Ей было жарко, а мне хотелось и её затащить купаться!

Потом выходные закончились, и мама уехала домой: работать на заводе.

Я осталась помогать бабушке: полоть морковные грядки, собирать малину. Мне доверялось даже помешивать варенье! Но этого было мало. Стояла жара, и я рвалась плавать. Бабушка не могла из-за больных ног далеко ходить и ласково ворчала: «Вот тебе бочка, и хоть не вылезай!» Но я хохотала в ответ и надувала круг. Наконец, бабушка решилась отпустить меня одну.

В тот момент я очумела от счастья и нечаянно уронила помытую посуду обратно в тазик. Чмокнула бабушку в щёку, схватила полотенце и выскочила за калитку, забыв спасательный круг.

Вскоре я радостно плюхнулась в воду и немножко поплавала по-собачьи. Стала вылезать. Не могу: сползаю обратно. Второй раз, третий – безуспешно. Что же случилось?

Я пощупала рукой бетон плотины: скользко! Это микроводоросли, их не было ещё три дня назад… Ах, вот это про что: вода зацвела!

В ужасе оглядываю плотину: никого. Беру себя в руки и, расставив ноги, как для подъёма в гору «ёлочкой», пытаюсь ещё раз. Нет, слишком круто и скользко!

– И что ты? – широко раскрыв глаза и схватив меня за руку, спросил внук.

Я решила бороться за жизнь: выплыть на берег, до него метров двести. По-собачьи плыла, часто отдыхая на спине и глядя в небо. Я внушала себе: не сдаваться, потому что мои родители скоро станут старенькие, и мне нужно о них заботиться. «Плыви-плыви!» – заклинала себя.

Одолела этот путь, шатаясь от усталости, вышла на берег, усыпанный бутылочными осколками, и побрела одеваться. Как умудрилась не пораниться, сама не знаю.

Меня не было дома более двух часов, и бабушка не находила себе места.

Она расспрашивала, а я молчала – не хотелось её расстраивать. Потом придумала:

– Понимаешь, красивый мальчик купался со своими родителями с берега. И захотелось приплыть туда. А плавать толком не умею! Потому и долго…

В тот миг – на вершине вранья – я поняла, что мне поможет: взять в библиотеке самоучитель по плаванию и тренироваться.

…Через два года сумела проплыть вдоль всей плотины – два километра.

– Вот это да! – воскликнул внук. – Эта история про… уп…рямство? Н-е-е-е, это – упорство! Я тоже хочу в бассейн!

– Умница! – я похвалила внука, обнимая его и поглаживая острые лопатки.

Мы с восьмилетним внуком Сашей пришли к окулисту, проверить зрение. Заняли место в длинной очереди и вышли во двор поликлиники, чтобы в многолюдье не поймать вирус.

Теплый осенний день, листья шуршат под ногами. Самое то – медленно ходить да разговаривать с дорогим человечком!

Раздался звонок, я достала из сумочки мобильник и ответила дочке, мол, «ждём приёма».

– Как же удобно иметь телефон с собой. Не то, что раньше! – порадовалась вслух, возвращая его в сумочку.

– Правда, у тебя в детстве не было телефона? Бабушка, как ты жила без него? – удивился внук.

– С трудом, приходилось выкручиваться, – улыбнулась и потрепала вихрастую голову мальчика.

– А что ты делала?

Я углубилась в воспоминания и увидела себя подростком. Решилась рассказать.

– Когда мне было тринадцать, мы – пионеры – отдыхали в лагере. Красота: озеро, спортплощадка – купайся да играй! Вдруг, в одну из суббот, родители не приехали меня навестить, и я заволновалась: что случилось?

Как узнать? Телефон только у директора лагеря, а дома – у соседки по подъезду. Директора – строгого лысого Павла Ивановича – я побаивалась и не посмела бы попросить позвонить.

Посёлок с магазином и почтой находился в трёх километрах. В воскресенье решила рискнуть. Перед сончасом будто бы захотела в туалет. Он стоял рядом с забором. Положила в карман мелочь и надела спортивный костюм с манжетами, чтобы клещи не заползли. Обошла здание туалета и пролезла через секретную дыру в заборе.

Быстрым шагом иду по лесной тропинке. Вокруг шумят от ветра сосны, хмурится небо, впереди летит сорока.

Наконец-то посёлок! Я заказала на почте междугородный звонок, в ожидании поглазела на открытки. Через пять минут меня пригласили в отдельную кабинку к телефону. Я схватила трубку и вскоре услышала родной голос:

– Дочка, как ты позвонила? Я завтра на работу пораньше собиралась, чтобы тебе ведро яблок и записку с проходной завода отправить. Жаль, что только раз в неделю такая машина к вам ходит!

– Так, по блату дали телефон, – соврала, чтобы не расстраивать. – Что случилось? Почему не смогли ко мне приехать?

– О-хо-хо, – запричитала мама, – у твоего деда повторный инсульт. Бабушке помогала, только сейчас приехала

из деревни. И в следующую субботу, доченька, к тебе не смогу. Выдержишь?

– Конечно, – вздохнула я.

– А как кормят?

– На убой! – пошутила, прощаясь с мамой.

И всё же мне стало легче, потому что неизвестность – страшнее. А дедушке уже 75, достойно за родину воевал, трудился. Шла обратно и укоряла себя за равнодушие к деду. Может, это потому, что не успела привязаться к нему? Уже десять лет, как первый инсульт отнял у деда речь. Жаль, что он не успел рассказать мне о войне, о своей жизни.

И тогда я решила чаще приезжать к бабушке, чтобы помогать ей с дедом.

Внук вздохнул и выдал:

– Как же хорошо, что ты у меня молодая! – прошептал внук.

– Да, Сашенька, мы ещё в поход сходим! – подмигнула, пожимая ладошку внука, и продолжала:

– Так вот, спешу обратно, вдруг слышу крики сороки и вижу: в лесу недалеко от нашего лагеря дерутся деревенские парни. Спряталась за сосну, держусь за шершавую кору, наблюдаю. Пятеро побили двоих, и те упали. Держатся за животы, стонут.

Нападавшие пошли в мою сторону, от этого сердце в пятки провалилось, по спине холод прошёл. Что делать, не знаю! Вдруг от отчаяния взмолилась: «Боже, помоги!» А ведь в то время дети были пионерами и атеистами, и твоя будущая бабушка – в том числе.

Тут один из парней говорит: «А пошли проселочной дорогой?» Они свернули. Я подбежала к избитым и ободрила:

– Держитесь, сейчас «скорую» вызову!

Теперь было важно выиграть время. Я решила не таиться, а вбежать в лагерь через ворота, куда заезжали автомобили. Как угорелая, влетела в кабинет директора.

– Пал Иваныч, надо срочно «скорую»! Парни в лесу умирают!

Он потребовал объяснений, я быстро рассказала и обещала показать место. Директор проворчал, что «скорую» в лес не пошлют, и позвонил в наш медпункт.

Через несколько минут Пал Иваныч, я и фельдшер Нина в «жигуленке» доехали до места драки.

Медик осмотрела парней и настояла: «Их нужно отвезти в амбулаторию посёлка. Сотрясение мозга, ушибы органов – с этим не шутят!»

Сказано – сделано!

Всё закончилось благополучно. Нина потом похвалила меня: «Молодец! Хорошо поступила, что позвала на помощь!»

До конца лагерной смены директор сердито зыркал на меня, когда мы случайно встречались. И однажды сказал:

– Молодец, конечно, не растерялась… Но больше тебе путёвку не дадут. Ишь! Кошка скребёт на свой хребёт. В сончас спать надо, а не по лесу шастать!

– Знаешь, милый, вот что думаю. Сказано: «Бог дает хотение и действие по своей благой воле». Может, тогда непослушную меня Он использовал, чтобы тем парням здоровье сохранить?

Саша посмотрел на меня во все глаза и выдохнул:

– Наверное, ба. Ну ты даёшь!.. А что, с тех пор ты не была в лагере?

– К сожалению, директор оказался непреклонен… Но в другой раз тебе про школьный туризм расскажу! Пошли скорей, Саша, чую: твоя очередь подошла!

В тот выходной уже появились ёлочные базары, и в городском воздухе ароматом мандаринов повисло предчувствие счастья.

Я проснулась от звонка дочери. Она никогда так не просила, а тут выдала:

– Мама, представляешь, мы же с Пал Иванычем договаривались! Он рвался внука забрать на сутки, собирался Сашу в зоопарк сводить. Звоню сейчас, а он – никакой! Видать, ночью «рубцы на совести лечил». Ты выручишь?