Подготовка к экзаменам началась буквально на следующий день. Нам выделили аудитории в учебных корпусах, объявили расписание экзаменов и консультаций. Предстояло сдать три устных экзамена – математику, физику, химию, написать сочинение и отчитаться по физической подготовке. Согласитесь, не каждый университет или институт проводил в то время столь жёсткий отбор. В нашей группе подобрались ребята со средним баллом аттестата не ниже четырёх. У всех, кроме меня. Мой аттестат «стоил» три целых, девятнадцать сотых балла! Естественно, что окружающие смотрели на меня как на потенциального кандидата на отчисление. А особенно те, у которых вопрос поступления был, практически, решён…
Ну скажите, как дремучему троечнику поступить в высшее учебное заведение? Если по хорошему, то никак. Есть конечно варианты. Ну, например, иметь родителей с соответствующими связями, или быть мастером спорта, на худой конец, дать взятку. Хотя последнее в конце семидесятых прошлого столетия было явлением редкостным, до конца не изученным и не освоенным простым обывателем. В общем, что и говорить, у меня не было ни одного, ни другого, ни третьего. Было только непреодолимое желание стать офицером, а по сему предстояло сдавать экзамены не ниже чем на четвёрки. Вся надежда была на школу. Да именно на школу! Дело в том, что учителя средней школы в которой я учился, предъявляли очень высокие требования к нашим знаниям и всегда занижали оценки. К примеру, на контрольной по алгебре или физике можно было решить всё, но при этом, получить тройку только за то, что не поставил запятую в предложении или не достаточно развёрнуто сформулировал ответ. Если говорить о математике, то в десятом классе, изучение школьного курса мы закончили уже в начале второго полугодия. А дальше, преподаватель заставляла нас решать задачи и примеры, которые включались в экзаменационные билеты институтов. Учась в режиме постоянных жёстких требований, мы привыкли, воспринимали это как должное и даже не задумывались над тем, что могло быть иначе. Некоторое несовпадение в общепринятой оценке и своих знаниях я почувствовал на первой же консультации. Преподаватель математики на доске написала нам длиннющий пример, который надо было решить, и предложила кому нибудь из нас попытать счастья. В аудитории повисла тишина. Мне лично задание показалось элементарным, я огляделся вокруг, понял, что мои товарищи в смятении и решился выйти к доске. Решение было недолгим. Математичка выслушав меня, сказала:
– Вы молодец. А что у вас по математике в аттестате?
– Три! – гордо ответил я.
– Три-и? – Удивилась она и подумав несколько секунд добавила. – Я буду наблюдать за вами на экзаменах. Садитесь.
Я сел на своё место, а ребята, сидевшие рядом начали меня поздравлять, прямо как чемпиона:
– Ну ты даёшь!… А молчал-то, молчал… Откуда ты всё знаешь?… Здорово!
Именно тогда в моей голове появилась не просто надежда, а решимость и какая-то уверенность в своих силах. Я понял, что смогу. И смог!
Первым экзаменом была именно математика. Вытащив свой билет, сев за стол для подготовки и, прочитав вопросы, я, с удивлением для себя, обнаружил, что прекрасно знаю что отвечать и как решать задачи. Правда была одна проблемка. В первом вопросе надо было представить вывод формулы корней квадратных уравнений. Формулу я знал, а вот вывод, увы…
Подошла моя очередь, я сел за стол напротив преподавателя и начал:
– А можно я с третьего вопроса начну?
– Ну давайте.– с снисходительной улыбкой ответила математичка. – Что у вас там?
– Вот, график… – я спокойно рассказал условие задачи и как я его решал и строил итоговый график.
– Хорошо. Давайте второй вопрос.
– Упростить тригонометрическое тождество… – начал я, тыча ручкой в листок с решением.
– Постойте, постойте. Надо было решить по другому. – перебила она меня.
Я замолчал на несколько секунд, но осмыслив ситуацию тут же продолжил:
– Да, я знаю. Вы имеете в виду вот так? – И я начал прямо у неё на глазах писать на листочке демонстрируя другой способ.
– Да, именно так! – Математичка утвердительно кивнула.
– Но первое решение гораздо короче…
– Хорошо, давайте первый вопрос. – Решительно перебила меня она, и глядя на листок, добавила, – Что-то пусто у вас тут.
– Э-э… Я вот тут написал формулу… и дискриминант… вот …тут…
– Понятно, молодой человек. Не знаете… Ну, не обессудьте. Только четыре. Всё что могу…
Я выскочил из аудитории с ощущением, только что поставленного мною, олимпийского рекорда. Сдал! Последующие экзамены прошли в том же русле. Правда, следует признаться, что когда я готовился к школьному выпускному экзамену по химии, то выучил досконально всего три билета, а, в доставшемся мне в училище, были вопросы из тех самых трёх. Толи так высшие силы распорядились, толи просто мне повезло, но я сдал всё и поступил…
А дальше всё закрутилось как-то буднично. Мандатная комиссия, после построение, баня, парикмахерская, вещевой склад и отбой…
Подняли нас в пять утра. Оделись, позавтракали и погрузились в автобусы, дожидавшиеся нас на плацу, для отправки в учебный центр, где мы должны были пройти курс молодого бойца. В новенькие ПАЗики сажали по две группы, мест сидячих не хватало, пришлось стоять. Колонна тронулась, выехала из ворот. Толи с непривычки к ранним подъёмам, то ли от монотонности езы и подвывания мотора, народ поголовно заснул. Спал и я, стоя, держась рукой за верхний поручень. И в этом сонном мареве, под аккомпанемент дружного сопения и причмокивания, ПАЗик увозил нас в желанную, но ещё неизвестную жизнь. Увозил к мечте…
Ода командирам
Каждый, кто связал свою жизнь с военной карьерой, доподлинно знает, что мировоззрение будущего офицера, его отношение к профессии, понятия чести, порядочности и дружбы формируются в годы учёбы в училище, и, в большей степени, этот процесс зависит от того, кто эти истины закладывает в умы и души курсантов. Конечно, всё это делает командир. Тот командир, который ведёт тебя с самых первых шагов и до лейтенантских погон…
Командиры бывают разные. Один ровняет подчинённых, как садовник стрижёт кусты, по ниточке, чтобы ни одна веточка не торчала. Воспитывает молодёжь в духе «Не высовываться из идущего трамвая по пояс, чтобы чего-нибудь не оторвало». Другой «закручивает гайки», держит своих подопечных в ежовых рукавицах, ломает о колено любое проявление вольнодумия. Третий… Да, в общем-то, перечислять варианты порчи человеческого материала можно бесконечно. И те и другие решают, по их мнению, главную задачу – обеспечивают высокий уровень воинской дисциплины и успеваемости в подчинённых подразделениях, а, на выходе, уже в лейтенантских погонах, получают откровенную серость или весьма грамотных солдафонов. Но, впрочем, таких воспитателей меньшинство. Всё же, несоизмеримо больше тех, которые в каждом курсанте видят личность, учат видеть окружающий мир во всех его проявлениях и, не ограничиваясь рамками уставов и учебной программы, готовят подопечных к службе отечеству и предстоящей жизни в обществе. Вот у них-то и получается в итоге штучный товар – офицер. Таких и называют отцы-командиры. Это их выпускники почитают всю свою жизнь как вторых родителей…
Наш начальник курса, тогда ещё майор Павлович Виктор Вильгельмович, по праву считался одним из лучших командиров училища. Думали ли мы об этом? Конечно же, нет. Мы, с самых первых шагов, в новой для себя, курсантской ипостаси пытались встроиться в окружающую нас действительность, найти нужный ритм, позволяющий адекватно существовать в условиях, так радикально отличающихся от вчерашних, оставленных за порогом КПП училища. А командир наш, мягко, изучая каждого, постепенно наращивая моральную и физическую нагрузку, ставил в строй будущих, а потом и настоящих офицеров. Нет, он с нами не манерничал, порой был жёстким и непримиримым, но всегда справедливым и поступал адекватно ситуации. Он любил пошутить сам и с удовольствием принимал шутки «снизу». Ругал, но не унижал. Мог повысить голос, но никогда не сквернословил. Говорил просто, всегда с крупицей прикладного юмора. И получалось как-то доходчиво, понятно, сразу записывалось на подкорку. Помню один из его инструктажей перед увольнением в город:
