Сообщив, что пришел обменять крупную сумму, Федор был препровожден слугами Шагара, больше походившими на охранников с плохо скрытыми в складках одежды кинжалами, в комнату с единственным узким окном и единственным входом. «Разумные предосторожности, – одобрил Федор, присев на лавку у небольшого стола и осматривая толстую раму с решетками, после того, как слуги вышли, встав снаружи. – Отсюда ни в окно не выпрыгнешь, ни сквозь дверь не сбежишь».

Так он просидел минут десять, но ничего не происходило. То ли меняла был занят с другим клиентом, то ли вообще отсутствовал. Чайке ничего не оставалось, как сидеть и ждать. Когда он заскучал и уже начал беспокоиться, а не сдал ли его этот меняла властям и не спешит ли уже сюда отряд пехотинцев, чтобы его арестовать, как что-то едва заметно шелохнулось в двух шагах.

– Это ты меня искал? – раздался у него за спиной скрипучий голос, от которого Чайка даже вздрогнул, – так неслышно в комнате появился этот человек, проникший сюда через потайную дверь.

Федор обернулся и, прежде чем ответить, осмотрел невысокого седовласого старика еврейской наружности. В простом черном балахоне тот был похож скорее на монаха средневековья, чем на менялу из Карфагена. Впрочем, менялы здесь не имели униформы, а одевались кто как хотел. У богатых, как известно, свои причуды. А от монаха этого лысеющего дедушку с острым носом отличала толстая золотая цепь с брошью в виде птицы. Чайка мог поклясться, что похожую вещицу уже когда-то видел.

– Что за деньги ты хотел показать мне? – проскрипел меняла, усаживаясь на пустующую лавку у стола и с недоверием разглядывая посетителя, не походившего на богатого клиента, которых Шагар чуял за версту. – Сколько? Показывай. Времени мало.

– Так, несколько монет, – не выдержал Федор, решив его немного подразнить.

Брови Шагара поползли вверх. Но прежде чем тот успел позвать слуг и выпроводить бесцеремонного гостя, столь наглым образом оторвавшего от дел уважаемого человека, Федор вытащил из-за пазухи горсть монет и высыпал их на стол.

– Вот, что я хотел тебе показать, – проговорил он, когда монеты перестали скакать по столу, – это все, конечно, мелочь. Но вот эта монета….

Чайка ткнул пальцем в «золотого слона», на краю которого красовались три ровных зазубрины, а у самого хобота виднелась одна аккуратно просверленная дырочка.

– …должна тебе понравиться, – закончил Чайка, – она многого стоит.

– Пожалуй, – резко сменил гнев на милость Шагар, схватив монету своими скрюченными пальцами и рассмотрев поближе, а потом одарив пронзительным взглядом собеседника. – Пройдем в другую комнату. Выпьем немного вина. Там и поговорим обо всем.

– Это можно, – согласился Федор, убирая заветную монету вместе с остальными обратно в кошелек, – а то здесь слишком людно. Да и вида никакого, а я люблю простор.

Новая комната оказалась еще меньше, но в ней было одно существенное отличие от первой – окно без решетки, выходившее на город. Панорама открывалась отличная, все было как на ладони, и Федор оценил выбор места по достоинству. Для тех разговоров, что они вели, лучшего места не придумать. Их никто не видел, а они видели все, что нужно, и могли спокойно разговаривать, обсуждая планы предстоящей кампании. Вино, к его удивлению, тоже было. И неплохое. Чего не сказать о закуске.

Отпив из чаши вина, которое он сам себе и налил за неимением слуг, Федор обратился в слух.

– Вот и о старом Шагаре вспомнили, – пробормотал меняла, открывая окно, сквозь которое в закрытое помещение ворвались звуки города.

– Пришел час, – подтвердил Федор, – теперь нам нужны все верные люди. Гасдрубал сказал, что я могу держать связь с ним через тебя. Кое-что я уже предпринял и теперь у меня есть что ему сообщить.

– Я слышал, – подтвердил Шагар, усаживаясь напротив, – Карфаген уже начал бурлить.

– И это только начало, – пообещал Федор.

Одновременный налет всего на три резервуара прошел как под копирку – везде успех – и оказался очень эффективным. Были выведены из строя множество источников в густонаселенных районах Карфагена, на некоторое время затопивших пять площадей, считая рыночный Форум, и множество мелких улиц. Кроме того, была полуразрушена городская баня, в которой как раз мылись солдаты. Многих просто вынесло на улицу, а кое-кто утонул, захлебнувшись.

Торговля в этот день была почти парализована. В довершение всего схлынувший в сточные канавы поток снес или подтопил множество теснившихся у Форума лавок, лишив многих торговцев средств к существованию. На этот побочный эффект Федор не рассчитывал – он не хотел разорять мелких купцов, – но ничего было уже не изменить. Первая же диверсия ударила в самое сердце Карфагена, поразив многих. Отрезанный от внешнего мира город теперь начинало лихорадить изнутри. Отряды Федора не досчитались всего двух человек, а в его группе вообще все были целы, если не считать нескольких царапин.

Когда в тот же вечер Федор, сменив свою окровавленную одежду на синий хитон приказчика средней руки, направлялся в квартал неподалеку от Бирсы и Форума через центр Карфагена, вода уже спала. Ушла сквозь камни мостовой в песок, ненадолго осчастливив своими парами местных жителей, никогда в жизни не видевших такого количества пресной воды одновременно. Пока в стихийно возникших озерах держалась вода, дети и взрослые купались прямо на улицах, ничуть не смущаясь, что вода быстро смешалась с грязью и нечистотами. Впрочем, их «радость» вскоре сменилась глухим унынием, грозившим перейти в отчаяние, поскольку сенат немедленно ограничил выдачу воды. Уже после полудня, когда весть о случившемся разнеслась по городу с быстротой молнии, у всех действующих источников были выставлены караулы из вооруженных пехотинцев сената и вместе с ними появились длинные очереди за водой. Кое-где Чайка даже заметил в качестве охранников римлян, а на двух постах опознал и спартанцев Эндимиона, который теперь отвечал за оборону взятого в кольцо города. Обозленные резкой нехваткой воды горожане буравили солдат недовольными взглядами, а кое-где даже вступали в перепалки, но до открытых столкновений пока не доходило. Все же некоторый запас воды оставался, и сенаторы немедленно пустили его в дело, чтобы успокоить чернь.

«Это хорошо, – размышлял Федор, спокойно обходя патрули, которым было сейчас не до диверсантов, справиться бы с тем, что они уже натворили, – если в дело пустили “энзэ”, значит, все идет по плану. Резервы у сената не безграничны и до массовых беспорядков осталось недолго».

Некоторое время Федор и меняла молчали. Наконец, Шагар обернулся к Чайке, словно хотел что-то спросить, но Федор опередил старика.

– Надо, чтобы пошли слухи, что это сделал именно я, – удивил его странным заявлением Федор, – и мое имя стало известно сенаторам.

Шагар, который только пару минут назад узнал, кто именно прибыл к нему в качестве связного, был ошеломлен.

– Это неразумно, – попытался переубедить он Федора, – твое имя и так слишком известно. Если власти узнают, что ты находишься в стенах Карфагена, они устроят облавы, чтобы схватить тебя и казнить принародно, в назидание другим. Эндимион устроит за тобой настоящую охоту.

– Этого я и хочу, пусть понервничают, – как ни в чем не бывало заявил командующий западным крылом фронта, временно переквалифицировавшийся в диверсанта.

– Ты либо сумасшедший, который хочет, чтобы его быстрее казнили, – произнес после недолгого молчания Шагар, смотревший на собеседника с прищуром, – либо знаешь что-то, чего не знаю я. А это почти невозможно.

Он вновь замолчал, пытаясь вынудить Чайку на откровенность, но тот лишь подлил масла в огонь:

– Вот именно, почти… Но хватит об этом, – заявил Федор, немного нагибаясь вперед, чтобы достать рассыпчатое печенье, всего несколькими дольками которого угостил его радушный хозяин. – Скажи мне лучше, есть ли у тебя на примете надежные люди, которых можно взять в дело. Я собираюсь осуществить еще несколько тайных… операций, которые должны быстро привести к массовым беспорядкам. Но, у меня для этого слишком мало верных людей, а здесь нужен размах и без помощников не обойтись.