Судья тут же начал обратный отсчёт.

На счёте «семь» Боря, кряхтя, поднялся и встал в боевую стойку.

На лице Яны мелькнула одобрительная полуулыбка. Бой продолжился.

Ещё дважды Борис падал, но успевал подняться до завершения обратного отчёта. К этому моменту Яна уже гораздо реже использовала дистанционные атаки, выбивая из моего брата дух руками и ногами.

И вот очередное падение. Разгорячённая Яна нависла над бесчувственной тушкой Бори, судья считает…

— Не встанет, — произнёс Арвин.

— Похоже, это конец, — кивнул Влад.

— Борис и так очень хорошо себя показал, — согласилась Инна Комаровская.

Рядом с моими друзьями-одноклассниками, стояли и домочадцы. Вадим, приобняв тётю Мари за плечи, не сводил глаз с главного экрана. Тётушка перебирала руками влажный платок и что-то бормотала.

Глеб, близняшки и их друзья толпились неподалёку. Сосредоточены, взвинчены… Я был уверен, что Маша с Варей изо всех сил сейчас болеют за Борю, а не за свою старшую сестру.

Перевёл взгляд на экран…

Очень вовремя.

«Вставай же!» — отчётливо читалось по губам Яны. Эх, так эмоционально кричит на своего соперника. Жаль из-за гула зрителей этого не расслышать.

Нам не расслышать. Но Боря услышал её крик.

С трудом он поднялся. Глаза братца были полуприкрыты, но он поднял руки, обозначив боевую стойку.

Кажется, что-то прошептал судье.

Тот колебался. Однако бой продолжить разрешил.

Боря с Яной одновременно улыбнулись. Легко, почти незаметно.

Ну а через пятнадцать секунд поединок был завершён.

***

На следующий день были назначены четвертьфиналы, полуфиналы и финал. Не скажу, что Яне было легко. В полуфинале ей пришлось поднапрячься, но в итоге случилось то, чего я и мои друзья ожидали с самого начала.

Сражаться за титул чемпиона «Алой Мудрости» две тысячи восьмого года на арену вышли Арвин и Яна.

Весь последний соревновательный день я решил провести в «Алой Мудрости». Всё-таки столько аристократов собралось на трибунах, так почему бы не поработать.

Однако кое-кто решил воспользоваться моим присутствием.

Глава учсовета и первая заместитель директора.

Они попросили меня смотреть поединки из «судейской», аргументировав это тем, что лишний взгляд хорошего бойца и чемпиона отнюдь не лишний. Все помнили прошлогодний судейский скандал из-за Славика тогда ещё Оболенского.

В итоге финал школьного этапа турнира я смотрел с учителями-судьями и главой учсовета.

И пользуясь этим, решил потешить своё любопытство. Спросил то, что Арвин не раз за время турнира спрашивал меня:

— Ну, Юля, за кого будешь болеть?

— За Яну, — последовал молниеносный ответ.

— Не хочешь, чтобы победил Арвин? — улыбнулся я.

— Арвин и так победит, — ответила она уверенно и сложила руки на груди. — Но Яна моя подруга. Я хочу её поддержать.

— То есть ты расстроишься, если она проиграет? — не унимался я.

— Да. Но я порадуюсь, что Арвин пройдёт в следующий этап.

Примерно такого ответа я и ожидал от великой княжны Казанской.

А потом начался бой.

И Яна в нём выглядела прекрасно. Скалилась, рычала, отказывалась сдаваться, чем походила на Бориса во вчерашнем поединке. А вот Арвин был холоден и невозмутим.

Когда Яна падала, он отходил, давая ей возможность подняться.

Трижды.

Однако после третьего падения моя сестра с трудом стояла на ногах. Я знал, о чём думает Арвин, и предугадал его движения. В том моменте, когда Яна, собрав остатки сил, рванула вперёд, когда ослепительно загорелись её кулачки…

Арвин был готов и к ослепляющей технике, столь любимой Оболенскими, и к тому, чтобы поставить точку в этом поединке.

Спустя две секунды он врезал ребром ладони в основание черепа моей сестры. Аккуратно подхватил ее падающее тело и уложил на ковролин.

Судья даже не начал финальный отсчёт. Всем и так было понятно, что в ближайшее время Яна не очнётся.

И что в «Алой Мудрости» новый чемпион.

***

В пятницу двадцать первого октября Юлия Ромодановская отправилась домой в Казань. А в субботу состоялся приём по случаю дня рождения главы одного из приближённых боярских родов. На этом приёме девушку сопровождал мелкий чернявый хрыщ — Нарышкин, прибывший по такому случаю в великое княжество Казанское.

Гостил Нарышкин, разумеется, у Ромодановских. И отправился восвояси только в воскресенье. После обеда.

В тот момент Юлия торжествовала.

Она пережила этот неприятный период своей жизни.

Осталось только расставить все точки на «ё».

С этой целью девушка и отправилась к отцу.

— Пап, можем поговорить? — главу рода Ромодановских Юля нашла в его личном кабинете. Отец отдыхал, листая какой-то журнал.

— Юля? — поднял на неё глаза великий князь Казанский. Его взгляд на миг показался великой княжне усталым и тоскливым. Однако спустя секунду он стал решительным. — Да. Проходи. Без чая?

На самом деле буквально только что Юля была не прочь выпить с любимым папой чашку чая и, обсудив волнующий вопрос, просто поболтать. Однако что-то в поведении отца заставило девушку насторожиться.

— Без, — решительно кивнула она.

Отец с дочерью расположились в креслах напротив друг друга. Евгений Кириллович не спешил заводить разговор, наблюдая за дочерью.

— Папа, — наконец-то собравшись с мыслями и уняв внезапно появившееся беспокойство, заговорила девушка. — Два месяца прошло. Полагаю, теперь твоё эмбарго на встречи с Артёмом Вениаминовичем будет отменено, и мне не нужно больше ходить на приёмы с Николаем Григорьевичем Нарышкиным?

Отец испытывающее посмотрел на дочь и покачал головой.

— День в день. Ровно два месяца. Ты в своём репертуаре. Но двадцать третьего августа я сказал тебе «пока на два месяца». Я чётко дал понять, что всё может затянуться.

— Да, — сдержанно кивнула девушка. — Но полагаю, этого не потребуется, верно?

— Неверно, — покачал головой великий князь Казанский. — Юля, нашему роду необходимо, чтобы как минимум до конца года приёмы ты посещала исключительно с Николаем Григорьевичем. И никаких личных встреч с Артёмом Вениаминовичем. Хватит того, что я отпускал тебя на ваши дружеские празднования его победы. И конечно же, того, что ты как глава учсовета будешь сопровождать чемпиона «Алой Мудрости» на выездные поединки.

— Но папа! — возмутилась девушка. — Я два месяца исправно ходила с Нарышкиным! Хотя он мне и не по душе! Может быть, уже хватит?!

— Нет, — отрезал великий князь.

— А если и после Нового года ты скажешь, что нужно продолжить ходить с ним ещё?

— Если роду так будет нужно, то скажу.

— А если роду понадобиться, чтобы я и вовсе замуж за него вышла?

— Выйдешь! — рявкнул великий князь Казанский. Как бы сильно он ни любил дочурку, сколько бы вольностей ей не позволял, долго вытерпеть столь наглые пререкания он не мог.

— Ах вот как?! — вспыхнула Юля. — Учти, отец, я за него замуж не выйду! А если ты будешь настаивать, выйду из рода! И ты меня не удержишь!

— Уверена, что не удержу? — прорычал Евгений Ромодановский.

— Неужели великий князь Казанский станет нарушать закон? — зло усмехнулась девушка. — Или пойдёт на какое-нибудь бесчестие?

— Выйдешь без рода — без трусов останешься, — неожиданно взяв совершенно спокойный тон, проговорил отец. — Кому нужна безродная бесприданница? Пусть и дворянка? Разве что простолюдинам. Уж точно не князьям Новочеркасским.

— Арвин возьмёт меня в жены и без твоего приданного! — заявила Юля.

— И навлечёт на свой род гнев моего? — изогнул бровь великий князь Казанский. — Сомневаюсь, что его отец ему позволит.

— Позволит! Князь Новочеркасский — человек чести!

— А если не позволит?

— А если не позволит… А если не позволит, то и Арвин уйдёт из своего рода!

— Ха! Глупости! Никуда он не уйдёт. Да и ты тоже. Привыкла жить великой княжной и от такой жизни не окажешься.

— Хочешь проверить? — сжав зубы, процедила девушка. Она походила на разгневанную кошку.