– Я специально уехала из Коуза, господин Брэддок.

– Мне это известно.

Ее брови удивленно поднялись.

– Вы не первая леди, которую мне довелось поцеловать в своей жизни. Я неплохо знаю женщин. – Его черные ресницы вяло опустились. Он лениво посмотрел на нее из-под полуприкрытых век. – Ваша суетливость, очевидно, происходит от слишком частых угрызений совести.

– Зато у вас их, судя по всему, никогда не бывает.

– Совершенно верно, – невозмутимо согласился Кит. – Потому, наверное, и жив до сих пор.

– А у вас никогда не бывало так, что леди, которую вы поцеловали, потом оказывалась совсем не той, за кого вы ее приняли вначале?

– Вам это очень интересно? – улыбнулся он.

– Конечно, нет. Ах, ну вот, наконец, – облегченно пролепетала она, когда стоявшая перед ними пара в конце концов двинулась с места. Положив свою ладонь на его руку, Анджела обворожительно улыбнулась ему и проговорила безупречно светским тоном:

– У леди Мортон отличный французский повар.

– И все остальное, совсем как у вас дома, – дружелюбно откликнулся он, тоже имевший немалые способности к напускной любезности. Кит не торопился – уик-энд еще только начинался.

Ужин был пышным и длинным. Анджела подчеркнуто уделяла внимание другому соседу за столом, а потому в течение смены двух первых блюд Кит вынужден был беседовать с леди Хэрсвуд, которая обожала тараторить о своих особых – хэрсвудских – гончих. Ему пришлось выслушать все в мельчайших подробностях об их разведении и родословной, прежде чем она принялась посвящать в тонкости собаководства лорда Гордона, сидевшего справа от нее. Наконец-то можно было свободно вздохнуть и просто предаться приятному созерцанию графини де Грей, прислушиваясь к чарующим ноткам ее голоса.

Она и лорд Вилье наперебой сравнивали достоинства своих охотничьих ружей и мастерство местных оружейников, считавшихся в своем деле знаменитостями. Кита Брэддока не переставало удивлять то, насколько эта маленькая женщина разбирается в охоте, хотя умом он и понимал, что подобное удивление не более чем предрассудок. Ведь его мать и сестра тоже были невелики ростом, но тем не менее отлично справлялись с делами, традиционно считавшимися исключительно мужской привилегией. Может быть, виной всему были светлые волосы Анджелы, делавшие ее похожей на хрупкую девушку.

Правда, для хрупкой девушки, заметил он, нынешним вечером у нее был не такой уж плохой аппетит. Анджела жадно поглощала все, что перед ней ставил лакей. Она с наслаждением уплетала камбалу; за куропаткой с лапшой тут же последовал паштет из гусиной печенки, на смену которому подали баранину с зеленым горошком и сердечками артишоков. Это блюдо ей, судя по всему, особенно понравилось, поскольку она потребовала добавки.

Кит зачарованно продолжал наблюдать за ней, пытаясь разгадать, распространяется ли столь неуемный аппетит и на другие области жизни.

Лорд Вилье заговорил с другой соседкой. Некоторое время Анджела ела молча, сосредоточившись на бараньей отбивной. Кит не столько ел, сколько пил. Для вечерней трапезы ему было вполне достаточно того, что было съедено ранее за чайным столом. В душе у него разливалось довольство, как у ребенка, выклянчившего наконец заветную игрушку. Он купался в запахе ее духов; ее оголенное плечо и рука, ее умопомрачительное декольте были всего в нескольких дюймах от его глаз; ее голос музыкой звучал в его ушах.

– Да вы ничего не едите, – наконец обратила она на него внимание. – Могу я позаимствовать у вас говяжье филе?

– Сегодня вы едите за нас двоих, так что мое филе по праву принадлежит вам, – ответил он, пододвигая ближе к ней принесенное ему блюдо. Кит постарался придать своему голосу теплоту, но вместе с тем немного поддразнить графиню. – А я-то думал, что вы едите только десерт.

Она вопросительно взглянула на него, и филе застыло в воздухе на полпути к ее тарелке.

– В Иден-хаусе, – напомнил он, – там вы ели только десерт.

– В тот вечер было слишком жарко, – искренне ответила она, кладя говядину на тарелку.

– Значит, мясо вы едите, только когда прохладно?

– А вы любопытны, господин Брэддок, – улыбнулась она.

– Кит, – озарил он ее ответной улыбкой. – Я не буду претендовать на вашу особую благосклонность, если вы станете называть меня просто по имени.

– По-вашему, я излишне строга с вами? – спросила она, аккуратно разрезая филе.

– Не то чтобы строги. Я бы скорее назвал это сухостью.

Она подняла на него глаза.

– Как же я должна относиться к разгульному образу жизни, который вы ведете? Понять и принять?

– Конечно, нет. Это было бы слишком опрометчиво. – Он ухмыльнулся. – Хотя кое в чем мне все же присуща осторожность и осмотрительность.

– Вот как! Вы меня удивляете. – Ее густые ресницы вспорхнули, открыв огромные голубые глаза. – И в чем же именно?

– В чем угодно. Можете сами удостовериться, – произнес он вкрадчивым тоном. В его голосе смешались обещание и вызов.

– А если мне не захочется?

– В таком случае мое сердце окончательно разбито. – На его губах появилась слабая улыбка.

– Что-то не верится. Сама не пойму, почему.

– Потому что вы слишком циничны.

– В то время как вы излишне любезны.

– Как вы можете судить обо мне, даже не попытавшись получше меня узнать? – этот вопрос прозвучал смиренно и тихо, без тени фатовства.

От неожиданности Анджела положила на тарелку вилку и нож так резко, что они издали оглушительный звон. Так против собственной воли она оказалась в центре внимания сразу нескольких человек, сидевших за столом.

– Говядина проявила непослушание? – осведомился Кит, вернувшись к прежнему тону застольной беседы.

– Не думаю, – ответила она ровным голосом, одновременно улыбнувшись сразу нескольким гостям, чьи взоры казались наиболее обеспокоенными. Среди них были Джо Мэнтон и принц.

– Может быть, немного прохладной воды? – предложил Кит и, не дожидаясь ответа, подозвал лакея.

– Вы в самом деле очень любезны, господин Брэддок. Оба они были искушены в тонкостях светского политеса, а потому вскоре все те, кто только что проявлял беспокойство, вернулись к обычной болтовне. Застольная беседа вновь вошла в свое русло.

– Простите меня, – тихо произнес Кит, когда никто уже не обращал на них внимания, и сокрушенно вздохнул. – Вот что получается, когда пытаешься быть искренним.

– Это, наверное, редко с вами случается? – Голос Анджелы снова становился ироничным. Ей вовсе не хотелось размякнуть от его искренности или самого присутствия.

– Нет. – Его взгляд стал серьезным, утратив былую насмешливость. – И приехал я сюда лишь затем, чтобы увидеть вас.

– Я бы не приехала, если бы знала, что увижу вас здесь.

– Нет, вы все-таки неравнодушны ко мне. И с вашей стороны было бы лицемерием отрицать это.

– О Господи, Кит, – еле слышно пробормотала Анджела, – да ведь это становится невыносимым. И вы должны понять это. Ради всего святого…

– Из-за Джо Мэнтона?

– Нет!

– Вы уверены? – Ее поведение можно было бы понять, если бы она все еще любила этого человека.

– Да, уверена. Я дала ему ясно понять, что не намерена вмешиваться в его супружескую жизнь. И он прекрасно осведомлен о моей позиции. Хотя, впрочем, не понимаю, какое вам может быть дело до всего этого…

– Что ж, отлично, – отрывисто подытожил Кит, как если бы они после долгих переговоров наконец поставили свои подписи под соглашением.

– Ничего отличного! – с жаром возразила Анджела. – Абсолютно ничего! – Понизившись, ее голос стал похож на рычание. – Но мне от жизни ничего и не надо…

– Воля ваша, – смиренно ответил он, хотя внутренне и был рад услышанному. Со щеками, порозовевшими от гнева, она была просто неотразима.

– Вы зря потратили время, приехав сюда, господин Брэддок, – сказала графиня подчеркнуто вежливо, давая лакею знак наполнить ей бокал, – хотя, думаю, здесь найдется несколько дам, которые будут рады угодить вам.

– Что ж, развлекусь хоть на скачках, раз уж ничего другого не остается, – жизнерадостно ответил он, проигнорировав эту шпильку. – К тому же у супруги виконта отличный винный погреб. Вот вам и еще одно развлечение, – добавил он, обратив внимание на то, что графиня потребляет вино отнюдь не в дамских дозах.