– Постойте, милорд, – окликнула она. – Объясните всё же, что происходит?

– Я не всё сказал?

– Мы с вами в лесу, в безлюдном месте, а не в замке. Либо вы недоброе задумали, либо против воли графа. По его согласию вы меня в замок и отвезли бы. И то, и другое, получается, мне плохо.

Он подошёл, взял её за подбородок и заглянул в глаза.

– Верь мне. Всё будет хорошо. Ты вернёшься к мужу, и наказывать тебя будет не за что, если этого боишься. Я позаботился. Поняла?

Он ушёл.

Мариса перестелила постель – мягких льняных простыней нашлось даже больше, чем нужно. Все бельё было с графской монограммой. Набитые шерстью тюфяки на кровати оказались новыми и хорошо пахли – уже роскошь. Корзину с провизией она тоже разобрала и выставила на стол холодное мясо, овощи и вино в глиняной бутыли, и всё это – на скатерть тоже с графской монограммой. Приборы, завернутые в салфетку – красивые, тяжёленькие, все с одинаковым узором.

Теперь – мыться, тем более что очень хотелось. Она не без удовольствия избавилась от венчального платья и сорочки, распустила причёску и вымылась в прохладной воде. Пенистое мыло, которое нашлось в фарфоровом флаконе – это не мыльный корень и не щёлок, которыми ей до сих пор приходилось пользоваться, оно пахло травой и розами. И рыжий позаботился об этом? Для неё? Да нет же, вряд ли это он сам. А на костяном гребне, которым Мариса долго расчёсывала волосы, тоже была монограмма, но другая: две буквы К, оплетенные веткой.

В мешке, полученном от рыжего, нашлось, что надеть: халат из рыхлого бархата и несколько сорочек из тончайшего полотна, такое даже не согреет ничуть. И там же лежали новенькие мягкие бархатные туфли. Красивые.

Она надела сорочку и халат, а туфли – свои, новые было жаль трепать по голой земле, – и вышла наружу. Рыжего нашла недалеко от входа – присев на кусок полена, тот жёг костерок в ямке между камнями. Поднял голову:

– Ты? Готова?

Он, похоже, тоже где-то искупался – его волосы были мокрыми.

– Если вы прячетесь, милорд, то не стоило разжигать огонь, – сказала Мариса. – Вдруг ветер далеко отнесёт дым?

– Ты, осторожная моя, – он заулыбался. – Молодец, правильно. Но это особое место. Никто не найдёт нас по дыму.

– Значит, я здесь без разрешения графа, – она кивнула. – И вообще, вы колдун, милорд?

Он вздохнул, отряхнул руки и поднялся. Сообщил:

– Ты дерзкая и не в меру любопытная. Это даже странно.

– Благодарю за ответ, милорд, – она улыбнулась. – А граф Финерваут? Он колдун? Мне давно хотелось спросить у того, кто точно знает.

Ивин улыбнулся тоже. Как ни крути, а ведь забавно. Когда-то граф служил при Тайном Совете, при каждом удобном случае подчёркивая свой высокий колдовской уровень. При этом он не учился в Цитадели и не проходил полное посвящение. С некоторых недавних времен одарённые могли не отказываться от родовых титулов, но обязательное обучение и система ограничений были серьезными. И множество обязательных и странных на первый взгляд правил имели свой смысл, непонятный посторонним.

Ивин сказал девушке правду:

– Когда-то граф был сильным колдуном, но без полного посвящения. Он служил королю. Но серьезно пострадал на службе, и за это, собственно, был награждён наследованием графского титула. То есть стал графом в обход первого наследника. Поняла?

– Поняла. Награждён, говорите? Значит, тот, кто был первым в очереди, оказался наказанным? – уточнила Мариса. – И значит ли это, что наш граф больше не сильный колдун?

– Выходит, так. Это решение короля, предыдущий граф подвёл своих близких.

– А предыдущий граф тоже был колдуном? – тут же задала она следующий вопрос.

– Был, – признал Ивин. – Раузаги – колдовской род. У тебя всё?

– Вы про вопросы, милорд? Я только начала, с вашего разрешения, – её губы лукаво дрогнули.

Мариса, возможно, по неосознанной привычке старалась повернуться к Ивину неповреждённой левой стороной, и он в очередной раз отметил, какой же хорошенькой она могла бы быть. Сколько стоило бы её лечение, сто золотых, или все двести-триста? Всё равно эти деньги она никогда не соберёт здесь, живя в деревне со своим лавочником. А и случись вдруг такое – на неё эти деньги не потратят…

– Достаточно вопросов, – решил он. – Теперь я буду спрашивать. Только потом. И послушай меня. Просто поверь. Тебя не накажут, и твоего отца… опекуна то есть – тоже. За то, что случилось и случится сегодня – не накажут.

– Хорошо, – согласилась она. – Пойдёмте ужинать, милорд? Всё готово.

Ивин только что собирался предложить это сам, но предложила она – и он на какие-то мгновения, но растерялся, причём в очередной раз. Как будто не он притащил деревенскую девчонку в своё тайное убежище, а она пригласила его, чтобы накормить и разговорить!

Башня Колдуньи не подпускала к себе графа и его людей, и надёжно прятала всё, что имелось рядом и внутри. Заклятья, наложенные когда-то давно умершей хозяйкой, или кто бы это ни был – не потеряли силы. Так что Ивин был удивлён, обнаружив, что один, без кого-либо из людей графа, он легко минует колдовские заслоны. Ну а дальше уже было несложно обследовать новое владение с помощью своих скромных возможностей и пары амулетов. В башне имелась необходимая утварь, и за многие годы не скопилось пыли и грязи – а для этого требуются чрезвычайно дорогие заклятья. Он навещал лесную усадьбу редко, но всякий раз, когда имел возможность на достаточный срок покинуть замок…

Ну и кто бы удержался, чтобы хоть раз не воспользоваться как следует этим роскошным приобретением? И ему уже пора покинуть Финерваут. Для свидания с Марисой он всего лишь привёз в башню бельё и провизию – лично привёз, конечно.

Он пропустил её вперед и пошёл следом. Она не унималась:

– Так вы меня купили, милорд, или получили в подарок? Скажите, это ведь важно.

– В чем важность? – он чуть не споткнулся.

– Если вы заплатили, то сделку просто не расторгнуть. Если бы ещё сделку другой колдун подтвердил!

– Сделку между двумя одарёнными можно не подтверждать, – пояснил он, – к тому же я расплатился колдовским артефактом.

Судя по тому, что изрекала эта работница… то есть воспитанница мельника, ей кто-то рассказал про колдовской кодекс – тот самый свод непонятных людям правил. И зачем бы?..

– Ну да. Вы тоже колдун, – то ли вспомнила, то ли ему напомнила она.

– Откуда ты знаешь про колдовской кодекс? Про силу сделки – это оттуда.

– Я не знала, что это какой-то кодекс. Меня учил священник, отец Эвол. Он рассказывал разные вещи.

– И зачем он рассказывал тебе это?! – нет, Ивин не понимал.

Священник мог научить девушку читать и писать, кто бы ждал он него большего?

– Хотел и рассказывал, – пожала плечами Мариса. – Моя приёмная мать оставила ему денег, чтобы он меня учил. А чему учить, он решал сам. Или я его просила. Он любил разговаривать.

– Понятно…

Понятно, что старый священник, лишившись службы, подвинулся умом и стал рассказывать про правила из колдовского кодекса кому ни попадя.

– Отложим ужин. Иди сюда, – он притянул её к себе и поцеловал в губы.

Она не пугалась, не отворачивалась, но и не отвечала, просто позволила себя целовать.

– Хочешь, я тебя не трону? – спросил он вдруг. – Поболтаем ещё, раз тебе это нравится. Ты мне про себя расскажешь…

Предложение не было совсем честным. «Не трону» означало «потом». Его желания и планы насчёт Марисы не поменялись. Но расхотелось спешить. У них ведь полно времени, так? А поболтать – ладно, ещё немного можно.

Он щелкнул пальцами, и на узкие окна опустились портьеры – этот фокус он проделывать умел. Комната погрузилась в приятный сумрак.

– И что же про меня рассказывать? – её полным губам так шла улыбка, пусть только с левой стороны, – хотя, если я вам не нужна совсем… кстати, а зачем я вам? А графу зачем? У него, говорят, конкубина в замке живёт, дивно хороша.

– Хочешь знать, чего не надо. За что кошке прищемили нос? – хмыкнул он, и поцеловал опять, дав себе вволю прочувствовать её губы, сладкие и неожиданно податливые, и он сразу же забыл, где там у неё правая сторона, а где левая.