— Открытых дорог вам, ваше величество, — послышался глубокий женский голос.

Лика проморгалась, чтобы глаза как можно скорее привыкли к сумраку палатки, и когда это случилось, услышала, как пискнула Брянка:

— Ой, чорка!

Женщина, которая стояла перед ними, действительно оказалась представительницей вольного кочевого народа. Высокая, тонкая. Невозможно было сразу понять, что на ней надето, её наряд больше напоминал цветные лохмотья. В неприлично распущенных чёрных волосах серебрилась седая прядь.

— И вам доброго дня, — с осторожностью ответила Лика. — Только я не королева, и никогда ею не буду.

— Как знать, Ликария, — тонко улыбнулась чорка, — запутаны дороги жизни, извилисты, порой непроходимы.

— Ах, избавьте меня от всего этого мистического бреда, — вздохнула Лика. — У нас слишком мало времени. Поверьте, мы уже впечатлены, — она обвела рукой палатку, увешанную внутри картами звёздного неба и картинками с редкими полумагическими существами и без приглашения уселась за стол, прямо напротив большого стеклянного кристалла.

— Ну что ж, — дёрнула бровью чорка. — Тогда начнём.

Кочевница села за стол, обхватила руками кристалл, закрывая глаза и сосредотачиваясь. Потом и вовсе принялась напевать под нос не то молитвы, не то мантры.

— Погодите, — перебила её Лика. — Мы не за гаданием. Если честно, я не верю во всю эту чепуху. Наверное, мы ошиблись, и нам нужна другая «Чёрная луна». Да, именно… как я могла так сглупить? — Лика поднялась из-за стола. — В записке ко мне обращались верно, и ясно было написано: под вы-вес-кой.

— Уверяю вас, ваше высочество, вы верно пришли, — с удивительным спокойствием ответила чорка.

— Хорошо, если вам и правда было видение, скажите, кто мой молодой человек, о котором вы упомянули в записке?

— Он не ваш, — растянула губы в презрительной улыбке гадалка.

— Вы поняли.

— Я не знаю, кто он, — равнодушно пожала плечами чорка.

Лика фыркнула, развернулась на каблучках и потянула Брянку за рукав:

— Пойдём отсюда.

— Вокруг него золотое облако… Он безупречен, загадочен и живёт так высоко от Матери-земли, что, кажется, хочет дотянуться до солнца.

Услышав слова гадалки, принцесса Ардара застыла у выхода из палатки, чорка же продолжала:

— Только ему не нужно Солнце. Ему ничего не нужно, ведь он потерял своё сердце и саму жизнь.

— Что ты хочешь сказать? — обернулась Лика к столу.

Только сейчас она увидела, что внутри кристалла появилось едва заметное свечение, похожее на свет луны, а чорка по-прежнему сидит с закрытыми глазами и поглаживает длинными тёмными пальцами его грубо отполированные грани.

— Я помогу тебе вернуть его сердце, — кочевница открыла глаза так внезапно, что Лика вздрогнула, а Брянка начала икать.

— Слушаю, — Лика отцепилась от подруги и величественной, плавной походкой вернулась к столу.

4

Брянка

— Слушаешь… — прищурилась чорка, глядя сверху вниз на усевшуюся перед ней принцессу. — Да-а, вижу: ты будешь слушать внимательно и делать всё, что я скажу… Кое-что не получится. А ты не отчаивайся. Верь. Верь мне во всём. Тогда и только тогда он будет твоим.

— Верю! Буду верить! — Лика азартно хлопнула ладошками по столу и доверчиво уставилась на грязную кочевницу.

Но Лика была бы не Ликой, если бы тут же не попыталась перехватить инициативу. Отклонившись на спинку стула, принцесса Ардара сложила руки на груди:

— Итак, мой первый шаг, — произнесла она приказным тоном.

Чорка усмехнулась:

— Кажется, это я ошиблась, — она убрала пальцы с кристалла. — Ты не слышишь меня, и никогда не услышишь.

От возмущения Лика начала хватать ртом воздух, но странная гадалка уже продолжила:

— Что ж, дело твоё. Однако я всё же сделаю свою работу. — Отклонившись на спинку своего стула, чорка сложила руки на груди, точь-в-точь, как Лика. А потом произнесла таким же приказным тоном, — первым делом ты должна стать красивой для него.

— В смысле?! — Лику чуть не разорвало на много-много маленьких Лик. — Разве я не хороша?

— Иди сюда, — гадалка вышла из-за стола.

Только сейчас Брянка отметила, насколько плавны и текучи её движения, и насколько чорка молода, несмотря на седину в волосах. Если бы эта кочевница жила на родине Брянки в Мадхаве, она бы красила волосы басмой, совершала ежедневные омовения, носила бы золотые цепочки, расшитые туфельки, и прозрачные шелка, и считалась бы писанной красавицей.

Лику видимо тоже заворожили движения и голос гадалки. Как во сне, она поднялась со стула и подошла к большому овальному зеркалу, которого раньше Брянка не замечала, а ведь Лика отражалась в нём вся, даже для чорки осталось место.

Ловкие тёмные пальцы развязали узел плаща, отбросили его на скамейку у стены, куда уже успела примоститься Брянка, и — немыслимо! — легли на плечи дочери короля:

— Посмотри на себя.

Лика выпрямилась, как делала всегда, когда оказывалась перед любой отражающей поверхностью. Из зеркала на неё решительно смотрела худощавая бледная девица с растрёпанными непослушными волосами.

— Ну правда, чем я не хороша? Высокая, стройная, где надо, и не стройная, где не надо.

Чорка промолчала.

— Подумаешь, нос длинноват. Он у меня в папу.

Это было правдой — тонкие черты лица Ликарии были не миловидными, а скорее нескладными. Впрочем, это не лишало принцессу обаяния, напротив, её интересное лицо хотелось разглядывать.

— Зато фигура идеальная, мамина. Правда, Брянка? — протараторила Лика и обернулась к подруге в поисках поддержки.

— Ага, — по привычке поддакнула принцесса Мадхава, прекрасно зная, что Лика в поддержке не нуждается.

У неё ведь, правда, шикарная фигура. Не то, что у полноватой Брянки. И хотя древние стандарты красоты Мадхава предписывали иметь округлость форм вкупе с тяжёлой поступью, где тот Мадхав? Большую часть осознанной жизни Брянка прожила в Ардаре, выйдет замуж в Ардаре и состарится в Ардаре. А здесь её вечно сажали на диету, нещадно утягивали в корсет и прививали лёгкость движений. И да, по стандартам Ардара Лика с рождения считалась красавицей, так что у Брянки тоже возник вопрос: что, собственно, не так?

— Талия должна быть вот тут, — бесцеремонные руки чорки оказались на самом узком месте торса Лики, ровно на две ладони ниже модной в нынешнем сезоне завышенной линии отреза лифа.

— Это старомодно, — скривилась Лика.

— Ну, раз мода тебе важнее… — хихикнула кочевница и убрала, наконец, свои чумазые руки с платья принцессы.

— Я поняла, — тем не менее, стоически вздохнула Лика. — Что ещё?

— Руки. Точнее, ногти.

Лика принялась разглядывать собственные ладони. Брянка украдкой посмотрела на свои. В Мадхаве девушки и женщины на ночь втирали в ногтевую пластину смесь масел, а днём — специальный окрашивающий порошок. От этого кожа вокруг ногтей всегда лоснилась, зато никогда не ссыхалась. А что до неестественно красных кончиков пальцев — это всего лишь дело привычки.

— Нормальные у меня руки, — нахмурилась Лика.

— Уверена, твоя мама так не считает, — на удивление угадала чорка. — Отдельного внимания требуют ноги.

— Что с ногами-то? — расширила глаза ардарская принцесса.

— Ногти на ногах должны быть такими же прекрасными, как и на руках.

Это было слишком, даже Брянка это понимала.

— Зачем? Их же никто не видит! — ожидаемо возмутилась Лика.

— Рано или поздно увидит, — назидательно проговорила кочевница, ноги которой оказались спрятаны в войлочные чуни и наверняка, выглядели немногим лучше, чем лапы дракона в его животной ипостаси.

— Значит в человеческой ипостаси они свои ногти блюдут? Раз чужие разглядывают, — съехидничала Брянка.

Замершая у зеркала Лика не среагировала на замечание подруги, а чорка продолжила, как ни в чём ни бывало:

— И последний совет: волосы, — кочевница вынула длинную булавку из сложного пучка принцессы, и на плечи Лики упали спутанные соломенные пряди. — Их надо причесать, умастить и носить при нём только так — распущенными.