— Какие именно?

— Выйти замуж за тебя, Роман. Ну, по крайней мере, временно.

Я несколько секунд смотрю на своего второго командира, а затем разражаюсь смехом. — Ты совсем спятил.

— Что правда? — Он скрещивает руки и откидывается назад. — И что говорит терапевт? О твоей ноге.

— По его прогнозам, я смогу восстановить до восьмидесяти процентов.

— Что это значит?

— В худшем случае — это костыли. В лучшем — трость.

— Это хорошо. О каком времени идет речь? Месяц?

Я смотрю ему прямо в глаза и стискиваю зубы.

— По крайней мере, еще шесть месяцев физиотерапии.

— Черт, Роман. — Он потирает виски. — Мы не можем ждать так долго. Нам нужно что-то сейчас, иначе у нас будут беспорядки.

Я смотрю в окно и вздыхаю. Максим обычно всегда прав.

— Ты хочешь сказать, что либо у меня будут две работающие ноги, либо жена? Я не скоро буду ходить, Максим.

— Что ж, в таком случае, мы найдем тебе жену, пока ты этого не начнешь ходить.

— Полный бред. Я не могу шантажировать незнакомую мне женщину, чтобы она притворилась моей женой на шесть месяцев, особенно ту, которая никак не связана с нашим миром. Она, вероятно, будет до смерти напугана. Никто на такое не согласится.

— Ну-ка, взгляни, — говорит Максим и сует мне в руку свой телефон.

Видео зернистое, возможно, потому что снято много лет назад, но освещение хорошее, и я вижу интерьер комнаты с четырьмя подростками, сидящими полукругом, спиной к камере. Единственный человек, чье видно лицо, — темноволосая девушка, сидящая со скрещенными ногами перед зрителями. Камера увеличивает изображение, чтобы сфокусировать ее необычные черты. Видимо, в ее семье кто-то азиатского происхождения, потому что ее глаза слегка раскосые, отчего кажутся кошачьими. Интересно, как она выглядит сейчас?

— Ты можешь изобразить миссис Нолан? — спрашивает кто-то из полукруга. — Когда она говорит о своих кошках?

— Опять? — Молодая Нина Грей застонала. — Может кого-то нового? Например, политика?

Раздается коллективный звук недовольства, и несколько подростков кричат:

— Миссис Нолан! — Молодая Нина качает головой, затем улыбается и закрывает глаза. Когда спустя пару секунд открывает их и начинает говорить, я подношу телефон ближе, совершенно потрясенный.

Девушка говорит, но я не обращаю внимания на слова. Я полностью поглощен ее мимикой на лице, за тем, как дергается ее правый глаз, когда говорит, как подчеркивает слова. Внезапно она как будто становится совершенно другим человеком.

— Сколько ей лет на видео? — спрашиваю я, не отрывая глаз от экрана.

— Четырнадцать. Удивительно, не находишь?

На видео кто-то выкрикивает другое имя и указывает на девушку, сидящую в конце полукруга. Нина Грей смеется, сосредоточенно закрывает глаза, а затем начинает новый номер. И снова она принимает совершенно новый облик, ее поза, то, как двигаются ее руки, когда она говорит. Девушка сбоку наблюдает за ней, затем смеется и закрывает лицо рукой. Нина повторяет ее движение до мельчайших деталей, даже то, как слегка приподнимаются плечи девушки, когда она смеется. Мне кажется, я никогда не был свидетелем чего-то подобного.

Я поднимаю глаза и вижу, что Максим удовлетворенно улыбается.

— Как видишь, не думаю, что возникнут какие-либо проблемы с тем, что она будет притворяться кем угодно, что тебе нужно.

— Ты это серьезно? — Я все еще считаю эту его идею совершенно идиотской.

— Отчаянные времена требуют отчаянных мер, Роман. Мы должны пресечь слухи, и сделать это нужно сейчас.

— В таком случае, пусть будет жена. — Я захлопнул ноутбук. — Черт!

Я кладу сумку на кресло и оглядываю гостиную. Прошло несколько месяцев с тех пор, как я была здесь, но кажется, что ничего не изменилось. Те же белые шторы и ковер, белая и бежевая мебель, пустые белые стены. Так много белого - и выглядит стерильно. Я всегда это презирала. Неудивительно, что первые заработанные деньги я потратила на аренду квартиры, чтобы уехать подальше от этого уныния.

— Я дома! — кричу я.

Спустя несколько секунд раздается звук щелкающих каблуков. Мама выходит из кухни и устремляется ко мне, положив руки на бедра. Зара Грей — полная мне противоположность — высокая, светловолосая, с макияжем и в идеально сглаженном платье. Белое шелковое.

— Ты опоздала на три часа, я же говорила тебе... — она остановилась на середине предложения. — Боже милостивый, что ты с собой сделала?

— Ты можешь быть более конкретной?

— Металлическая штука в твоем носу.

— Это называется пирсинг, мама.

— Нина, от этого люди могут подцепить различные болезни. Когда отец увидит тебя, у него случиться сердечный приступ.

— Мне двадцать четыре. Я могу делать со своим телом все, что захочу. И пирсинг у меня уже много лет, я просто снимаю его, когда прихожу сюда, чтобы ты не приставала ко мне. Сегодня я забыла.

— И почему ты одета во все черное? Кто-то умер?

Несколько моих мозговых клеток, несомненно.

— В этом месяце у меня темная полоса. — Я пожимаю плечами.

Моя мама любит клише. Я думаю, они помогают ей чувствовать себя более комфортно, особенно рядом со мной. Ей все еще трудно смириться с моим выбором профессии. Возможно, ей было бы легче, если бы я рисовала цветочные композиции или маленьких оленят. Интересно, что бы она сказала о моей последней работе? Работа еще не закончена, но ни цветов, ни оленей не планируется.

— Почему ты все время такая странная?

— Зато отлично срабатывает с парнями. —Я ухмыляюсь. — Мужчины любят странных женщин.

— Я не уверена в этом, дорога.

Боже, она даже не может понять мой сарказм.

— Когда папа позвонил, он сказал, что это срочно. Где он?

— В кабинете. Последние несколько дней он не в своей тарелке. Я думаю, это как-то связано с работой, но он мне ничего не говорит. Словно... он чего-то боится.

Мой отец занимается недвижимостью. Не так много вещей, которых он боится. Я захожу в коридор слева и стучу в дверь кабинета отца, не имея ни малейшего представления о том, как круто изменится моя жизнь, как только войду внутрь.

* * *

Полчаса спустя я сижу в кресле в углу кабинета, и смотрю на отца с открытым ртом.

— Это что шутка?

— Это не шутка. — Он ссутулиться и проводит рукой по своим седеющим волосам.

— Так, поправьте меня, если я неправильно тебя поняла. Ты украл деньги у русских и потерял их, и теперь ты просишь меня выйти замуж за босса русской мафии.

— Нина, я ничего не крал. — Он всплеснул руками, встает и начинает вышагивать за своим столом. — Я просто одолжил их на несколько дней, они нужны были мне для сделки. Я даже не предполагал, что парень окажется мошенником или что он возьмет деньги и скроется.

— Ты взял деньги и не можешь их вернуть. Какого хрена ты связался с русской мафией? Папа, о чем, черт возьми, ты думал?

— Не говори со мной так! — Он обвиняюще указывает на меня пальцем. — Я твой отец!

— Ой, да ладно, ты просишь меня выйти замуж за мафиози, чтобы спасти свою задницу. Учитывая обстоятельства, я могу разговаривать с тобой, как угодно.

— Нина...

— Они ждут, что я выйду замуж за их босса? По-настоящему?

— Ненадолго, — отмахивается он рукой, как будто это не имеет большого значения.

— Но почему? Разве у них нет очереди из дочерей мафии, желающих выйти замуж за этого парня? Это было бы воплощением мечты для любой из них, верно? Почему я?

— Мне не сказали. Эти люди не объясняют. Они говорят, что делать, и если ты этого не сделаешь, то умрешь.

— Ты правда думаешь, что они убьют тебя?

— Да. Я удивлен, что они еще этого не сделали. — Он перестал вышагивать и повернулся ко мне. — Если ты не сделаешь то, что они просят, я умру.

Я глубоко вдыхаю и запускаю пятерню в волосы, сжимая их, как будто это поможет найти решение. Потому что я ни за кого не собираюсь замуж, фиктивный брак или нет.