Бершад вздохнул:

– Ладно.

– Великолепно, – сказала Эшлин, утирая взмокший лоб. – Симеон не ранен?

– Пару ребер сломал. Переживет.

– Он опять приволок головы? – спросил Джолан, не отрываясь от работы.

– Ага.

Джолан покачал головой:

– Это негигиенично.

– Так попробуй его разубедить. У меня пока не получается.

– Нет уж, спасибо.

Джолан добавил ложку густой черной смолы в кипящую жидкость.

Эшлин пристально вгляделась в лицо Бершада:

– Что еще случилось?

– Я нашел способ добраться до Вергуна, – сказал Бершад, вспоминая слова Ригара о маркировке драконьих логовищ. – Но придется подождать, пока воинство не передислоцируется поудачнее.

– Даже не верится, что прославленный драконьер проявляет чудеса выдержки и терпения.

– Ну да, есть немного.

Эшлин с улыбкой отошла к столу и принялась что-то записывать на обрывке бумаги.

– А почему в крепости теперь на одну башню меньше? – спросил Бершад.

– Извини, так получилось. Мы проводили опыт, а я потеряла сознание.

– Слушай, Эшлин, ты все время разрушаешь крепости. Может, тебе лучше проводить опыты в чистом поле?

– Ветер и влажность привносят дополнительные факторы и усложняют эксперимент. Поэтому для исследований в помещении мы разработали особые меры предосторожности.

– Аварийный выключатель?

– Да. Но сначала я должна перезагрузить систему.

Она завертела кольца на руке в каком-то определенном порядке. Бершад решил подождать до конца и через минуту спросил:

– И сколько всего надо сделать поворотов?

– Тридцать семь, – ответила Эшлин, не прекращая своего занятия. – На создание прибора ушло двое суток, но теперь стало гораздо легче проводить опыты. И разрушений меньше.

Наконец она повернула последнее кольцо. Устройство на миг заработало и тут же остановилось.

– Я могу закрыть систему самостоятельно, но она автоматически блокируется, если я теряю сознание. Кроме меня, ее способен открыть только Джолан.

– А почему только Джолан?

Переглянувшись с молодым алхимиком, Эшлин ответила:

– Временная потеря сознания может перейти в постоянную кому. Если это произойдет, то Джолан сможет продолжить опыты.

– Но это же…

– Это обычная предосторожность. Я почти никогда не теряю сознания.

– Ты слишком рискуешь.

– А ты слишком часто прыгаешь с крепостных стен.

– Но это не значит, что я не прав.

– Это значит, что у тебя двойные стандарты.

Бершад вздохнул и не стал спорить.

– А вообще как успехи?

Эшлин оторвалась от своих записей и рассеянно почесала голову пером, оставив чернильное пятно на щеке.

– Ты сам видел.

– Может, лучше все-таки еще раз попробовать в чистом поле? Вдруг что-то получится?

– Ну конечно. Раз уж я не могу справиться с набором магнитов на подносе, то вполне готова сразиться с ордой серокожих. Отличная мысль, Сайлас. Спасибо.

– Эшлин, я понимаю, ты боишься повторения Фаллонова Гнезда, но…

– Давай ты больше не будешь так говорить.

– Как?

– Так, будто это просто несчастная случайность, – сказала Эшлин и, помолчав, добавила: – Из-за моей самоуверенности погибли восемьдесят семь воинов.

Эшлин с таким успехом расправлялась с аколитами, что, когда лазутчики сообщили о прибытии пятидесяти серокожих в Фаллоновом Гнезде, решила устроить полномасштабный штурм, считая, что это обеспечит перелом в войне с захватчиками.

Но угодила в ловушку.

В хребты аколитов, бывших в Фаллоновом Гнезде, оказалась встроена специальная защита. Когда Эшлин попыталась ее взломать, случилось то же самое, что недавно произошло в сарае. К сожалению, тогда у нее не было аварийного выключателя.

Воинов поблизости от Эшлин расплющили свои же доспехи. Бершаду понадобился целый фунт божьего мха, чтобы оправиться от ран. Сотни бойцов уцелели, но их посекло осколками, как Оромира.

Бершад сглотнул:

– Мы с Симеоном вернулись в Фаллоново Гнездо и убили вот этого аколита.

– Зачем вы туда сунулись? – спросила Эшлин.

– Гарнизон там почти не защищен. Все солдаты ушли на юг, в погоню за отрядами Виллема. А наши убитые так и лежат в поле. Им надо было вложить в рот раковины.

Эшлин помотала головой:

– Похоронный ритуал ничего не меняет. Это я их убила.

– Может, и так. Но мы ежемесячно теряем сотни людей, понимаешь? Мы не выигрываем войну, а терпим поражение, только очень медленно. Очень скоро у нас не останется бойцов.

– Если сейчас я приму участие в бою, мы потеряем еще больше людей.

Бершад оглядел сарай, вспомнил о лагере под стенами крепости, о безвременно погибших воинах и почувствовал, что его душит ярость.

– Но вы хоть чего-то добились? – спросил он.

– Трудно сказать, – ответила Эшлин. – Это ведь не дерево срубить. Тут больше похоже на рытье колодца вслепую: может, вода уже близко, а может, ее и вовсе нет. Так что не…

– Не прячься за всякими сравнениями, просто скажи: тебе помогает все это барахло, которое я сюда ношу?

Эшлин посмотрела на мешок:

– Я честно пыталась взломать систему, самыми разными способами. Все безуспешно. Не знаю, что там поменял Озирис, но у меня ничего не получается. Мы думали, что диагностический аппарат поможет, однако он просто позволяет взглянуть на проблему под другим углом, а не решить ее. Вдобавок я не могу увеличить число колец на руке до тех пор, пока не взломаю систему Варда, поэтому способна удерживать в воздухе только пять магнитов.

– Тогда ради чего я таскаю вам всю эту хрень? – спросил Бершад.

Помолчав, Джолан сказал:

– Я начал разбирать устройства, которые Эшлин не может взломать. – Он указал в угол сарая, где на столе виднелась груда разрубленных магнитов, медных шаров, шестеренок, проводов, горки какого-то порошка и металлические опилки. – Хочу сконструировать хоть что-нибудь, чем мы сможем воспользоваться.

– Для чего?

Джолан пожал плечами:

– Пока не знаю. Но у нас скопилось столько деталей, что из них наверняка можно что-нибудь соорудить. – Он снял настой с горелки и набрал жидкость в большой шприц. – Готово.

Бершад сложил руки на груди.

– Сядь, пожалуйста, – попросил Джолан. – Я сделаю тебе укол.

– Я бы сел, но наша невозмутимая королева расколотила табурет.

Эшлин укоризненно взглянула на него, и Бершад сдался. Выругавшись, он сел на холодный пол рядом с Джоланом. Алхимик закатал рукав на левой руке Бершада, встряхнул жидкость в шприце и поднес иглу к коже.

– Погоди минутку, малец, – остановил его Бершад.

Джолан кивнул.

Бершад закрыл глаза, сосредоточился и мысленно обратился к драконихе, которая по-прежнему сидела на дайне у крепостной стены.

– Извини, детка, – пробормотал он. – Встретимся попозже, когда ты меня простишь.

Он кивнул Джолану. Тот вонзил иглу в руку Бершада и заполнил его вены огненной жидкостью, разлившейся по всему телу до легких и до самого сердца. Мысленная связь с кочевницей оборвалась. Звуки и ощущения, передаваемые драконихой, исчезли. Издалека донесся отчаянный драконий рев. Огромный дайн затрясся. Серокрылая кочевница взмыла в небо и скрылась вдали.

Бершад опустил рукав, остро ощущая пустоту внутри.

– Вечером Керриган должна вернуться из Данфара.

Эшлин подошла к сундуку, вытащила желтое пончо и надела его, тщательно прикрыв кольца на левой руке.

Поначалу Эшлин пыталась объяснить жителям Заповедного Дола, что ее волшебные умения – никакое не колдовство, а результат технологии и магнитных полей. К сожалению, ей никто не поверил, поэтому она стала скрывать устройство на своей руке.

Гораздо легче утаить от людей то, чего они боятся, чем объяснить им правду.

– Мы раздадим воинству провизию, а потом будем думать, как быть дальше, – сказала Эшлин. – Может, мы медленно проигрываем войну, но, пока у нас есть надежный источник поставок, время на нашей стороне. – Она указала на стол в углу. – А значит, у нас с Джоланом есть шанс отыскать верный путь к победе.