— Что с ним? — тихо произнесла я.

— Давид потерял память. Он ничего не помнит. — озвучил свой вердикт врач.

Давид пришёл в себя, и это уже хорошо. Он не может меня забыть. И обязательно вспомнит, как только мы увидимся. Я мерила шагами больничный коридор. После ухода врача, в мозгу звонким эхом гудели его слова о том, что Давид потерял память. Диагноз звучал словно приговор.

Но я продолжала надеяться на лучшее. От нервного напряжения и переизбытка эмоций тело дрожало. Некоторые утренние посетители с удивлением смотрели на меня. Я осмотрела свой внешний вид. Действительно, испачканное праздничное платье с запекшейся кровью вызывало удивление.

— Вы можете зайти в палату. — полненькая медсестра подошла ко мне.

На глаза навернулись слезы. Я до безумия хотела видеть Давида, но знала, что не переживу, если любимый человек не узнает меня. Страх сковывал движения. По спине пробежал неприятный холодок.

Я махнула головой медсестре и молча пошла за ней. Она проводила меня в соседний зал. Здесь было тихо. Только изредка из палат выходили люди в белых халатах. Больничная атмосфера наводила на меня непередаваемое состояние тоски и уныния. А после перенесенного шока хотелось только забиться куда-то подальше, укутаться в плед и окунуться в объятия любимого человека.

В дальнем углу осталась последняя дверь. Медсестра открыла её и пригласила жестом внутрь.

Глаза сразу стали искать любимое лицо и силуэт. Давид был в палате один. Он лежал, прикрыв глаза. Было не понятно, он спит или просто отдыхает.

Я подошла ближе к кровати. Мужчина услышал движение рядом и медленно открыл глаза. Он не спеша перевёл взгляд от медсестры ко мне. Его глаза казались ещё сонными. К рукам были зафиксированы трубки и различные датчики.

Я уже открыла рот, чтобы поприветствовать мужчину. Но он отвёл от меня ничего не выражающий взгляд. Было видно, что Давид меня не узнал. Он смотрел на медсестру. Теперь она была для него больше знакома, нежели я.

— Давид, ты узнаешь меня? — я взяла мужчину за руку.

Он снова посмотрел на меня безучастным взглядом. Было заметно, что мужчина не понимает кто я такая. Он постарался рассмотреть меня, задержав взгляд чуть дольше. Все усилия давались Давиду с трудом. Видно, что он еще слаб.

— Нет. — тихо промолвил Давид.

Нет. Это слово было произнесено безэмоционально. Словно не было многих ночей страсти и любви. Вот так одним словом рушилась моя судьба. Как-будто кто-то свыше просто перечеркнул всю мою жизнь. Я еле сдерживала слезы. Медсестра поняла, что прогресса у пациента не наступило.

— Вам лучше пока уйти. Ему нужен отдых. — прошептала она.

Я отпустила руку Давида и вышла из палаты. Он пришёл в себя, это главное. Я продолжала успокаивать себя всю дорогу до дома. Но предательские слезы катились по щекам. А в сознании проносились счастливые моменты из нашей жизни. Я вспоминала поцелуи, ласки и объятия мужчины. Неужели мне нужно забыть о них?

На следующее утро меня разбудил телефон, который звонил не переставая. Ника и другие сотрудники искали Давида для подписания документов. Вырисовывалась явная проблема.

Я быстро умылась и собралась. Тёмный пуловер и синие брюки идеально дополняли моё внутреннее состояние опустошенности.

Настроение было ужасное. Я не успела с утра ничего поесть. Поэтому чувствовала слабость и головокружение. Но дела нужно доделывать, чтобы компания снова не оказалась на грани разорения.

— Где Давид? — наигранно театрально удивлялась Ника.

Барби словно чувствовала, что у нас проблемы. Уж не знаю, каким местом ей удалось так быстро рассекретить меня.

— Он заболел. — коротко ответила я.

Ника нахмурила свой идеально гладкий лобик. Я прошла мимо девушки в кабинет директора.

— Но через час у Давида совещание с инвесторами. — протянула она.

Ника выжидающе смотрела на меня, ожидая, как я буду выпутываться из этой ситуации. Но ответа не было даже у меня. Всё так запуталась, что руки опускались. Но я настраивала себя, что ради Давида должна сохранить его труды.

— Ника, принеси документы на подпись. А с инвесторами встречусь я.

— Но ты не директор. — напомнила мне Барби.

В сотый раз я пожалела, что не настояла на её увольнении. Ника смотрела упрямо, как ребёнок, который доказывал свою прямоту.

— Я заместитель директора. И совещание проведу сама. — членораздельно произнесла я.

По лицу Барби было видно, что она обиделась. Но спорить девушка больше не стала. И это к лучшему. Потому что сил для разъяснения у меня не было.

Суть совещания также была не известна. Какие инвесторы? Давид не предупреждал ни о чем подобном.

Ника быстро принесла документы, а также пресс-релиз о договоре с инвесторами. Из бумаг стало понятно, что крупная компания хотела вложить большие средства в нашу фирму для развития филиалов. Это означало большие перспективы. Но была проблема. Инвесторы хотели видеть Давида для такой крупной сделки.

Я оглядела себя. Даже одежда не соответствовала важным переговорам. На такой случай в моём кабинете висел пиджак и блузка. Я сбегала в свой офис и сняла пуловер. Вместо него я надела белую блузку и кремовый жакет. Теперь образ стал намного лучше.

Уверенной походкой я вошла в переговорную. Инвесторы уже ждали. Трое мужчин среднего возраста выжидающе смотрели на меня, ожидая из-за моей спины увидеть Давида. Но я закрыла дверь, давая понять, что буду одна.

— А где Давид? — спросил один из седовласых.

— Ему нездоровится. Он поручил мне провести совещание. Меня зовут Диана и я его заместитель. — представилась я, контролируя тон своего голоса.

Мужчины переглянулись, но возражать не стали. Они выслушали моё сообщение о грядущих перспективах при вложении новых средств. Их лица при этом были непроницаемыми.

Только в конце совещания один из мужчин остановился перед выходом.

— Мы надеемся, что до подписания документов Давид выздоровеет?

— Да, конечно. — пообещала я.

Такие важные бумаги, конечно, должен подписывать генеральный директор. Но он даже не помнил, что существует такая фирма, за которую он столько боролся.

После почти успешного совещания я переоделась в прежнюю одежду. Сделка была утверждена. Осталось дело за малым — это быстрее привести в чувство Давида, чтобы к нему вернулась память.

Поэтому я сразу завершила все важные дела на работе и дала наставление Нике звонить мне, если что-то срочное понадобится. Девушка в ответ лишь скривила губы. Но сейчас было совсем не до неё.

В животе урчало и подташнивало. Я с утра так ничего и не ела. Рядом с работой располагалось уютное кафе. Я зашла внутрь и заказала суп-пюре с гренками и большой сэндвич.

Вкуса еды почти не чувствовалось. То ли от голода, то ли из-за постоянных мыслей о Давиде.

Приехав наконец в больницу я сразу стала искать медперсонал. На встречу вышел тот самый врач, который оперировал Давида.

— Здравствуйте, Диана. — поприветствовал он меня.

Он даже запомнил моё имя. А вот я ничего не помнила из-за шокового состояния. Поэтому, к своему стыду, не могла назвать врача по имени.

— Здравствуйте. Как там Давид? — вопрос прозвучал с надеждой в голосе.

— Сегодня он чуть пободрее. Но память пока не вернулась. Попробуйте напомнить ему важные события из жизни. — посоветовал врач.

Я стала тщательно перебирать в памяти проведённое время вместе с Давидом. И что я могу ему напомнить? Не могла же я сразу рассказать ему историю нашего знакомства. Она бы очень удивила мужчину, который только вышел из комы.

Отправившись в палату я так до конца и не придумала, что рассказать мужчине такого, чтобы он точно вспомнил свое прошлое.

— Привет. — сказала я, как только вошла.

— Привет. — голос Давида был настороженным.

— Я привезла тебе фруктов. — я положила свёрток на тумбочку рядом.