Я прикусил язык достаточно сильно, чтобы пустить кровь, и позволил сладости вкуса пронестись по моему рту. Иглы было недостаточно. Ничего не было достаточным.

— В конце концов, она начала выпускать меня из комнаты. Но я был вынужден вести себя хорошо. К тому времени я уже был в такой жопе, что был просто счастлив выбраться. Она давала мне лучшую еду, когда я выходил оттуда, и она начала… — я нахмурился, внезапно испугавшись, что подумает обо мне Элис, когда узнает все это.

Она погладила меня по щеке, заставив встретиться с ней взглядом. — Я не буду тебя осуждать, — поклялась она, рисуя крест над своим сердцем, и этот жест значил для меня все. Это было нашим. Это означало доверие.

Колебания в моем теле жужжали в такт с иглой. — Она начала быть милой со мной. Она гладила меня по волосам, целовала в щеку и обнимала, когда я хорошо себя вел. Но если я ее расстраивал, она сажала меня в деревянный ящик в гараже. Она наполняла его водой, пока я не начинал тонуть, запускала двигатель своей машины, пока я не начинал задыхаться. Однажды она подкинула мне бритвенных жуков.

Элис втянула воздух между зубами. — Как ты спасся от нее? — умоляла она, ее глаза блестели. По ее щеке скатилась слеза, и я нахмурился, потянувшись вверх, чтобы стереть ее.

— Не плачь из-за меня, Элис. Я не стою твоих слез.

— Ты стоишь каждой из них, — настаивала она, сильнее надавливая иглой и вызывая у меня стон, когда боль разлетелась по моему телу. Ее волосы упали вперед, лаская лицо и скрывая муку в ее глазах. — Продолжай.

Я тяжело вздохнул, потому что следующая часть была, вероятно, самой поганой из всех. — Ты можешь осуждать меня за это, но через некоторое время Мариэлла стала центром моей жизни. Она дрессировала меня, как гребаную собаку, и я стал выпрашивать у нее объедки. Я жаждал ее мягких прикосновений и нежных поцелуев. А через некоторое время… ее прикосновения стали носить сексуальный характер, — я сжал губы, гнев поднимался во мне, как прилив. Отвратительно. Мне было всего пятнадцать, черт возьми. — Какое-то время я был настолько сломлен, что забыл, кто я такой. Я забыл, что она держала меня в плену.

— Я не осуждаю тебя, — вздохнула она. — Я не могу представить, через что ты прошел.

— В тот день, когда я сбежал, я лежал в боксе и ждал, когда она начнет свою пытку. Она начала напевать эту мелодию… — я остановился, сглатывая ярость, которая клокотала внутри моей плоти, как голодный огонь. Ярость, которая не покидала меня с того дня. — Это была колыбельная, которую мне пела мама. Горный мальчик.

Глаза Элис расширились. — Моя мама тоже мне ее пела. На вершине Фейбл он живет один, и только гора является его домом, — произнесла она слова.

— Но когда ветер завывает, он слышит их зов. Его семья ждет в шторме, — закончил я за нее, тьма омывала меня. — Я сорвался, когда услышал это. В моей голове словно щелкнул выключатель. Гнев поглотил меня, цепляясь за каждый нерв в моем теле, пока не стало казаться, что моя душа вырывается из плоти. Но дело было не в этом. Мой Орден проявился. Десятитонная змея прорвалась сквозь коробку, раздавила машину Мариэллы и обвила ее своими чешуями. Она была у меня. Но я был дезориентирован, как черт. Я не мог разобраться с этим новым зверем, который был мне подвластен. Я шипел на нее и плевался ядом, чистым ядом Василиска. Он прожег ее кожу, ее лицо. Это могло оставить шрам на всю жизнь, но я хотел большего. Я хотел, чтобы каждая косточка в ее теле была сломана, я хотел, чтобы она кричала, пока я не выпью каждую каплю боли, которую она могла предложить. Мой Орден нуждался в этом. Я чувствовал это в себе, это новое темное желание. Но она была обученной фейри. Она создала ледяной щит и скрылась за дверью. Я знал, что если не уйду, она снова схватит меня. Поэтому я пробил себе путь через дверь гаража и добрался до улицы, прежде чем мне удалось переключиться обратно в форму фейри. Потом я бежал, пока мои ноги не стали кровоточить, и я не мог дышать. Я бежал, пока не нашел дорогу домой и обнаружил, что все там решили, что я мертв, — я глубоко выдохнул, возвращаясь в настоящее. — Недавно ко мне пришел Феликс и пообещал, что отдаст Мариэллу мне, если я убью Данте.

Элис вдохнула. — Святое дерьмо, и что ты сказал?

— Я сказал «да», — прорычал я, а затем продолжил, пока она не вышла из себя из-за этой информации. — Но мне не нравится, когда мне приказывают, что делать. Поэтому я передумал. Вместо этого я пойду за Феликсом, и когда я поймаю его, я собираюсь выпытать у него ее местонахождение.

Губы Элис разошлись, и она выключила татуировочный пистолет. Я посмотрел на черную букву X на своей груди с чувством гордости; я буду носить эту метку ради нее.

— Ты определенно недооценила себя, это выглядит чертовски идеально.

Ее рот растянулся в уголках, и она наклонила голову, чтобы полюбоваться татуировкой. — На самом деле, это выглядит довольно хорошо.

Я хотел встать, но она покачала головой, ее глаза приказывали мне оставаться на месте.

— Не двигайся, — прошептала она, наклонившись так близко, что я мог сосчитать каждую веснушку на ее скулах, увидеть каждую капельку тропической зелени в ее глазах.

Я перестал дышать.

Она провела губами по моим губам, и мне потребовалось все силы, чтобы не ответить на этот поцелуй. Поцелуй, который нарушил бы мою сделку. Но она никогда не давала обещаний не целовать меня. Легкая мягкость ее рта послала тепло в самые глубины моего тела.

Это было похоже на исцеление.

— Однажды ты убьешь ее, — сказала она, отстраняясь. — И я буду стоять рядом с тобой, пока ты будешь это делать.

5. Гарет

Одиннадцать месяцев до метеорного дождя Солярид…

Я лежал в постели, уставившись в матрас над головой, и не мог заснуть. Я едва мог моргнуть.

Несколько часов назад Райдер Драконис убил человека прямо у меня на глазах. Предателя. Такого, как я.

У меня на Атласе было видео, где Райдер трахает профессора Кинг, и оно ждало, когда я поделюсь им с Данте. Он прислал мне кучу сообщений, спрашивая, где я, что у меня есть на его заклятого врага. Но теперь… как я мог отдать ему это после того, чему стал свидетелем?

Если бы я передал это Данте, а Райдер узнал, я оказался бы в яме в земле еще до того, как кто-нибудь понял бы, что я пропал. Я не смогу помочь Элле из могилы. И более того, я не собирался умирать.

Я перекатился на бок, прислушиваясь к тихому храпу Леона. Над его кроватью все еще горела лампа, и Эми, устроившись на его спине, разминала перегибы его мышц. Парень спал уже больше часа, это было просто смешно.

Я позволил своим глазам закрыться, желая, чтобы сон пришел. Завтрашний день сулил целый мир проблем, но сейчас мне нужно было постараться забыть о том, что Райдер убил кого-то в лесу. И особенно мне нужно было перестать представлять свое тело на месте Микки.

***

Проснувшись от того, что мой Атлас пискнул сообщением, я застонал и проверил его, открыв глаза. Мне показалось, что я проспал полсекунды под десятитонным бревном.

Звездный ястреб:

Встретимся за завтраком, cavallo. Никаких отговорок.

Я вздохнул, заставил себя встать с кровати и вышел из комнаты, чтобы принять душ.

Вскоре я уже тащился на своих двоих в кафейтерий, решив, что у меня нет другого выбора, кроме как показать Данте это видео. Я уже сказал ему, что у меня есть что-то на Райдера, так что еще я мог сделать? Но я не собирался вести себя глупо. Я собирался заставить Данте поклясться звездами, что мое участие в этом не дойдет до Райдера. Это было практически все, на что я мог надеяться. Скоро должен был состояться очередной платеж, а мне нужны были деньги, которые Данте собирался дать мне за эту работу. А он никогда не платил мне до завершения работы.