— Что за безобразие! — визжал он. — Немедленно уберите лошадь из окна. Вы что, до сих пор не знаете правил? Не знаете, что вводить лошадей в квартиры строго воспрещается?

— Это еще кто? — спросил Конрад.

— Мой домохозяин, — ответил дядя Рингельхут. — Его зовут Клеменц Ваффельбрух.

— Вы мне еще за это ответите, — продолжал кричать толстяк, — вы еще уплатите Леманну за цветы, которые эта кляча нахально сожрала с «о балкона. Понятно?

Дрожь пробежала по черной шкуре лошади… Кляча! Ну, ну, безнаказанно оскорблять себя она не позволит! Она схватила с балкона один из цветочных горшков и бросила его прямо вниз. Горшок угодил прямо на котелок разгневанного домохозяина. У господина Клеменца Ваффельбруха подогнулись колени. Он растерянно взглянул наверх и произнес с дрожью в голосе:

— Ах, так!

С этими словами он скрылся в подʼезде.

— Ну, этот скандалист вовремя убрался, — сказала лошадь, — не то я перешвыряла бы ему на голову по кусочкам весь балкон.

— Это, пожалуй, обошлось бы мне слишком дорого, — заметил дядя Рингельхут, — пойдемте-ка лучше в комнату!

Негро Кабалло весело заржала.

Они уселись за стол и стали непринужденно болтать.

Вдруг Конрад вскочил, подбежал к книжному шкафу, рванул дверцу, схватил толстую книгу с верхней полки, сел на ковер и стал взволнованно перелистывать страницы.

— Какая тебя муха укусила? — обернулся к нему дядя.

Конрад сидел на ковре, перелистывал книгу и молчал. Тогда Рингельхут обратился к лошади:

— Не можете ли вы своим копытом привести в чувство этого суб’екта?

Лошадь подбежала к Конраду, схватила его зубами за шиворот и подняла его чуть ли не к потолку. Но Конрад ничего не замечал. Вися в воздухе он попрежнему внимательно перелистывал книгу.

— Никак не найду, дядя, — сказал он наконец.

— Чего?

— Да Южного океана, — ответил Конрад.

— Южного океана? — удивленно произнесла лошадь.

Как только она заговорила, зубы ее разжались, и Конрад так грохнулся на пол, что аптекарь подумал:

«Хорошо, что с люстрой Мюльбергов уже покончено».

— Но что же нам все-таки делать с этим океаном? — сказал он вслух и обернулся к лошади: — Дело в том, что мой племянник должен к завтрашнему дню написать сочинение о Южном океане.

— Только из-за того, что хорошо знаю математику, — недовольно проворчал Конрад.

Лошадь на минутку задумалась, потом спросила дядю:

— А вы сегодня свободны?

— Ну, конечно, — сказал Рингельхут, — сегодня у меня в аптеке ночная работа.

— Превосходно! — воскликнула Негро Кабалло. — Тогда давайте сейчас же и отправимся.

— В аптеку? — в один голос спросили дядя и племянник.

— В какую там аптеку, — ответила лошадь, — на Южный океан, разумеется.

Она подбежала рысцой к телефону, сняла трубку, назвала номер и сказала:

— Алло! Бюро путешествий для цирковых лошадей? Мне нужно лично переговорить с Великаншей. Ах, это вы? Ну, как дела? Грива седеет? Да, да, годы уходят. Вот что: скажите-ка, как мне кратчайшим путем попасть на Южный океан? Я хочу вернуться к вечеру. Бросьте, Великанша, не рассказывайте мне сказок. Где я сейчас? Иоганн-Мейерштрассе, 13, у аптекаря Рингельхута. Что? Ого, вот это здорово! Ну, большое спасибо, дорогая!

Лошадь трижды заржала на прощание, положила трубку, повернулась и спросила:

— Господин Рингельхут, не стоит ли у вас в коридоре большой резной шкаф? Старинный шкаф 15-го столетия?

— А хоть бы и так? — сказал Рингельхут. — Что общего между этим шкафом и Южным океаном?

— А вот что. Нужно залезть в этот шкаф и оттуда все время идти прямиком. Максимум через два часа мы будем на Южном океане.

— Не морочьте, пожалуйста, мне голову, — взмолился дядя Рингельхут.

Но Конрад уже вылетел в коридор, распахнул скрипучие дверки стоявшего там большого старинного шкафа, влез в него… и… был таков.

— Конрад! — закричал дядя. — Конрад! Ах ты, дрянной мальчишка!

Но дрянной мальчишка не отзывался.

— С ума можно сойти, — проворчал дядя. — Почему этот олух не отвечает?

— Он, наверное уже в дороге, — сказала лошадь.

Тогда дядя не выдержал. Он бросился к шкафу, заглянул в него и воскликнул:

— Что за дьявол! Куда же девалась задняя стенка?

Лошадь сказала с укоризной:

— И не к чему было сомневаться. Влезайте же туда скорей!

— Нет уж сперва вы, — предложил аптекарь. — Вы ведь гостья.

Лошадь просунула передние копыта в шкаф. Дядя Рингельхут принялся изо всех сил проталкивать ее. Наконец, она скрылась в шкафу. Тогда дядя, кряхтя и охая, полез за ней.

— И чем все это кончится… — недовольно пробормотал он.

В шкафу дядя Рингельхут обо что-то споткнулся. Оказалось, что это была старая трость. Он захватил ее с собой. «Южный океан далеко, — подумал Рингельхут, — мало ли что может случиться?..» Сломя голову он кинулся в темноту. Он бежал по какой-то призрачной дороге, каким-то коридором, среди высоких мрачных стен. Вдруг стены расступились и дядя очутился в лесу.

Но что это был за лес! Вместо деревьев там были колокольчики, ирисы, розы, громадные как столетние дубы. Они сверкали на солнце всеми цветами радуги и мелодично позванивали, раскачиваясь под легким ветерком.

Дядя Рингельхут метался среди этих гигантских цветов и кричал:

— Ау! Конра-ад! Ау-у-у! Где ты?

Наконец, он догнал обоих.

Негро Кабалло стояла перед огромной фиалкой и обгладывала ее листья. А Конрад сидел верхом на лошади и грыз свои ногти, ожидая пока она наестся.

— С ума можно сойти! — воскликнул дядя и вытер со лба пот носовым платком. — Просто с ума можно сойти!

Ему никто не ответил.

— С ума можно сойти! — упрямо повторил он. — Бросили меня, удрали неизвестно куда и, наконец, затащили в какой-то, ни на что не похожий лес.

— А что, теперь уж недалеко до Южного океана? — спросил Конрад.

— Вынь палец из рта, когда разговариваешь со взрослыми! — прикрикнул на него дядя.

Конрад вытер палец о штаны и стал внимательно рассматривать его, точно увидал в первый раз в жизни.

— Не стесняйтесь, садитесь на меня, — пригласила лошадь. — Сейчас поедем, только вот дожую этот листок.

Дядя вскарабкался на спину Негро Кабалло, вцепился руками в Конрада, и они поехали.

Наевшись, лошадь пришла в такое хорошее настроение, что даже стала декламировать стихи Гете:

— «Кто скачет, кто мчится под хладною мглой? Ездок запоздалый, с ним сын молодой».

Конрад невежливо перебил ее:

— Чепуха это, я вовсе не сын, а племянник.

А дядя Рингельхут, которому полагалось бы лучше знать литературу, заметил:

— Какая тут мгла? Вечно вы преувеличиваете. Прибавьте-ка лучше шагу.

— Есть, капитан, — насмешливо заржала лошадь и так поскакала через лес, что малиновое варенье и мясной салат подняли бунт в желудках обоих всадников.

Конрад зажмурился и изо всех сил вцепился в развевавшуюся гриву, а дядя, в свою очередь, крепче вцепился в Конрада, и оба думали про себя: «Хоть бы уж поскорее доехать».

Вдруг лошадь остановилась.

— Ну что там еще? — спросил Конрад, приоткрывая глаза.

Они стояли, уткнувшись в деревянный забор. На заборе висела вывеска, а на ней было написано огромными буквами:

Дядя Рингельхут осторожно слез с лошади, внимательно осмотрел забор, еще раз прочитал вывеску и, наконец, произнес:

— Вот так штука!

— А что? — спросила лошадь.

— Да ведь входа-то нет.

Действительно, в заборе не было никаких признаков калитки.

Конрад встал на спину лошади, ухватился за край забора и хотел подтянуться, но Рингельхут удержал мальчугана за ноги.

— Чудак ты этакий, — сказал он, — неужели ты думаешь, что в эту страну попадают через забор! Ведь там, наверное, живут такие лодыри, каких свет не видал. Что же, они будут через забор лазить?