Вообще-то Сальвадор Лосано заслуживал, чтобы его обманули: он обращался с ней так, будто ее уже признали виновной. Хотел знать, не ссорилась ли она с Барбарой, были ли у них какие-нибудь старые счеты и обиды. Эва ответила, что да, они поссорились, но не из-за Мартина Борраса, а из-за Хесуса, учителя истории.

– Из-за чего? Почему? – Лосано так и подскочил на месте.

Бинго, подумала она и выложила ему полный список всех промахов Хесуса (она вела подробный учет в течение всего учебного года и злорадно хранила его, ничего не забывая). Она рассказала, что Барбаре нравился Хесус (это была чистая правда), что она кокетничала с ним (тоже правда), что Хесус заигрывал с Барбарой то ли в шутку, то ли всерьез (абсолютная правда) и что иногда Хесус с Барбарой тайком оставались наедине (вроде бы тоже правда, однако известная ей лишь от Барбары). Она высказала свою ядовитую полуправду, не подозревая, что ее слова могут иметь такие сокрушительные последствия. Она сделала его несчастным, но ни в чем не раскаивается.

Эва никогда не принадлежала к свите Хесуса. Она не знает точно почему: то ли Хесус никогда не приглашал ее, то ли это она сама решила держаться от него подальше, потому что ее от него тошнило. Жалкий учителишка, который зовет на свидания красивых учениц. У него был целый круг почитательниц, которые носились с ним как с писаной торбой, смеялись над его шутками и строили из себя интеллектуалок. Обсуждали фильмы, которых не понимали, и притворялись, что читают книги, от которых их клонило в сон. А на уроках дрались за его улыбку и комплименты, и каждая мечтала, чтобы он невинно похлопал ее по заду, как он умеет. Среди них была и Барбара. Эва помнит, как Хесус положил на нее глаз. Иди сюда, сказал он ей и назначил ее капитаном команды. И Барбара смотрела ему в рот, этому козлу, которому все сходило с рук, пока однажды Пепе Молина, отец Барбары, не разбил ему лицо. Эва была довольна: Хесус получил по заслугам. Это следовало сделать давным-давно. Наконец-то все всплыло, все вышло на свет – но ненадолго, вскоре все умолкли вновь. Лицемеры! Хесус на свободе, хоть он этого и не заслуживает. Он должен был бы сидеть за решеткой, извращенец, манипулятор, педофил, убийца Барбары – вот что думает Эва. Она всегда думала именно так. Но что же теперь получается? Выходит, Барбара жива. Как такое переварить? И, возможно, она, Эва, единственный человек в мире, который знает об этом. Или нет? Невозможно выкинуть из головы вопль Барбары: «Помоги мне!» Это значит, она несвободна, ее жизнь в опасности, ей угрожают, может быть, держат взаперти. Внезапно свалившаяся ответственность подавляет Эву. Ну почему Барбара выбрала именно ее? Плохую подругу. Предательницу.

Она медлит некоторое время. Обдумывает все. Признает, что все эти годы пыталась убедить себя, что поступила правильно. Что направила следствие в нужную сторону, указав на Хесуса вместо Мартина Борраса, ведь это Хесус причинил вред Барбаре. Но теперь Эве приходится признать: она ни в чем не уверена. Она ведь так никому и не рассказала о том инциденте в погребе дома в Росасе. Как Мартин орал на нее, когда застал возле двери в погреб – она как раз собиралась нажать на ручку. Как у него злобно заблестели глаза. Как он замахнулся, чтобы ударить ее, а она в ужасе убежала наверх по лестнице. Она никому об этом не рассказывала, потому что в противном случае все узнали бы о ее свидании с Боррасом, а в те времена такие вещи очень ее волновали. Позже, уже в комнате, Мартин стал оправдываться, говорил, что испугался, что она расшибется, что его дедушка как-то оступился на лестнице и разбил голову, поэтому он и не хотел, чтобы люди спускались в погреб. Она хотела верить ему. Она не раз размышляла о причинах его ярости. Что он прячет в погребе? Что не хотел ей показывать? Звонок Барбары и ее отчаянная мольба о помощи воскресили тот вечер в памяти Эвы и заставили ее задуматься. «А что, если…» – говорит она себе, не решаясь закончить фразу. «А вдруг…» – думает она в тоске, и руки ее начинают дрожать. Она отвлекается от домашки и берет телефон. В гостиной на тумбочке лежит записная книжка, и она без труда находит добавочный номер субинспектора Лосано. Он заставил ее записать номер, не спрашивая, хочет она этого или нет, и сто раз повторил: если она узнает хоть что-то новое о Барбаре, пусть немедленно c ним свяжется. Может, он и псих, но дело свое знает и вообще человек серьезный. Он точно знает, что делать в такой ситуации, и теперь-то она всё ему расскажет, ничего не утаит. Конечно, ей будет стыдно – и за то, что тогда она солгала ему, и за то, что была влюблена в Мартина Борраса. Но ничего. Она уже взрослая женщина и сможет ответить за ошибки, которые совершила еще девчонкой.

– Здравствуйте, – бормочет она, – добрый день, ну или добрый вечер, могу я поговорить с субинспектором Лосано?

Эва смотрит на часы – четверть пятого, непонятно, как нужно здороваться в это время, «добрый день» или уже «добрый вечер». Вот у англичан все четко: после пяти день заканчивается, начинается вечер.

– Он пошел обедать. Ему что-нибудь передать?

Эва замирает. Она не хочет разговаривать ни с кем, кроме Лосано.

– Я по личному делу.

Голос на другом конце провода звучит жестче.

– Ваше имя и телефон?

Эва не отвечает. Ей становится дурно, она не хочет ввязываться в это. Она уже раскаивается в том, что позвонила в полицию.

– Кто это? Ваше имя?

Она, как в тот, первый раз, чувствует, что ее несправедливо в чем-то обвиняют, и вешает трубку, тяжело дыша, будто посреди восхождения на горную вершину вдруг осталась без кислорода. Она превращается в клубок нервов. Что теперь делать?

Эва встает и берет папку с материалами по английскому: по привычке – она всегда носит ее с собой, папка закрывает ее грудь, чересчур большую.

Она сделает то, что сделал бы любой на ее месте: пойдет к родителям Барбары.

Сальвадор Лосано в ресторане тайком сунул в карман зубочистку и теперь, сидя в одиночестве в кабинете в ожидании Суреды, задумчиво ковыряет в зубах. Он обожает треску, но потом всегда раскаивается, что взял ее. Жена когда-то подарила ему складную зубную щетку из тех, что продают в аптеках, но он вечно ее теряет. Иса, секретарша, сказала, что ему звонила какая-то девушка, которая не пожелала представиться. «Пробей номер по базе и выясни, что за девушка», – просит Лосано.

Он уверен: если у нее что-то важное, она перезвонит. Вот Пепе Молина, например, аж пришел за ним в бар, где он обычно пьет кофе по утрам. Да, если б не отец Барбары, расследование прекратили бы давным-давно.

– В этом деле нет особой надежды на успех, – заявляет Лосано сразу.

Тони Суреда сидит напротив, как прилежный ученик, с блокнотом и ручкой, а в его черных-пречерных глазах блестят веселые искорки. Наверняка выпил вина, думает Лосано, а за десертом рассказывал похабные анекдоты.

– Итак, – начинает он, выкладывая на стол все бумаги. – Четыре года назад Барбара Молина, которой тогда было пятнадцать, сбежала из дома. Без объяснения, без причины. Во вторник двадцать второго марта 2005 года. Она оставила записку, написанную от руки, второпях, решительную и трагическую: «Я ухожу, не ищите меня. Барбара». Ее мать, Нурия Солис, позвонила нам на следующий день, после бесплодных поисков по домам друзей и знакомых.

Отец Барбары, Хосе Молина, поначалу не хотел обращаться в полицию, но под напором жены уступил. Барбара ушла по своей воле, а не пропала, но она была несовершеннолетней и мы не хотели рисковать. Мы взялись за дело сразу же, тут же начали поиски, хоть это и был канун Страстной недели[14]. Мать нашла записку во вторник утром, а я в четверг вечером должен был ехать в отпуск. Уже всё забронировал, отменить было нельзя, – добавляет он более доброжелательно, будто бы в знак дружбы, которой между ними не водится. – Это к делу не относится, но это должен был быть мой первый отпуск с семьей за много лет. Сам знаешь, мы никогда не отдыхаем, повсюду таскаем с собой работу.