– Мы всё можем провернуть так, что никто ни о чём не догадается, – время было, и начал офицер издалека. – Кураторы этих мутантов – киборги, и их можно заставить сделать то, что нам выгодно. Это чисто технический вопрос, и возможности у нас с тобой самые широкие. Что касается самих Навигаторов, то в истории эволэков была уникальная пара…

Он на миг прервался и полез в карман за блокнотом – русские имена и фамилии иногда вызывали затруднение в произношении.

–… сёстры Долгачёвы. Они могли в одном погружении работать над одними существами, а потом, без выхода из Океанеса, тут же принимать в своё сознание новую Матрицу, и работать уже над другими существами.

Октябрьский тоже не страдал отсутствием ума и проницательности и схватил мысль на лету:

– Хитёр ты братец! – Он рассмеялся, громко, не таясь, да и таиться было не от кого. – Ты хочешь подгрузить Навигаторам вторую Матрицу, а там будь, что будет!

– Именно, Женя, – ответил хозяин апартаментов, наливая и себе, и гостю. – Как и любой ИР кураторов можно перепрограммировать. Мы не просто удалим часть информации, а запишем поверх неё ложные воспоминания. Легенда такова. Эти кицунэ, воодушевлённые примером старших эволэков, в особенности Шакко и Куко, решили тоже испытать новинку, а точнее воспроизвести то, что умели делать Долгачёвы.

– Но ведь у них же не было этого в задании, – напомнил Октябрьский, но смутить англичанина не получилось.

– В этом и вся соль, мой друг! Их наставники славятся независимостью, они даже не поставили в известность своих кураторов, когда задумали изменять собственные тела, – осведомлённость Джозефа не была чем-то из ряда вон, ибо перипетии, приведшие к созданию «Перекрёстка», были общеизвестны. – А, как у вас, у русских, говорят: каков поп, таков и приход. Раз наставники оказались смелыми экспериментаторами, то никто не удивится тому, что их воспитанники пошли той же дорожкой.

– Логично, – согласился русский адмирал и, наконец, догадался положить в пепельницу уже потухшую сигару, так увлёк его разговор. – Никто нас не заподозрит, никто не удивится, что «лисицы» не поставили никого в известность! Раз такие вольности у эволэков в порядке вещей, то почему нет!

– Мы поместим Хельге и остальным кураторам в голову мысль о том, что эволэки узнали о наших трудностях с утилизацией реакторов и решили добровольно помочь, одновременно с возможностью опробовать задуманное вопреки опасениям старших.

– Опыт сестёр Долгачёвых пытались повторять раньше, но неудачно? – спросил Октябрьский и снова попал в десятку.

– Да, пытались, и даже удавалось отработать второе существо, но вот вернуть эволэка назад не получалось, только сёстры умели возвращаться, и никто не знает, в чём заключается это умение!

– А если они всё-таки выйдут из погружения? – снова засомневался Евгений Дмитриевич.

Подобные вопросы коллегу не раздражали ни капельки, и он ответил не колеблясь:

– Не выйдут, а если и выйдут, спишем всё на травматический шок – им так мозги сворачивает, что память отшибает огромными кусками. Будут героями-бунтарями при жизни! Какая разница, помнишь ты о собственных замыслах, или нет, если всё получилось?

– И то верно, – согласился Октябрьский. – Ну, а если не выйдут?

По выражению лиц было понятно, что обоих фатальный исход не опечалит ни чуть: воспитанники Куко и Шикко для них посторонние люди, да и не люди вовсе, и никто плакать не будет. Ко всему прочему, подготовка Навигаторов уже поставлена на поток, и гибель нескольких из них никак не скажется на общем балансе возможностей и желаний.

– Подготовим с помощью ИР «Хоукинса» пафосную речь с участием всех восьми кицунэ и подсунем её их коллегам из ИБиСа. Мутанты растолкуют высоким стилем о жертвенности ради всего Человечества, о необходимости рисковать собой, чтобы идти вперёд, и тому подобное. У меня есть много записей выступлений эволэков, они вообще любят такую шелуху и говорить, и слушать. Что скажешь? Хорош план?

Адмирал ещё раз всё обмозговал. Риск остаётся, но, вроде, минимальный, а возможность закончить командировку на много месяцев раньше, чем планировалось, манила очень сильно. Коллега также сэкономит массу времени и нервов, а система Рочестер – ещё и уйму денег! Увидеть своих сыновей, их жён, внуков, нормальных людей, а не этих…

Два бокала с коньком встретились почти точно посреди стола, зазвенело стекло, и Октябрьский заговорщицки подмигнул коллеге:

– Почему бы и не попробовать!

Бёрнет весело подмигнул в ответ, довольный умом и холодной расчётливостью друга – не зря они спелись много лет назад…

Джеймс Сомервилл не спал всю ночь, так ошарашил его негласный приказ адмирала. Из головы не уходила жуткая суть идеи, высказанная в приказном порядке старшим начальником: хоть и не много он знал тонкостей о работе эволэков, но одно было ясно – семь девушек и один юноша, пусть и странные, и даже в чём-то пугающие, уже списаны в безвозвратные потери. Двум высшим офицерам было совершенно всё равно, выживет восьмёрка Навигаторов, или нет, и хотя прямого указания убить их он не получал, но лейтенант между слов седовласого Бёрнета явственно услышал, что того абсолютно устроит именно фатальный финал, избавляющий от возможного провала. Эволэки верят своей наставнице, но если они переживут погружение, то сможет ли киборг вложить в их головы мысль: это была ваша, Навигаторов, задумка, вы просто забыли?

Сомервилл давно и прочно усвоил правила общения с Искусственным Разумом, не только с тем, который день и ночь управлял «Хоукинсом», а вообще, с любым, и прекрасно знал, как именно надо подойти к делу. Он дрожал, как осиновый лист, от страха перед предстоящей игрой в кошки-мышки с Хельгой, ведь совершенно точно знал – она хоть и несёт гражданский скелет, лишённый брони, но её разум и поведенческая свобода соответствует так называемому «уровню ноль». Стоит ей только понять, что командиры конвоя затеяли убийство её подчинённых, и через считанные минуты на небольшом корабле не останется в живых ни одного человека из почти двух десятков, если только они попробуют взяться за оружие. Полудюжиной пистолетов от механической смерти не отбиться!

Но ещё больше он боялся ослушаться Бёрнета. Если русский адмирал был для него просто старшим по званию офицером, да ещё и из «чужой» Секции, то чистокровный англичанин, имеющий связи в самых высоких кругах Флота Федерации, имел практически абсолютную власть над безусым выпускником академии, совершающим свой второй практический полёт в межзвёздном пространстве. Одно слово этого эгоистичного и холодного, словно айсберг, человека, и его вышвырнут «на берег» с самыми разгромными характеристиками, которые только можно себе представить! И что останется? Довольствоваться до конца своих дней должностью командира бригады техников на космодроме какой-нибудь периферийной планетки? Уйти со службы, вернуться в отчий дом и рассказать честно родителям обо всём случившемся? Мать-то поверит, но отец, да и семья в целом, слишком много сил вложили в своего младшего сына, дав ему возможность, не отвлекаясь ни на что иное, учиться только ради мечты – полететь к звёздам, стать офицером (чем чёрт не шутит, может в будущем и командиром!) «прыжкового» корабля. Поверит ли он в рассказ, особенно, если учесть то, что сын окончил академию благодаря невероятному упорству и старанию, а не врождённым талантам? Ведь в табели выпускников Джеймс оказался чуть ли не в самом хвосте, и только неординарная способность общаться с ИР на короткой ноге позволила ему вот так, с ходу, получить весьма неплохую должность. Пусть «Хоукинс» и ветеран дальних трасс, но…

Сомервилл нервно пытался завязать правильный узел галстука, но, казалось, тот душил, как петля палача. Холодный пот постоянно выступал на лбу и шее, уже промочил воротник белоснежного кителя, но лейтенант и в мыслях не держал оставить двухместную каюту не иначе как в идеально, по уставу, подогнанной форме – не дай Бог попасться Бёрнету на глаза в растрёпанном виде!

Страх пожирал его живьём. Его зажали в тиски совесть, приказ адмирала и восемь жизней Навигаторов, которых через несколько минут он своими руками толкнёт в пропасть, в пропасть, из каковой не будет возврата. Лицо отца, который в любом случае будет просто раздавлен его неудачей на службе, преследовало неотступно, даже этой ночью, когда он почти не спал, в каком-то горячем бреду придумывая простую, но действенную схему, позволяющую завладеть разумом Хельги.