конца пьесы больше…
— Не хочу быть героем.
— А нас с тобой никто не спрашивает. Давай договоримся так: если я что-то вспоминаю, то тебе рассказываю. Ну, а ты слушаешься моих советов. Согласен?
— Ладно, — сказал Гарри, — а можно я у тебя посплю?
— А ты часом не охренел?
— Не-е-е, кровать большая, тащиться лень.
Он забрался под одеяло, повернулся спиной ко мне и закрыл глаза. Я не стал строить из себя поборника нравов и собственника, улёгшись рядом. Всё-таки насколько он ещё ребенок по сравнению со мной.
* * *
— Дадли, ты о чём задумался? — вырвал меня из воспоминаний голос Моники.
— О жизни и её смысле.
— Завтра вечером уже вылетаем в Лондон.
— Ох, как неохота-а-а, — протянул Поттер.
— И не говори, — ответила она, — так бы и жила здесь.
— А я нет.
— Да-а-ад, ты совсем ку-ку? Как тут не жить? Рай!
— Не-е-е, мне снега не хватает.
— Вот прилетим в Англию, и будет тебе снег, — весело ответила агент.
— Да какой в Лондоне снег? Так, пародия.
Моника глубоко вздохнула и неожиданно спросила:
— А о чём вы мечтаете?
— Странный вопрос… — ответил я и краем глаза заметил интерес наших охранников, — я бы хотел домик где-нибудь в хвойном лесу, чтобы озеро рядом, белки по веткам, тишина вокруг.
— А концерты?
— Ну, это само собой.
— А я теперь реально хочу оранжерею, чтобы цветы выращивать…
— Ты вырастишь для меня белые ирисы? — перебил его я.
— А вот и выращу! Белые-белые…
* * *
Жизнь после рождественских каникул вошла в привычное русло. Ажиотаж вокруг меня ожидаемо спадал, даже несмотря на опубликование в желтой прессе фотографий с нашего отдыха. Поводов мы не давали, траву не курили, по девкам не бегали. Всё медленно, но верно шло на убыль. Моника подкидывала работу в рекламе. Я писал саундтреки к компьютерной игре на основе «своих» песен. Мда-а, это вам не двадцать первый век с его суперплоскими мониторами и объёмным звуком и изображением. Тут всё проще.
Гарри присылал вести с Азазелем раз в две недели. Вроде у него всё хорошо.
Дома я старался бывать пореже. Всё-таки трое карапузов подрастали. Нет, поймите меня правильно, я люблю детей, очень. Дети — это цветы жизни… кактусы жизни. Кактус — это тоже цветок. Вот как эти кактусы зацветут, тогда и поговорим. А ежедневный уход за ними пусть осуществляет кто-нибудь другой.
Благодаря редкому пребыванию дома заметно подтянул учебу. Учителя на меня не могли нарадоваться.
Голос окончательно сломался и больше походил на голос Джона Бон Джови в двухтысячных. Всё чаще ловил себя на мысли, что оцениваю фигуру и грудь девушки, да и на меня многие поглядывали довольно призывно.
Вот и промелькнул учебный год. На этот раз я оказался вторым на курсе и в десятке лучших по школе. Это здорово греет самолюбие. Хоть в чём-то преуспел.
Дом встретил меня хаосом, детскими воплями, замученными собаками, спрятавшимся котом и обеспокоенным Гарри. Ещё в мае из Азкабана сбежал Сириус Блэк.
Ну сбежал и сбежал, флаг в руки, дементор в задницу. Так я рассуждал, пока не увидел в оранжерее среди любимых маминых орхидей спящего чёрного пса.
— Это Демон, — гордо сказал Фрэнк, — я его, голодного, на улице нашёл. Отощал сильно. Вот, откармливаю. Мне отец твой разрешил, если он с другими псами конфликтовать не будет. А собака понятливая…
Фрэнк продолжал что-то говорить, а я смотрел на чёрного, как смоль, пса и соображал, что делать дальше…
Глава 29 Зарекалось парнокопытное в грязь ...
Жаркий август уже давно вступил в свои права, а я не знал, что мне делать с Блэком. Из магического мира приходили новости, что его ищут по всей стране. Хотелось ржать в голос! Ищут они, как же! Вон он, спит под кустом. Уже месяц большой чёрный пес жил у нас в оранжерее, ел в два раза больше собак и спал среди цветов. Гарри его никак не выделял — пёс, как пёс. Другие собаки на эту территорию не заходили, а Воланд, обнюхав гостя пару раз, больше не подходил. Вечером Фрэнк забирал Демона к себе, в домик возле оранжереи. Учитывая, что старик глуховат и плохо видит, то, видимо, ночью Блэк превращался в человека, но застать его мне ни разу не удалось. Как я понял? По резко увеличившемуся количеству мыльно-рыльных принадлежностей, которые с общей коробки брал Фрэнк.
Так как в доме было многолюдно, всю бытовую химию и парфюмерию закупали сразу, много и на всех. Только Фрэнк не любил новомодных бритв, шампуней и прочих благ цивилизации. Он просил обычное земляничное мыло. Ему хватало кусочка почти на месяц, а тут он закончился за неделю. Так же резко возрос расход полотенец и стирального порошка. Никто вопросов ему не задавал — берёт и берёт. Похоже, только я заметил, что у старины Фрэнка резко возросла потребность в гигиенических принадлежностях и бытовой химии, а это могло означать только одно — Блэк превращается в человека и приводит себя в порядок.
Июль месяц был очень плодотворным — я закончил писать саундтреки к игре, наконец-то получил сведённый концерт мультикамерной съёмкой с «Pink Floyd» и начал думать с Гарри над целым альбомом. Голос у Поттера всё чаще стал давать «петуха», и жить ему теперь гитаристом, да он и не рвался на сцену. Кузену больше нравилось работа дома или в студии. Он привык на рекламных съёмках работать, а на сцене совершенно другая атмосфера — там с людьми взаимодействовать нужно. Смотрелись мы довольно комично — я здоровяк, выглядящий лет на шестнадцать-семнадцать, и он… почти на голову меня меньше, худой-худой. Про таких говорят — не в коня корм. Внешностью он мне напоминал Владимира Политова из «На-На», осталось корону и трусы на него напялить и… «Фа-и-на-Фа-и-и-и-на-а-а…».
Наше тринадцатилетие праздновалось с большим размахом: дорогой ресторан, пресса, рокеры, фанаты. Я всё же смог пригласить Элис и жёстко обломался. Кроме имени и места жительства, у них не было ничего общего. Честно говоря — очень жаль. Хотя, может быть, в этом мире её зовут как-то по-другому?
Подарков надарили на пять лет вперёд. В большинстве своём — символические безделушки типа статуэток, мини-гитар. Были и полезные вещи — набор косметики (скорее всего от Моники), подставка на стойку для медиаторов, как у Хэтвилда, несколько туровых кейсов и багажные сумки, которые точно не порвутся и не откроются. Кто-то из рокеров, зная о моем коллекционировании струнных инструментов, а я догадываюсь, что это Тайлер, подарил маленькую арфу. Сейчас инструмент занимал почётное место на стене моей комнаты, точнее свинарника, ибо от привычки раскидывать свои вещи я так и не избавился.
Августовский вечер был душным и жарким. Хотелось сбежать подальше отсюда, туда, где есть свежий воздух.
— А что ты делаешь? — в комнате возник Поттер.
— Типа работаю, — устало ответил я.
— Тоже достали?
— Угу.
Активные годовалые братья добавляли нам хлопот. Малышам всё и везде было надо, а любимые родственники разрешали деткам что угодно — потрогать и свалить гитару за тысяч пять фунтов, залезть руками в собачью пасть, оборвать дорогие обои или поесть из кошачьей миски. Любимая фраза: «Они мир познают». Честно — я хотел обратно в школу. Нет, я люблю детей, очень… Очень люблю детей, когда они в километрах пяти от меня. Может, это возрастное? Может, пройдёт, и я тоже буду умиляться разрисованным стенам и съеденному корму?
После большого скандала, когда один из близнецов чуть не съел медиатор, в мою комнату вход был строго воспрещён. Это была ещё одна из причин, по которой я не убирал в комнате. Может, замок поставить?
