В сантиметре от моей головы застыло каменное копьё, выросшее прямо из стены дома.

— Для тех, кто проворонил своего подопечного, вы слишком дерзко себя ведёте, — вздохнул я. — Малыш, это действительно твои охранники?

Мальчик посмотрел на них, кивнул и заплакал. Он освободился от моих объятий и подбежал к каменному:

— Прости, Глеб… Вы, наверное, волновались… — всхлипывал он.

— Ничего, Никита Всеволодович, всё в порядке, — здоровяк освободил руки от доспеха и ласково прижал ребёнка к себе.

— Ну теперь-то, может, перестанете тыкать в меня своими техниками? — подал я голос.

— Да, этот юноша спас меня! Будьте вежливы с ним! — меня поразило, как быстро мальчик взял себя в руки и снова подошёл ко мне. Он посмотрел на меня своими заплаканными глазами и произнёс:

— Вы… вы сказали, что доставите меня к родителям. У меня только мама… Но вы ведь не откажетесь от своих слов? Мама говорит, что за достойные поступки всегда нужно награждать людей, — неуверенно проговорил он. — Вы… поедите со мной в усадьбу?

— От своих слов я никогда не отказываюсь, — улыбнулся я и потрепал его по тёмным волосам.

Парнишка хлопнул длинными ресницами и взял меня за руку, чтобы потащить за собой к машине. По пути он обернулся, бросив печальный взгляд на тела бандитов. Но тут же вновь повернул голову и сильнее сжал мою руку.

— Глеб… пусть тут… сделают, чтобы ну… проблем не было, — кивком головы он указал на меня.

— Всё сделаем в лучшем виде, Никита Всеволодович. А сейчас нам с вами пора возвращаться в усадьбу, ваша мама очень волнуется. Но сначала, — мужчина поднял глаза на меня и серьёзным тоном, не терпящем возражений, спросил: — Как вас зовут? Возраст, место работы или учёбы? Где живете?

— Глеб! — возмущённо выпалил мальчишка. — Это грубо!

— Извините, Никита Всеволодович, но по протоколу мы не можем пропустить на территорию усадьбы незнакомца.

— Всё в порядке, — я улыбнулся растерянному парнишке. — Я ведь действительно ещё не представился. Аскольд Сидоров, семнадцать лет, лицей «Алая Мудрость», улица Картофельная тридцать, квартира один, — спокойным тоном произнёс я.

— Благодарю, — кивнул мужчина и бросил взгляд на напарницу, быстро записавшую услышанное в блокнот. — Мне нужно доложить госпоже.

— Поедемте уже быстрее, Глеб! — вспылил мальчик. — Я сам позвоню маме из машины!

Глава 2

Когда мы разместились на кожаных сиденьях дорогого автомобиля, Никита достал из рюкзака блестящий смартфон и, нажав кнопку «вызова», приложил его к уху.

— Мама, здравствуй! Да, со мной всё в порядке. Да, мам, меня спас Аскольд, и я пригласил его к нам домой. Я очень хочу наградить его за его поступок, как ты меня учила. Да, мы уже едем. Я тоже тебя люблю.

Закончив разговор, мальчик убрал телефон обратно в рюкзак и, нахмурившись, уставился в окно. Странно наблюдать за ребёнком, который пытается вести себя, как взрослый. Чем-то он напоминает меня в детстве, будто его с самых пелёнок учили преподносить себя окружающим и держать себя достойно.

Но ему всё же совсем мало лет. Как бы хорошо его ни обучали, он всё ещё ребёнок. И, кажется, мать не забывает одаривать мальчишку теплом и лаской.

— Никита Всеволодович, — обратился я к пареньку, парнишка повернулся ко мне и тепло улыбнулся.

— Можно просто Никита. Вы… вы ведь мне жизнь спасли, — грустно проговорил он.

— Хорошо, Никита, — кивнул я. — Скажите, из какого вы рода?

— Из боярского рода Морозовых! — выпятив грудь, гордо произнёс он. Явно ответил на автомате. Потому как после этого он тихо добавил: — Я его глава. А моя мама — регент. И… — его лицо скривилось, будто мальчик собирался заплакать. Но юный боярин сдержался и выпрямил спину. — Я поступил недостойно и подвёл маму. Спасибо, что спасли меня. Иначе мама плакала бы! А роду было бы очень плохо!

Форкхово дерьмо, какой же ответственный умник! Хоть и совсем ещё глупый малыш.

— Я спас тебя, — я приобнял мальчонку за плечо, — не из-за твоего рода или твоей мамы. А потому что мне не хотелось, чтобы какие-то мерзавцы издевались над ребёнком. И мне неважно, боярин этот ребёнок или простолюдин. Забота о благополучии рода и близких важна, но и свою жизнь тоже нужно ценить, Никита.

— Да что простолюдин вроде тебя может знать о делах рода! — вспылила женщина-охранник со светлым каре, ехавшая на переднем пассажирском сидении рядом с Глебом.

— Галя! — неожиданно громко рявкнул Никита. — Не смей грубить моему гостю и спасителю!

— Простите, Никита Всеволодович, но…

— Никаких «но»! — отрезал мальчишка и посмотрел на меня большими карими глазами. — Простите, Аскольд.

— Ничего страшного, Никита. Ваши Слуги переживают за вас и желают вам всего самого лучшего. Я это понимаю. А ещё понимаю, что вам не стоит слишком часто думать о том, что если с вами что-то случиться, то пострадает ваш род. Не думайте о роде, как об организации. Вы и есть род. Берегите свою собственную жизнь, а не жизнь главы рода. Просто живите, радуйтесь жизни, поступайте по чести и про веления сердца не забывайте. Я уверен, тогда ваши действия приведут ваш род к процветанию, — улыбнулся я.

Парень слушал меня, открыв рот. Интересно, понял ли он то, что я пытался до него донести? В любом случае хорошо хоть немного отвлёкся от негативных мыслей.

А между тем, к нашей машине присоединились ещё две такие же — одна ехала впереди, другая сзади. Служба безопасности рода усилила охрану главы. Уверен, и на место побоища кого-нибудь отправили.

— Ой, я же с Мишей должен был встретиться, — неожиданно воскликнул юный глава и снова потянулся за телефоном. Он быстро нашёл нужный номер и нажал зелёную кнопку.

— Аппарат вызываемого абонента выключен, — пробормотал мальчик. — На него тоже напали? Эй, Глеб! — повысив голос, обратился он к водителю. — Там на месте Мишу не видели?

— Фёдорова? — уточнил мужик. Удивления в его голосе я не услышал.

— Да.

— Нет, с тех пор как вы попрощались с ним в кафе, мы его не видели. Рядом с местом происшествия его не было. Но не переживайте, Никита Всеволодович, мы найдём вашего друга и убедимся, что с ним всё в порядке. Можете дать его номер Галине?

— А? Да, — задумчиво кивнул мальчик, протянув свой смартфон блондинке.

Наш кортеж из трёх автомобилей въехал в один из закрытых кварталов с красивыми дорогими особняками. Спустя три минуты неспешной езды, машина проехала мимо распахнутых кованых ворот и остановились. Дверь нашей машины со стороны Никиты резко распахнулась, и я увидел молодую женщину в платье горчичного цвета.

— Сынок! — выпалила она, простёрла руки к мальчику и прижала его голову к пышной груди. — Хвала богам, с тобой всё хорошо! Я так волновалась…

По её щекам текли слёзы, пока она ласково гладила сына по голове.

— Мама, мама, — глава рода пытался высвободиться, — ну не на людях же. К тому же, у меня гость!

— Я, между прочим, вся переволновалась! — возмутилась женщина, но отпустила сына и отошла на шаг, подав ему руку, чтобы помочь выйти из машины. К этому времени я открыл свою дверь, вышел во двор и начал обходить машину сзади, поглядывая по сторонам.

Особняк Никиты и его матери представлял собой белоснежную двухэтажную «коробку» с двухскатной крышей и колоннами. По центру здания располагалось огромное крыльцо с большими полукруглыми ступенями. Вокруг особняка тянулись узенькие аллеи, ведущие в сад. Огороженная территория особняка своей площадью лишь самую малость уступала территории московской усадьбе Оболенских.

— Мама, познакомься, это мой спаситель и гость — Аскольд Сидоров! — проговорил мальчонка, указав на меня, когда я замер в полутора метрах от матери и сына Морозовых. Рядом стояли два охранника, не спускавшие с меня глаз.

— К вашим услугам, боярыня, — поклонился я с полуулыбкой и с интересом воззрился на регента рода.

Рост выше среднего — с учётом небольшого каблука сто семьдесят пять сантиметров. Исходя из пропорций тела, я мог бы назвать её длинноногой. Притом помимо длины ног она могла похвастаться и фигурой: соблазнительными бёдрами и не самой маленькой грудью, с учётом всех слоёв одежды охват которой, навскидку, составлял девяносто восемь сантиметров. Но за счёт узкой талии её фигура напоминала песочные часы — есть в этом мире такой архаичный прибор для измерения времени.