«Неужто греющий камень забарахлил? Этого только не хватало,» — Адайн неохотно вытянул руку из-под одеяла и дотронулся до камня, который лежал на полу рядом с Ликиной кроватью. Камень грел ровно, хотя и не так интенсивно. — «Видимо, его запас истощился. Но это ещё не говорит о поломке».

И вдруг Лика вздохнула, и мелкий перестук прекратился. А потом снова возобновился.

— Лика, это ты? — прошептал Адайн в темноту.

— Что я? — отозвалась она дрожащим голосом.

— Стучишь… зубами.

— Д-да. Пррости. Не могу остановиться. Ххолодно.

Холодно. Ну конечно! Как он мог снова так промахнуться, не подумать о ней? Он ведь знает: люди — хрупкие существа. Очень чувствительные… да почти ко всему. Особенно трудно им выносить высокие и низкие температуры.

И если ему в этой комнате зябко, то она ощущает мороз! А в мороз не поможет ни греющий камень, ни пуховое одеяло, ни даже пальто, которым она укрылась сверху.

И что делать? Взять и увезти её срочно на юг? Посадить в карету и унести самому в его замок в Эйдане, до которого пол ночи пути. Или лучше сразу на Кокосовый остров? Как раз к утру доберутся.

Идеальный план, если не считать, что незаметно отсюда не выбраться. Они перебудят весь дом, Форцерина, и…

Оставалось только одно.

Адайн поднялся с кровати и укрыл Лику своим пледом. Постоял, прислушиваясь к её тяжёлому дыханию и убеждаясь — этого мало. А потом улёгся с ней рядом, забрался под слои одеял, сгрёб в охапку застывшую озябшую фигурку, ощущая даже сквозь ткань её платья крупные мурашки на коже. Полежал так немного. Сдвинул в сторону её длинные волосы, уткнулся носом в шею, и застыл…

49

Лика

Лика замерла. Ей, конечно, многое мерещилось в этом доме — и странные звуки, и маленькие огоньки, и запахи без видимых источников ароматов. Но это не показалось. Дракон не показался. Он нагло улёгся с ней рядом, залез под одеяло, сграбастал в объятья, и… согревал её.

И сначала это было приятно, её насквозь продрогшее тело будто укутали в прогретое одеяло или уложили на пляже в горячий песок. Засыпающий Адайн мерно дышал куда-то в затылок, его нос и губы касались кожи и волос, рука легла поперёк, накрыв ладонью её озябшие кулачки, даже ноги повторяли положение её ног, согнутых в коленях. Идеально повторяли, будто так и задумано, будто так их и создали, как пару предметов, один вложенный в другой.

Никогда в жизни она не лежала в постели с мужчиной вот так. На расстоянии, да, было дело. А вот так, как спят, наверное, муж и жена… Она даже мечтать не могла. Все её мечты ограничивались поцелуями и объятьями.

Был у неё правда и другой опыт с мужчиной. Совсем недавний.

При воспоминании об Эрике, и о том, что он делал с ней той безумной ночью в карете, к лицу прилила краска и стало тесно.

Тепло, разливающееся по телу… напомнило тот жар. То особенное состояние, когда она забыла обо всём, сосредоточившись лишь на горячих волнах, что перекатывались внутри неё, всё жарче и жарче, всё чаще и чаще… обещая блаженство, но принося только боль. Невыносимо бесконечную агонию.

Она помнила, что могло прервать её муки, она ещё тогда поняла, интуицией ли, или тем инстинктом, что заложен природой в каждого человека, в каждое живое существо.

Помнила, да.

И свои желания, и слова, и своё поведение тогда. Ужасное, недостойное женщины и королевы. Помнила и то, что Адайн в ту ночь устоял, подтвердив в очередной раз, насколько благородны драконы.

Теперь она сгорала от стыда.

И жар… стал невыносим.

Лика резко крутнулась в кровати, разворачиваясь лицом к дракону и отстранилась от его горячего тела, насколько позволяла кровать.

— Как жарко, — прошептала она. — У тебя лихорадка? — чтобы убедиться, она провела рукой от центра его груди до шеи, правда, тут же поняла, насколько это странно, и одёрнула ладонь.

— Нет. Я всегда такой.

— Извини.

«За то, что распустила руки. Я не должна была».

С другой стороны, а куда их ещё девать? Она лежат лицом к лицу с ним под одним одеялом. Тут куда руку не протяни — везде драконий король.

— За что?

«И правда, не за что. Это он должен мне тысячи извинений и объяснений,» — неловкость перед драконом сменилась негодованием и обидой.

— Поговорим? — прошептала она.

— Смотря, о чём.

Лика задохнулась праведным гневом.

«Значит он ещё и торговаться намерен? О чём-то скажет, а о чём-то умолчит?!»

— У меня столько претензий и вопросов. Тебе по алфавиту их высказывать или в хронологическом порядке?

Адайн усмехнулся:

— В любом порядке. Скажу всё, что смогу.

— А что не сможешь?

Дракон тяжело вздохнул:

— Лика, — он перехватил её ладони и прижал к губам, — прошу, доверься мне.

— Хорошо, — Лика вдруг почувствовала волнение.

Хочет ли она услышать правдивый ответ на свой вопрос? Она ведь знает… Несколько мгновений она собиралась с силами и наконец озвучила самое важное и болезненное:

— Ардар…

— Ли-ика, — печально вздохнул драконий король и снова прижал к губам её ладонь.

— Ах… — её будто в грудь ударили.

Голову сдавило, стало трудно дышать. Она выбралась из одеяла и села в кровати, пытаясь вдохнуть ледяной грайгцурский воздух, но не могла — плач рвался изнутри.

— Лика, — Адайн тут же обнял её, поглаживая по спине, — Лика, прошу…

Он просит? О чём? Чтобы она не рыдала? Чтобы не шумела? Чтобы не смела горевать о потерянной жизни?! Ардар — её дом! Её королевство, её народ! Единственное, что оставили ей родители! Великое наследие рода!! Единственное, что по-настоящему было её!!!

— Лика, пожалуйста, — уговаривал Адайн.

И она сдержалась. Сдержала рвущуюся наружу скорбь. Даже не пискнула в ночи. Нет, она не разбудит Форцерина, она не доставит всем этим чешуйчатым снобам удовольствие видеть её боль!

Она только вздохнула несколько раз и рухнула на кровать, ибо силы оставили её. На подушку через переносицу неслышно текли мокрые ручейки. Адайн обнимал её, что-то тихо говорил на ухо, согревая и успокаивая.

В какой-то момент она поняла, что её голова лежит на его груди, на его горячей обнажённой груди… и раз она способна думать о… таком, значит может задать следующий вопрос:

— Почему сюда?

— Ты умирала.

— От чего?

— От… приворота, которым Эрик пропитал камизу. Страшное вещество. Создано для антропоморфной ипостаси драконов. Только дракон в случае неудачи отделался бы лёгкой лихорадкой и зудом… на коже. Человек же в случае неудачи погибает в мучениях.

— Но я жива.

— Потому что оказалась здесь. Потому что наши маги поставили верный диагноз. Дали обезболивающее и противовоспалительное, и целый арсенал противомикробных пилюль на случай осложнений. Ты, кстати, до сих пор должна их пить, лечение ещё не закончено.

— Ты выгнал их тогда, — она шмыгнула носом.

— Да… — Адайн задышал чаще. — Что ещё ты помнишь?

— Немногое. Кажется, ты… хотел… — Лика не смогла до конца озвучить вопрос.

Поддавшись эмоциям, она ступила на скользкую дорожку. Не надо ей туда. Она убрала голову с его груди и улеглась рядом на подушку.

— Да, я рассматривал и… этот вариант, — кажется, он верно понял её и тоже многозначительно промолчал.

Лика снова покраснела. Хвала Творцу, темнота надёжно скрывала её смущение. Однако впредь следует быть более осторожной в вопросах.

— Я должен был тебя спасти. Любой ценой.

— Ну да, преодолеть отвращение, — хихикнула она, понимая, насколько ядовито её шутливое замечание.

— Лика, без сомнений, — от интонации Адайна повеяло официозом, — для Грайгцура ты — лучшая королева.

«Королева. Для Грайгцура. Не женщина для него. Мне следует помнить об этом».

— В общем, мы рады, что всё окончилось благополучно, — подытожил Адайн так умиротворённо, что Лике, раздёрганной болезненными эмоциями, стало даже завидно.

Захотелось ввергнуть и его в жгучую пучину страстей.

— А в случае удачи?

— М? — спросил он, не чуя подвоха.