А впрочем, наговариваю я на него, этот не упустит, сообразит уж, как с ними быть.

К выходу из корабля пришлось долго и неудобно пробираться среди коробок, но эльфийки не жаловались. Веритэль, которую опекал Гор, без стеснения вертела головой и даже порой порывалась сунуть любопытный нос в какую-то непригодную для этого щель, то есть вела себя совершенно естественно для нас и понятно. Её подруга тоже оглядывалась, но как-то странно, словно… украдкой, что ли? Когда думала, что я не вижу. Похоже, просто не знала, что периферийное зрение у нашего вида прекрасно развито. Просвещать я её не стал, без стеснения пользуясь возможностью понаблюдать.

Похоже, не такая уж она отмороженная, скорее, изображает ледяную статую для окружающих. Но зачем? Эльфы, конечно, все держат лицо и следят за мимикой, но это и мы стараемся делать, когда не хотим «сболтнуть» лишнего. Императора их я видел пару раз – тоже вполне живой, хоть и сдержанный. А у этой лицо замирает маской, когда на неё смотрят.

Может, прав Гор? Может, дочка эта – не самая любимая, а просто душевнобольная? И прятали её не из заботы о самой княжне, а избегая пятна на репутации императорской семьи?

Злат ждал нас у закрытого пока шлюза с какой-то грудой меха в охапке.

– Это что?

– Шубы для девиц, – кивнул он на пассажирок. – Помёрзнут же.

– А откуда они у нас? – опешил я, забирая одну из шкур.

– Да помнишь, переговоры с одним из человеческих правителей были, у них там мода на натуральный мех пошла, мы с ними торговать начинали?

– Ну.

– Образцы с собой возили. Завалялось.

– Я даже боюсь спрашивать, что там у нас ещё завалялось с разных перелётов… Трупов нет? – спросил со смешком.

– Смотря чьих, – философски откликнулся Злат. – Жрать-то вы горазды мясо, а не солнечный свет.

– Прошу, луноликая, – расправив шубу, я обратился к эльфийке. – Снаружи холодно.

– Благодарю, – отозвалась девушка. Артачиться не стала, надела, после чего зачем-то подняла воротник, уткнулась в него так, что снаружи одна макушка осталась, и что-то неразборчиво забормотала на своём языке.

Мы со Златом растерянно переглянулись, а Веритэль тихо ойкнула – и повторила то же самое. Хм. Ну, как минимум это не очередное подтверждение безумия княжны.

– Что это значило? – спросил я через несколько секунд, когда эльфийки распрямились.

Показалось или они вправду смутились? Переглянулись неуверенно, и ответить для разнообразия решила княжна.

– Мы благодарили и просили прощения.

– У кого? – опешили все присутствующие.

– У них, – негромко уронила Амирэль и выразительно провела ладонью по длинному огненно-рыжему меху. – Они умерли, чтобы нам было тепло. Это ведь достойно благодарности?

Какое-то избирательное у неё сумасшествие. Сейчас вот выглядит совершенно нормальной, живой: слегка хмурится, немного насторожена, смотрит на меня испытующе. И взгляд такой… морозный, пробирающий до костей, но уж никак не равнодушный. Впрямь – Стужа Лютая.

– Вполне, – замешкавшись на пару мгновений, кивнул ей. – Пора, нас ждут.

Когда шлюз открылся и корабль опустил трап, чтобы мы могли сойти на землю, на мой локоть опять опиралась ледяная статуя с неподвижной маской вместо лица. И это был интересный повод для размышлений.

Амирэль эва Каль-Нави

Оборотни могли и не предупреждать: я всё равно почувствовала близость планеты, когда корабль вошёл в атмосферу. С каждой секундой становилось легче дышать, даром что везли нас как пленников, а после посадки я и вовсе была готова смеяться от облегчения.

Великая Мать, какое же это счастье – опять оказаться на твёрдой земле! Сейчас меня не тревожили даже мысли о том, что скоро придётся предстать перед кучей враждебно настроенных волков и их правителем, о суровом нраве которого тоже ходили страшные истории. Впрочем, не лично о нём, потому что я даже не знала его имени, а просто о существе, способном держать в кулаке всех этих зверей.

Честно говоря, жаловаться пока было не на что, оборотни обходились с нами более чем достойно. Но я не питала иллюзий: всё это до тех пор, пока я полезна. Истинное их лицо проявится, когда выяснится, что император считает меня покойницей и вся эта их затея не имеет смысла.

Но это будет потом, а пока я знакомилась с новым миром. Сначала издалека, сквозь живые стены корабля, потом уже ближе, когда оборотни повели нас прочь. Теперь, на планете, эта мёртвая железная коробка уже не пугала, скорее, вызывала интерес. И я украдкой осматривалась, жалея, что не могу позволить себе то живое откровенное любопытство, с которым вертела головой Вита.

Прежде я не имела понятия, как выглядит Жемчужина, родина оборотней, и развлекаясь в дороге, гадая об этом. Мне представлялись острые скалы, бескрайние глухие леса, вольные степи – волкам же, наверное, нужно где-то бегать? А города? Есть ли они у этих зверей или живут оборотни свободно, почти как мы?

Однако действительность не имела ничего общего с моими фантазиями, потому что подобного я даже предположить не могла: этот мир спал. Некрепко, жизнь здесь всё же существовала, она теплилась под толстым слоем снега, но по эльфийским меркам планета могла считаться скорее мёртвой и требовала вмешательства обладательницы первородного дара.

И вот здесь оборотни выжили?! Больше того, сумели построить развитую цивилизацию, которая вышла в космос и успешно выдерживала конкуренцию с остальными видами, причём всё это – без магии! Поразительная живучесть…

Впрочем, это прекрасно сочеталось с их безжалостностью и жестокостью, о которых рассказывали легенды. Наверное, только такой народ и сумел бы выдержать подобные условия, не будучи изначально подготовленным к ним. Если бы у них была особая кровь и строение тела, позволяющее переносить лютые холода и выживать под снегом, – это одно. Но ведь они теплокровные, им точно так же, как нам, нужно солнце, а от холода приходится укрываться мехом, своим или чужим. Да, волчья шкура может защитить, и они выжили тут во многом благодаря ей, но… всё же это совсем не то.

Корабль стоял на скалистом, продуваемом всеми ветрами плато. Вид отсюда открывался странный, немного пугающий, но величественный. Над головой – высокое небо глубокого, яркого синего цвета, от одного взгляда в которое слегка кружилась голова; по левую руку простиралась ослепительно-белая равнина, а со всех остальных направлениях тянулся бесконечный частокол треугольных горных пиков – могучих, огромных, укрытых ледниками и укутанных белёсой дымкой низких облаков. И дыхание перехватывало не столько от холода и разрежённости воздуха, сколько от трепета перед этой суровой красотой.

– Луноликая, пойдёмте! – окликнул оборотень и потянул меня за собой. Пришлось приложить усилие, чтобы отвлечься от созерцания и сосредоточиться на вещах более близких.

Интересно, почему он так меня называет и откуда вообще взял это странное слово?

Нас встречали. Почти у самого трапа невысоко над землёй висела летучая машина, похожая на большую каплю ртути, а рядом стояло несколько оборотней. Очень захотелось обернуться и посмотреть, как выглядит космический корабль, на котором мы прибыли, похож или нет на этот аппарат, но я сдержала любопытство. Увы, широкий капюшон шубы мешал сделать это незаметно.

Все наши спутники, выйдя наружу, одновременно обросли мехом, сохранив прежнее строение тела. Не знала, что они такое умеют. Смотрелось довольно забавно: одежда на мужчинах как будто надулась, и сразу стало понятно, для чего она у них такая свободная, словно с запасом. Вот куда этот запас девается. Свободными от меха остались, насколько можно было видеть, только ладони и частично лица.

Один из встречающих обменялся с главным тюремщиком несколькими фразами на их грубом, шипяще-рычащем языке, неуклюже поклонился мне – к подобному выражению уважения оборотни явно не привыкли – и махнул рукой, приглашая забираться. Трапа не предполагалось, мужчины легко запрыгивали внутрь так. Я замешкалась, когда до меня дошла очередь, но надолго это не затянулось: сопровождавший Подпалый легко подхватил меня на руки, словно не чувствуя веса, и поставил на высокий борт, где аккуратно придержал под локти ещё один зверь. Таким же образом оказалась внутри и Вита.