– Отложим пока в сторону твой маленький секрет, – с сожалением ответила я, позволив сестре сменить тему.

Полчаса, проведённые с Ами в машине по пути домой, были, пожалуй, лучшими за последние полгода. Ласковое весеннее солнце, предрекающее погожий денёк, пение птиц, которые не мог заглушить даже рёв мотора, и, конечно, самый родной человек, оказались бальзамом для моего уставшего от последних событий разума. Расположившись на заднем сиденье автомобиля, мы разговаривали о всякой ерунде и даже раздражающие сплетни, что так любила моя сестра, я слушала с улыбкой.

Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается, вот и мы подъехали к дому. Увитый плющом большой особняк из серого камня был всё таким же строгим и неприступным, как и его хозяин, поджидавший нас внутри.

– Святой Бенедикт, мне казалось вольная жизнь должна быть тебе больше к лицу, – проворчал отец вместо приветствия.

Надо же, не ожидала столь тёплого приёма, думала его светлость не объявится до ужина, а тут сиюминутная встреча в холле! Как хотелось это всё высказать, но я, пусть и с трудом, но придержала остроты. Не стоит ругаться с порога.

– Доброго утра, дорогой отец, – едва наметила я улыбку уголком губ, – экзамены и бессонная ночь в поезде вымотают кого угодно.

– Смею напомнить, что ты сама выбрала и то и другое, – поспешил напомнить он.

– Безусловно, – улыбнулась я ещё шире, давая понять, что не намерена ввязываться в драку.

Поняв, что свой долг он выполнил, а ничего интересного в ближайшее время не предвидится, отец, скривившись, покинул поле боя, удалившись в свой кабинет.

Когда-то давно я ругалась с ним по любому поводу, за что постоянно бывала наказана. Позже, в силу возраста и скажем так, практики, до меня дошла простая истина – вовсе не обязательно повышать голос или говорить открытые колкости, чтобы остаться при своём. К сожалению, это работало не всегда, порой самообладание меня покидало, тогда и начиналась словесная бойня.

Как ни в чем небывало, я обернулась к сестре и Николасу, лакею, что вёл машину, а сейчас нёс мои сумки. Мне показалось во время перепалки они даже не дышали, боясь обратить на себя внимание.

– Вот и поздоровались, – подмигнула я Амели, стараясь разрядить обстановку.

Ей явно было неловко, ведь звала меня домой именно она, но чего тушеваться, ведь обе мы изначально знали, чем всё может обернуться и это только начало.

– Вивьен, прости его, ты же знаешь, он не… – начала было девушка, но я прервала её.

– Не бери в голову, ничего нового не произошло, сейчас я лишь хочу позавтракать и отдохнуть после дороги.

Моя старая комната совсем не изменилась, всё те же синие обои, ореховый комод у окна, резной шкаф и кровать с тумбой. А ещё букет маков акварелью – картина, что написала мама на моё десятилетие. " Ты такая же яркая, неукротимая, как пламя, но в то же время нежная", – сказала она мне тогда. У сестры в комнате висели ландыши.

Завтрак в доме давно прошёл ещё до моего приезда, поэтому я быстро перекусила сэндвичами и чаем, что любезно принесла горничная, и, невзирая на приближающееся обеденное время, легла подремать.

Поездка и произошедшее в поезде меня изрядно вымотали, так что сон не заставил себя долго ждать. Усталость взяла свое, и сознание подернулось дымкой дремоты. Мне чудилось, будто я мягко просачиваюсь сквозь кровать всё ниже и ниже. Почувствовав неладное, я открыла глаза, тут же об этом пожалев. Реальность просто плавилась, тёплым воском стекая куда-то вниз вместе со мной, и край кровати был уже где-то далеко вверху. В панике я попыталась до него дотянуться, но лишь сильнее увязла в стекшем вместе со мной покрывале, которое только по цвету и можно было узнать. Всё вокруг превратилось в размытое нечто, в котором я тонула, без толку пытаясь хоть за что-то ухватиться. Еще несколько секунд, показавшихся мне вечностью, и всё закончилось. Словно ткань мироздания невообразимо истончилась под напором моего тела, а затем лопнула, выбросив меня в совершенно незнакомом месте. Я опять упала на пол.

Пытаясь унять дрожь, села и, обхватив себя руками, огляделась. Моя спальня сменилась небольшой комнатой, едва освещаемой тусклым светом из единственного окошка. Узкая кровать, старый деревянный шкаф и дверь, напротив которой я сидела.

Не могу поверить…Этого не должно было случиться! Я ведь ещё слишком молода чтобы сойти с ума, ещё слишком рано! По разгоряченным щекам потекли слезы, и я почувствовала, что совсем теряю контроль.

Прекрати истерить! Я сильно ущипнула себя за руку, потом ещё раз и ещё, ещё, пока не вытеснила из головы вздор, что мешал ясно мыслить. Если я и тронулась умом, то истерикой точно ничем не помогу, но, если это всё реально, значит нельзя просто сидеть и рыдать, как маленькая девочка.

Я решительно поднялась на ноги, намереваясь выглянуть за дверь, когда неожиданное движение справа безумно меня напугало, от чего тело непроизвольно дернулось скорее к выходу. Секунда и я поняла, что это всего лишь незамеченное мной ранее зеркало. Только сейчас, еще раз глянув на собственное отражение я поняла, что на мне не домашний брючный костюм, при виде которого отец каждый раз плевался ядом, а тяжёлое бордовое платье с открытыми плечами и длинным шлейфом. Я пощупала ткань и ещё раз с удивлением глянула в зеркало, это что же, моё покрывало? В голову опять полезли непрошенные мысли, которые с огромным усилием были отогнаны прочь.

Подойдя к двери, я прислонила ухо к её деревянной, чуть шероховатой от полопавшегося лака, поверхности, пытаясь услышать, что же снаружи. Увы, это совершенно ничего мне не дало, тогда я осторожно потянула за ручку и едва-едва приоткрыла дверь, впуская в комнату хоть какие-то звуки. Тишина. Сделав щель чуть шире, я заглянула в нее. В поле зрения попал каменный коридор, освещаемый факелом и дверь чуть наискосок от моей. Кто в наше время пользуется факелами, когда повсюду есть электричество? Даже в самых отсталых странах лет двадцать, как все забыли об этих чадящих недоразумениях. Чуть поразмыслив, я выглянула из комнаты и полностью оглядела коридор в обе стороны. Куда ни глянь, вокруг лишь танцующие на стенах тени от пламени, да всё те же двери.

Вернувшись в комнату, я подошла к окну, но за мутным стеклом невозможно было что-либо разобрать, и не открыть ведь, рама монолитная! Разбивать окно я не стала, боясь привлечь ненужное внимание. Итак, в комнате меня никто не ждал, сюда никто не направляется, значит… Что значит? Я ещё раз осторожно открыла дверь в коридор, и убедившись, что в нем по-прежнему никого нет, вышла.

Едва ощутимый сквозняк, немного пригибал пламя факела влево, отлично, значит мне направо, кажется недалеко выход, вот и посмотрим, где это я.

Мне удалось дойти до первого поворота, виднеющегося чуть впереди, когда я с тоской в очередной раз подумала о том, что следовало сначала изучить содержимое шкафа, прежде чем выходить. Босые ступни противно колола свежая, видимо недавно постеленная, солома, лежащая на глиняном полу, а длинный подол платья приходилось нести в руках, из-за того, что он нестерпимо громко шуршал, сметая сухие стебли. Я брезгливо поморщилась, как бы тут заразу какую не подцепить.

Осторожно выглянув из-за угла, я убедилась в том, что там всё также пусто, но вот ближайшая ко мне дверь была немного приоткрыта и из-за неё доносились голоса. Чуть дыша от волнения, я сделала несколько шагов вперед, пытаясь расслышать, о чем же ведется разговор. Неразборчивый бубнеж стал чуть громче, но от того не менее понятным, тем самым заставив меня податься ещё ближе. В итоге я подобралась вплотную к двери, рискуя глупо попасться, но как оказалось, оно того стоило. Речь, что теперь слышалась отчётливее некуда, была на совершенно незнакомом мне языке, шипящем и режущем слух. Я заглянула в щель приоткрытой двери и тут же отпрянула обратно за угол, стараясь унять дрожь в одночасье взмокшем от страха теле. Там в комнате, сидели за столом, играя в карты, три огромных ящера. Они были одеты во что-то вроде военной формы и похоже вполне неплохо себя чувствовали, вопреки тому, что во всём мире Риела, не сыскать подобной им расы. Святой Бенедикт, где же я оказалась? Куда мне теперь идти, что делать?