— Споткнулся, — сообщил северянин с нечитаемым выражением на лице.

И что самое странное, Хезенхау не стал возмущаться и протестовать. Поднял вверх руку с оттопыренным большим пальцем, демонстрируя, что с ним все в порядке, а потом перевернулся на бок, принял протянутую Кристеном ладонь, встал на ноги и даже махнул нам на прощанье. Типа не переживайте, тут просто та-а-акие верткие камни под ноги лезут…

С выражением «ну здравствуй, шок» на лицах мы с Властой провожали северян взглядами. Причем Хезенхау шел немного нетвердо, прижав ладонь к животу, а Арктанхау сочувственно похлопывал его по плечу.

— Ты хоть что-нибудь поняла? — шепотом спросила Власта.

— А ты?

— Парни, — констатировала девушка тоном «они не с этой планеты», и я согласно кивнула.

— Но больше всего мне нравится вот эта команда…

Власта хитро улыбнулась и отбежала от тюка сена, где, поджав под себя одну ногу, сидела я. Девушка поймала взгляд ядожала и позвала:

— Борщевик…

К слову, Борщевик и не подумал нестись на нее, как стадо взбешенных быков. Нет, все полтора часа, что мы занимались, этот ядовитый здоровяк вел себя с Властой, как большой послушный пес, готовый на любые подвиги ради похвалы и вкусняшки.

Власта подняла руку и приказала:

— Виляй!

Сине-желтый завр припал на передние лапы так, что пятая точка оказалась выше головы, поднял и перегнул вперед хвост, отчего острый кончик оказался в районе макушки. Борщевик преданно глянул на девушку и принялся раскачивать хвостом из стороны в сторону.

Счастливая Власта развернулась ко мне и звонко крикнула:

— Как тебе такое?!

Я захлопала в ладоши и заулюлюкала, бурно выражая свой восторг. Адептка шутливо раскланялась, как дрессировщик перед публикой, кинула в открытую пасть Борщевика связку морковки и благодарно похлопала завра по довольной морде.

В отличии от Хезенхау, Власта решила не травмировать мою нежную психику и зашла с противоположной стороны. Жадно и азартно, она принялась рассказывать про ядожалов, описывать их повадки, попутно подкрепляя свой рассказ демонстрацией на Борщевике.

Так я узнала, что ядожалы вырастают в таких больших и грозных, поедая обыкновенную травку. Фрукты тоже едят, но, в отличие от тех же звездокрылов, с куда меньшей охотой. А самым вкусным лакомством считают две вещи: пучок свежей моркови и куст крапивы.

Одним словом, те еще гурманы!

Из-за толстой, я бы даже сказала бронебойной шкуры, они не чувствовали поглаживания, поэтому похвалу и одобрение адепты проявляли сильными постукиваниями или нежными ударами кулаков по синим чешуйкам на голове.

Но самым удивительным оказался хвост завров.

— Надо же… Я думала, что у них на хвостах ядовитое жало, как у скорпионов, а это больше похоже на копье, — поделилась я с Властой, когда та вернулась к облюбованному нами тюку с сеном и плюхнулась рядом.

— Скажи, а! Зато как заманчиво звучит: ядожал! Даже лучше, чем «не влезай убьёт».

Власта оказалась на редкость компанейским человеком, не без странностей, конечно, однако с ней было крайне комфортно. Но самое главное, адептка много знала о ядожалах и не заставляла орать на них.

— И много таких команд он знает? — кивнула я в сторону Борщевика, который прилег в дальнем углу вольера и устало выдохнул.

— Точно не скажу, — охотно отозвалась Власта. — Нам пока дали для отработки что-то в районе тридцати основных, но я выучила пятьдесят. Медный говорит, что уже сейчас команд больше сотни. Кстати, Борщевик самый умный среди ядожалов. Подозреваю, что мозгов у него даже больше, чем у Хезенхау.

Я не удержалась от смеха, чем изрядно порадовала девушку.

— Я серьезно! Поставь этих двоих рядом, и ядожал уделает северянина. Вот ты смеешься, а Борщевик знает больше команд, чем остальные завры. Остальные на его фоне малость подтормаживают.

— А сколько всего ядожалов? — спросила я, потому что… Потому что как-то чересчур тихо в ангарах. Такие большие, прожорливые и вспыльчивые существа в моем представлении должны шуметь не в пример больше.

— Дай подумать… — Власта нахмурила лобик, заправила белую прядь за ухо и принялась загибать пальцы. — Борщевик, Лютик, Дурман, Плющ и Анчар. Пятеро!

— Пять? — поразилась я. — У нас двенадцать звездокрылов, и госпожа Магни считает, что этого мало для полноценной работы стражей!

Власта скривилась и толкнула меня в бок локтем.

— Во-первых, — наставительно произнесла она, игнорируя мое болезненной «ой», — не у нас, а у них. Ты теперь ядожал, Адриана, не забывай об этом. А во-вторых, через пару месяцев практически у каждого в группе появится свой пухлый крошка ядожал, которого мы сами будем растить и воспитывать.

Я соскользнула с тюка, сморщилась от резкой боли в ноге, которую успела отсидеть, и принялась яростно растирать ее, не забывая о главном.

— Свой?

— Уже вижу алчный блеск в твоих глазах, сестренка! — захохотала Власта.

Пока я отчаянно терла ногу, восстанавливая кровообращение, она с комфортом вытянулась, единолично захватив всю поверхность тюка своим гибким тренированным телом.

— Через два месяца у самок начнутся массовые роды. Обычно малышей появляется больше, чем нужно для популяции. Двое или трое. Самка несколько дней кормит их, выбирает одного, того, что на ее взгляд симпатичнее, а остальных бросает в чаще на съедение хищникам.

— Жуть!

— Естественный отбор, — не согласилась Власта, перекатилась на бок, точно курортник на пляже, и подперла голову одной рукой. — Но плюс в том, что мы сможем взять по одному оставленному ядожалу и воспитать его как будущего стража. Правда, круто?

Я посмотрела на большого, ядовитого, вспыльчивого и, как оказалось, умного, исполнительного Борщевика. Хотела бы я выхаживать вот такого сине-желтого карапуза? Хотела бы я уходить с ним на боевой вылет, когда малыш подрастет, достаточно окрепнет и встанет на крыло?

Интересно, если человек не может сразу дать положительный ответ — это как интерпретировать? «Я пока не разобрался» или «точно нет»?

Заболтавшись, мы с Властой не заметили, как пролетело отведенное для практикума время, поэтому из ангара едва ли не бежали. Точнее, Власта неслась, как бегут призеры на стометровке. Надежда на то, что Медный даст ей еще пару минут на то, чтобы оседлать Лютика, давала ей крылья и подталкивала не хуже урагана.

А вот я подобной прыти не проявляла. Торопиться не было ни сил, ни особого желания. Да и зачем, если на горизонте маячит высокая фигура преподавателя по магической механике?

И выжидает Хет-Танаш здесь явно не пучок морковки, а одну конкретную меня.

— Риана…

— Три метра.

Демон замер, словно налетел на невидимую преграду.

Хет-Танаш переоделся. Можно даже сказать приоделся.

Если в первую нашу встречу в аудитории, он, как и остальные преподаватели, носил черный форменный костюм с голографической эмблемой отделения магической механики, то теперь красовался в типичной для Даркшторна одежде.

Темно-синие штаны, мягкая обувь с дополнительной обмоткой на лодыжках, простой с виду балахон, подхваченный спереди специальным ремнем. На руках эластичные перчатки, закрывающие только два пальца: указательный и средний. На поясе демонстративно пустые ножны под кинжал. На губах некое подобие улыбки.

Демон сидел на влажном бортике странной поилки-фонтана, возвышавшейся в центре Зеленого сектора. Однако это не мешало ему смотреть на собеседника свысока. Впрочем, как всегда.

— Я помню о своих ошибках, адептка Нэш, — произнес он с кислой долькой ехидства и капелькой сладкого торжества. — Помню и не повторяю.

Двери вольера с противоположной стороны шумно разъехались в стороны. Из темного проема под яркие лучи солнца вышли двое преподавателей: господин Медный и господин Бушующий.

Оба выглядели странно. Бушующий, проводивший с адептами занятия по физической подготовке и навыкам ведения боя, стоял в боевом облачении корпуса Черных псов. Медный, у которого по логике только что закончились практические занятия с группой ядожалов, спешно регулировал и застегивал на груди пряжки перевязи для меча, торчавшего из-за левого плеча.