Граф недовольно посмотрел на племянницу, которая сидела тихо, как мышка, и приказал Ивину:

– Зайди сразу ко мне.

Ивин приказ выполнил – зашёл после завтрака в графский кабинет. Леди Льен была там, удобно устроилась в бархатном кресле, прямо над ней на стене висел портрет леди Камиллы, последней графини Финерваут – когда новый граф занял кабинет прежнего, он распорядился оставить портрет прекрасной дамы на месте. Матушка считала, что леди Камилла была предметом его тайной страсти, и делилась этим соображением со всеми желающими. Ивин, однако, готов был спорить, что граф не способен ни на какую страсть, тем более глубокую и тайную. Некоторые графские секреты, о которых посторонним леди неизвестно, говорили за это. Просто леди Камилла была красивой женщиной, а графу нравилось всё красивое. Портрет был отличный.

– Девчонка оказалась пустышкой, – сходу заявил граф Ивину. – Совершенной пустышкой! Как пыльный сухой горшок.

– Сочувствую, милорд, – ответил Ивин, уже догадываясь, что будет дальше, и внутренне вскипая оттого, что возражать с его стороны будет крайне недальновидно.

Да, но… Соглашаться – разумно, но простить себя потом будет непросто.

– Дочь мельника так красива, – сказал он. – Правда ведь, леди Льен?

– Именно так, – тут же подтвердила та. – Удивительная красавица. Меня всегда удивляло, почему самые красивые девицы несут столь малый запас первородной силы? Если они не одаренные, конечно. Но откуда возьмётся настоящая одарённая среди здешних сельских девок? Их тут больше нет.

Леди Льен можно было доверять – она долгое время была помощницей самого знающего и одарённого.

– Мне не нужны одарённые! – пробормотал граф. – Недаром говорили, что связаться с колдуньей – семикратно пожалеть. Мне нужна чистая невинная девка с хорошей первородной силой. Если красотка – пустой горшок, то может, твоя уродина на что-то годится? Так что забудь о нашем договоре. Я её заберу. Возьмешь её потом, позже, отпросишь у мужа, если не перехочется!

Теперь Ивину следовало нацепить на физиономию выражение истовой покорности и заверить графа и благодетеля в своём послушании. «Да, милорд, конечно, милорд!»

Демона тебе лысого, благодетель – подумал Ивин. Марису он хотел себе, сколько бы у неё ни было той первородной силы.

– Нет, милорд.

– Что? – граф воззрился на него удивлённо. – Что ты сказал?..

И леди Льен замерла, перестала покачивать на пальцах ноги сброшенную туфельку. Она посмотрела на Ивина с самым чистым недоумением – дескать, ты совсем глупый, дорогой?..

Их взгляды встретились. И он опомнился. Вести себя глупо действительно не нужно. Он только потеряет, и никто ничего не приобретёт. Речь не о графе…

– Я хотел сказать, что она мне потом не понадобится, зачем бы?.. – не смутившись, пояснил Ивин. – Как прикажете, милорд.

– Хорошо, – удовлетворённо кивнул граф. – На вот, забери, – он снял с пальца кольцо с рубином и бросил на стол.

– Не нужно, милорд, – отказался Ивин. – Ваше слово и моё слово. Вы останетесь мне должны одно «право».

– Ты достойный сын своего отца, – сказал граф. – Ступай прочь.

Ивин ушёл. Он уже почти решил, как поступит, осталось продумать детали. И, собственно, это станет концом его службы в Финервауте, но ему и хотелось с ней покончить. Из каждой ситуации всегда есть больше одного выхода. Его долг банку уже пообещал оплатить старший брат. Это не решало всех проблем, но выход, идущий через Финерваут, Ивину уже совсем не нравился.

Несколько часов спустя граф встретил леди Валину на прогулке в парке. Девушка шла по дорожке в компании эссы Тори, та, как обычно, несла корзинку, в которой лежало рукоделие и книга – и то и другое на всякий случай.

– Возьми, девочка, – граф протянул ей перстень, – носи сама, потом отдашь матери. Твой брат ещё не дорос владеть такими вещами.

– Спасибо, милорд, – прошептала Валина, принимая драгоценность. – Я так и сделаю.

– Через неделю я поручу ему сопровождать тебя в Нивер. Там сейчас гостит герцог Карати, второй адмирал Кандрии, со свитой. Развеешься, там будет много интересных персон, – граф доброжелательно кивнул и пошёл дальше.

Несколько мгновений Валина смотрела на рубин.

– Я не понимаю. Ивин отдал его графу, зачем?

– Ничего удивительного. Лорд Ивин променял кольцо, – раздраженно пояснила эсса Тори. – Это ужасно. Не надевайте на руку, лучше спрячьте. Если лорд Ивин захочет его отобрать, он будет в своём праве. Девице нельзя владеть такой вещью!

– Он не прикоснётся к кольцу, если не желает отмены сделки, – пояснила Валина. – колдовской кодекс…

Настал и этот день. Снова толпа соседей с утра собралась во дворе – теперь уже проводить к венцу сироту, воспитанницу дядюшки Фуртафа. Народу собралось даже больше, чем обычно, Мариса такого не ожидала. Может быть, людям было любопытно, как все пройдёт в её случае – ведь она не как все, а сирота безродная, да и калека к тому же. И повезут ли её к графу? Кто открыто об этом судачил, кто помалкивал…

Марису тоже нарядили в белое венчальное платье – совсем простое, надо сказать. Но она и в таком казалась себе нарядной, да и соседи, увидев её слишком разодетой, только удивились бы. Дядюшка Фуртаф на правах отца вручил её руку жениху, они с женой благословили пару. Мельничиха даже расчувствовалась и заплакала, и от души пожелала счастья жениху и невесте. Жених в новом костюме был любезен и в меру взволнован – кто там знает, отчего, – и не портил общего впечатления. Вот традиционного шута с пожеланиями, как говорили, на этой свадьбе не будет – он уехал сразу после венчания Умины. Да и зачем он нужен, брак из-за его отсутствия менее законным не станет.

Садясь в свадебную повозку, Мариса не удержалась и бросила вокруг жадный взгляд – нет ли на этот раз рыжего лорда? Лорда не было. Это хорошо. Мариса о нём только вспоминала – и сердце начинало биться быстрее, а это ведь неправильно?

Ивин Монтери, вот так его зовут. Имя она запомнила, конечно.

Пока ехали до Храма, Мариса и не глянула на жениха, хотя чувствовала, что он смотрит. И сел Реддит с левой стороны, чтобы видеть её слева, где шрамов нет, а руку её, как положено, всю дорогу держал, не выпустил – и когда вышли из повозки и проделали положенный пусть пешком. Он очень старался. Крыльцо, несколько шагов до алтаря…

Пламя на алтаре – небольшой огонь, и горел он ровно, как в печке, пока священник говорил положенную речь. То, что Пламя гаснет, когда оно против брака – больше похоже на сказку, никто не помнит, чтобы такое на самом деле случалось. Да и вряд ли Реддит и Мариса так уж друг другу не подходят, с чего бы?

Сначала священник говорил на древнем языке – непонятно. Мариса внимательно выслушала то, что могла понять, про их взаимные долги и обязательства, и про обещания верности, и что брак навеки и будет нерушим.

Реддит и Мариса, вы пришли сюда, чтобы сочетаться браком и навеки принадлежать друг другу, любить и поддерживать.

Вы согласны? Реддит? Да, согласен. Мариса? Она тоже согласна. Иначе чего идти было?

Она слушала, отвечала, но не верила. Чтобы Реддит свою единственную разлюбезную оставил ради неё, деревенской уродины? Да ладно. Затем ведь и выбрал её, чтобы та не ревновала. Хотя слова обряда хороши. Счастливицы те, у кого эти слова сбываются. А ей бы прижиться в новом доме да с мужем поладить и с его роднёй – и хватит. Никаких звезд с неба и даром не надо.

Священник закончил обряд и ушёл. На маленьком столике остались лежать их брачные браслеты, серебряные, с одинаковым узором, Реддит взял женский браслет и надел его на руку Марисе. И она взяла мужской, тоже надела ему, защелкнула замочек… и рука отчего-то задрожала.

Вот зачем случилось это всё? Помоги Пламя…

– Я теперь про тебя иначе думаю, – вдруг сказал Реддит. – Раньше казалось, что на тебя и смотреть незачем, в потемках любая сойдёт. Не сердись. Теперь вижу, что ты любую красотку за пояс заткнёшь.