Вдовствующая императрица напряжённо вертела в руках идола бога Рода. По традиции она должна сейчас в последний раз просить «своего» бога отпустить дочь в новый род.
Но в данный момент в голове её величества вертелись неприятные мысли.
Устами её сына — императора Игоря VI, Александр Годунов возжелал провести полную свадебную церемонию. Ведь в ином случае не потребовалось бы обязательное присутствие отца и матери невесты. В урезанном формате жених и невеста сразу вдвоём заходят в главный зал храма.
Но свадьба цесаревны не может пройти без соблюдения всех традиций. Кроме того, Годунов хочет показать всем, что это именно он передаёт Софью Аскольду…
Пусть «официально» и делает это по просьбе императора.
Годунов оставил себе возможность прикоснуться к Софье до её свадьбы. И это нервировало вдовствующую императрицу.
— Не пора ли уже за мной прийти? — пробормотала она, закатав белый рукав своего традиционного платья и взглянув на часы.
Резко поднявшись с кресла, она тяжёлым шагом подошла к двери и дёрнула ручку.
«Что? Заперто?!»
* * *
По традиции рядом с дверью молельной комнаты должна была стоять служительница храма.
Однако её на посту не было. Пусть жрецы и служительницы посвящают свои жизни богам, посвятить их полностью без остатка удаётся далеко не каждому. Ведь остаются мирские привязанности — есть любимые родственники, через которых можно надавить на человека. А ещё деньги, которыми можно заплатить за молчания и «неудобства».
— Стой здесь, — бросил через плечо Канцлер, и, открыв дверь, вошёл в комнату.
Цесаревна сидела в кресле, сложив руки на животе. Её кресло стояло вполоборота к двери комнаты, так что Годунов сразу мог разглядеть её спокойное выражение лица.
— Вы прибыли раньше моей, матушки, Александр Борисович, — с холодной полуулыбкой на устах, проговорила девушка. — Я думала, вы войдёте вместе, в сопровождении служительниц храма.
— Прежде всего, я хочу попросить у вас прощения, Ваше Высочество, — внушительно проговорил Канцлер, на два шага приблизившись к креслу.
— За что же?
— За всё, — произнёс он, сделав резкое движение вперёд.
Софья успела вскочить на ноги и даже почти поднять руки. Канцлер левой рукой схватил её за правую ладонь и понял, что чувствует её покров.
Как и сам Канцлер, всё это время девушка держала жи́ву наготове!
Пальцы Годунова вспыхнули яростным пламенем. Покров юного Мастера не смог справиться с жаром одного из сильнейших Гуру планеты, который заранее сконцентрировал энергию для своей техники.
Покров Софьи исчез почти мгновенно. Девушка почувствовала боль и открыла рот, чтобы закричать. Она не боялась быть услышанной. Напротив…
Но тяжёлая ладонь Канцлера накрыла её рот. И в этот же миг что-то острое укололо девушку в грудь в области сердца.
Софья изумлённо распахнула глаза.
— Подчинись мне, — рявкнул Канцлер, выдернув артефакт. Удивительно, но на ковёр молельной не пролилось ни капли крови.
Однако то, что случилось в следующий момент, было куда более удивительным!
Невидимая волна огромной силы ударила в грудь Канцлера, заставив его попятиться.
— Подчинись мне! Приказываю! — прорычал Годунов.
— Хр-р-р… — захрипела Софья, схватившись за лоб и попятившись.
«Вот почему обряд нужно проводить, когда Рюрикович только-только приблизился к половой зрелости. Сильна девка! Выросла…»
Однако из архивов рода Канцлер знал, что ни один Рюрикович в конечном счёте не сможет долго сопротивляться артефакту. Особенно после того, как артефакт впитал в пять раз больше жизней грешников, чем ему обычно требуется.
Волна невидимой силы постепенно слабела, пока полностью не исчезла.
Софья стояла, покорно склонив голову.
— Ты подчиняешься мне? — сухо спросил её Годунов.
— Да, Александр Борисович, — равнодушно ответила девушка, не поднимая головы.
— Ты должна всегда делать то, что я говорю. Это первый приказ.
— Да, Александр Борисович.
— Ты должна ничем не выдать то, что служишь мне. Никому не рассказывать о том, что здесь произошло.
— Да, Александр Борисович.
— После свадьбы ты должна во что бы то ни стало убедить своего мужа сотрудничать со мной. И сделай так, чтобы он предложил Годуновым приобрести у него эти его инновационные костюмы. Поняла?
— Да, Александр Борисович.
— Отлично. А теперь начинай вести себя как обычно, — велел он.
Софья мотнула головой, проморгалась и поморщилась.
— Рука болит, — проворчала она, разглядывая ожог. — И в груди что-то ноет…
Однако в этот момент Канцлер уже выглянул в коридор и кивком головы велел войти в комнату тому, кто стоял под дверью все это время.
— Нина, Её Высочество умудрились пораниться перед свадьбой. Позаботься о её ранах.
Пока целительница занималась Софьей, Канцлер прошёлся по молельной, расправил спутавшуюся скатерть на небольшом столике и закрученную штору — выплеск Наследия Богов Рюриковичей не прошёл незаметно.
— Спасибо, Нина, иди скорее, — велел Годунов целительнице, когда та закончила.
А затем покосился на Софью.
— Александр Борисович, вас что-то беспокоит? — с дежурной улыбкой спросила девушка.
— Кому ты подчиняешься? — хмуро поинтересовался Канцлер.
Улыбка исчезла с её лица, и девушка склонила голову:
— Вам, Александр Борисович.
— Понятно. На, закрой дыру на платье, — он бросил ей брошь в виде герба Российской империи.
Софья послушно за булавку прикрепила украшение на грудь в области сердца.
В этот момент двери молельной распахнулась, и в комнату влетела разъярённая Елизавета Александровна.
— Мама? Что-то случилось? — удивлённо спросила Софья. — Что с тобой? Не говори, что в последний момент решила не отдавать меня Аскольду? Это жестоко, мама. Ты же знаешь, как я жду свадьбы.
— Я был удивлён, не обнаружив вас здесь, Ваше Величество, — склонил голову Годунов. — Всё в порядке? Насколько я понимаю, всё готово к церемонии.
Вдовствующая императрица хмуро осмотрелась по сторонам, сосредоточила взгляд на дочери, а затем медленно выдохнула, возвращая самообладание.
— Да, простите за опоздание. Дверь заклинило, пришлось ломать. Ну? — повернулась она к дверям, за которыми маячили три служительницы храма.
— Ваше Величество, Александр Борисович, просим вас взять Её Высочество за руки и следовать за нами.
Канцлер вежливым жестом предложил императрице первой подойти к дочери, как и полагается матери по традиции. Бросив на него хмурый взгляд, Елизавета Александровна резкими шагами сократила разделяющее её и Софью расстояние.
И взяла в руку тёплую ладонь своей единственной дочери.
* * *
— Перед ликом Владыки бескрайнего неба, перед ликом его да в обители его, встретим же доброго молодца, готового сегодня связать жизнь свою с возлюбленною девицей! — торжественно объявил верховный жрец Перуна.
— Смотрите, выходит! — возбуждённо шепнула сёстрам Яна.
Служительницы в серых платьях распахнули тяжёлые двустворчатые двери, каждая из которых достигала метров четырёх в высоту. В главный зал храма Перуна уверенной походкой вошёл молодой светловолосый мужчина в белом национальном костюме с красным орнаментом. Его рубаха была подвязана красным же кушаком.
— Братец отлично выглядит, — заметила Варя Оболенская — одна из близняшек.
— Хорош, как всегда, — хмыкнул Борис, который вместе с Глебом стоял рядом с близняшками.
Аскольд вошёл в зал и остановился в его центре, не дойдя половины пути до главной статуи Перуна. Жениха встретил Верховный жрец и сейчас рассказывал ему о важной роли мужчины в семье:
— Как Владыка наш, Бог-Громовержец, твёрдой рукой правит Небесами, и делами своими служит примером для прочих богов, так и глава семьи является непоколебимым примером для детей своих…
— Хм… кажется, братец всё же слегка волнуется, — шепнула Яна на ухо Алисе.
