«С добрым утром!»
«…От долгого лежания на твердой земле у меня затекла вся левая сторона тела. Пришлось перевернуться. Но сколько я не ерзал среди жестких пучков травы и камней, ложе оставалось ничуть не лучше, чем в захудалом мотеле. Только здесь жаловаться было не на кого. Накануне вечером, еще перед заходом солнца, мы отправились колесить по долине, стараясь держаться в пределах слышимости ворчания вышедшего на охоту прайда. Часов около трех утра раздался громкий рев, затем все стихло. Мы уже не были желторотыми новичками, чтобы сломя голову мчаться туда, где он только что прорезал утреннюю тишину, и подобно незваным гостям нарушить царскую трапезу. Поэтому мы поступили разумно. Не стали искать прайд — все равно он никуда не денется, а вытащили спальные мешки и улеглись перед радиатором нашего «лендровера» (как будто кто-то мог угнать его здесь, посреди пустыни).
Чья-то сытая отрыжка, весьма далекая от правил этикета, нарушила мой легкий предутренний сон. Я приподнял голову и тут же невольно затаил дыхание. Футах в пяти по прямой от моих пяток стояла огромная львица, весом никак не меньше 300 фунтов. Черная кисточка у нее на хвосте беспокойно мела песок, словно ее хозяйка сбивала крем для моего бритья. От растерянности я вцепился в пучок травы и ждал, что будет дальше. Делию раньше времени я решил не волновать. В конце концов, что особенного, если львица нанесла нам утренний визит?
Не знаю, как восприняла мое поведение гостья, но она сделала к нам несколько шагов, не сводя с меня янтарных глаз, причем я видел даже капельки росы, блестевшие у нее в усах. Пожалуй, настала пора дать и жене возможность полюбоваться необычной картиной. «Делия!» — тихонько прошептал я, и ее лицо сразу же вынырнуло из-под клапана спального мешка. Говорить о том, что нас почтили своим долгожданным присутствием львы, не было необходимости, потому что глаза у жены стали такими же круглыми, как и у львицы. Правда, если судить со стороны, та чувствовала себя несколько свободнее. Пока Делия, очевидно, подыскивала подходящее приветствие, гостья царственно проследовала рядом с нашими спальными мешками и улеглась в трех ярдах под кустом.
Тут жена осторожно потянула меня за правую руку. Я повернул голову и чуть не закричал от радости. Футах в четырех лежала вторая львица, чуть в сторонке — третья, за ней — четвертая. Словом, вокруг нас собрался весь Голубой прайд, поскольку из-за «лендровера» доносился могучий храп остальных пяти его членов. Что ж, мы могли гордиться: прайд считает нас своими!»
Картину, нарисованную Марком Оуензом, можно действительно назвать идиллической, если бы их соседями по спальне посреди пустыни Калахари не были львицы. Да и возникла столь необычная дружба далеко не сразу.
Первый шаг к ней Оуензы сделали, когда после университета Марк пошел работать забойщиком на каменоломню, а Делия стала за прилавок универсама. Задуманная экспедиция требовала средств, а у молодоженов не было за душой ни гроша. Через два года они устроили среди друзей горняков грандиозный аукцион — продали все, начиная от подержанного «опеля» и кончая кухонной посудой. На следующий день Оуензы взяли билеты в один конец в ботсванскую столицу Габороне, имея с собой два рюкзака с одеждой, бинокль, фотокамеру и шесть тысяч долларов.
Разбив палатку в саду местного отеля и не обращая внимания на шутки заезжих туристов, настойчивая молодая пара с утра до вечера опрашивала всех, кто имел хоть малейшее представление о внутренних районах Ботсваны. В конце концов по совету старого почтмейстера, некогда промышлявшего охотой на львов, они выбрали район озера Макгадикгади посреди Калахари. «Там водится множество копытных, значит, хватит и львов», — заверил старик.
Четыре дня, без дорог и карты, полагаясь лишь на компас и спидометр, Оуензы пробирались по песчаным холмам на возмущенно дребезжавшем и скрипевшем старом «лендровере», купленном по случаю у того же почтмейстера. «Ему там все знакомо, так что он не подведет», — совершенно серьезно заверил старик. И действительно, его предсказание сбылось, когда утром на четвертый день, перевалив через гряду каменистых холмов, путешественники увидели перед собой огромную долину, в которой стоял пыльный туман, поднятый многими тысячами копыт зебр и антилоп.
Насчет того, где разбивать лагерь, не было сомнений — поближе к водопою и солончакам. Однако первый же опыт, когда Марк три часа спасался в наглухо закрытой машине от рассерженной львицы и чуть не изжарился за это время, заставил Молодых зоологов пересмотреть свои взгляды. У местного четвероногого населения имелись собственные владения, определенные законы и привычки, которые следовало уважать. «Иначе доверия не завоюешь», — глубокомысленно заключил Марк, потирая поцарапанную львицей руку. Делия внесла практическое предложение: не разбивать постоянного лагеря, а постараться следовать за каким-нибудь львиным прайдом и затем поселиться на первое время возле границ его владений. Будучи соседями, они рано или поздно познакомятся… «А когда взаимное недоверие исчезнет, будем ходить, друг к другу в гости, если еще сможем передвигаться после первых контактов», — пессимистически согласился Марк.
Однако столь блистательному плану не суждено было осуществиться. Стада зебр и антилоп находились в постоянном движении. На них, естественно, охотились львы, но вот разобраться в том, откуда они приходят и придерживаются ли определенной охотничьей территории, как гласила теория, Оуензам никак не удавалось.
Сами себе хозяева
В конце концов зоологи решили обосноваться в заказнике Центральной Калахари, где на территории в 32 тысячи квадратных мили не было ни людей, ни дорог, ни населенных пунктов. Запасшись припасами в форпосте цивилизации, крошечной деревеньке Маун, и в последний раз вдоволь накупавшись в коричневой, как кофе, реке, зоологи опять двинулись в путь. Правда, на сей раз у них был довольно-таки точный адрес — Долина привидений — высохшее русло в трех днях пути от реки Ботети. Несмотря на свое зловещее название, долина произвела на путников благоприятное впечатление: ее русло и покатые берега поросли травой, а самое главное, там преспокойно паслись стада сернобыков и антилоп. Каждое утро они были на том же самом месте, так что сумасшедшая гонка преследования отпадала сама собой.
Оставалось только выявить хищников, нападавших на травоядных, и заняться их изучением. Марк и Делия решили вести наблюдение круглосуточно и для этого разбили сутки на двухчасовые смены. Первому после ужина досталось дежурить Марку, которому и выпала честь познакомиться с первым из местных хищников. Едва угли костра догорели, как возле палатки возник приземистый силуэт. Сначала зоолог подумал, что это пожаловал львенок из какого-нибудь соседнего прайда, и стал прикидывать, как бы подбросить гостю какое-нибудь- лакомство, не спугнув его при этом. Однако замашки визитера мало походили на львиные. Сначала он громко гремел кухонной посудой, видимо вылизывая остатки ужина, а потом Марк с ужасом услышал, как чьи-то зубы скребут по глиняному кофейнику.
Марк включил фонарь и не удержался от проклятья. В нескольких метрах стоял шакал и преспокойно примеривался, как отгрызть носик у кофейника. Если учесть, что, как заверили Оуензов, шакалы панически боятся людей и улепетывают при одном их появлении, это было явным оскорблением. В гневе зоолог обрушил на нахала целую тираду из лексикона рабочих каменоломен. Это достигло своей цели. Шакал оставил в покое кофейник, внимательно выслушал все мыслимые и немыслимые проклятья, а потом с хитрой улыбкой взглянул на Марка, словно говоря: «А ты мне нравишься. Мы с тобой поладим».
Что имел в виду этот прохвост, вскоре стало ясно. Когда Делия заступила на дежурство, а ее супруг задремал, положив под голову вместо подушки свернутую рубашку, кто-то рывком выдернул ее. Марк вскочил и стал шарить лучом фонарика вокруг. Так и есть. Футах в тридцати он обнаружил шакала, не спеша тащившего рубашку по колючкам, так что было слышно, как трещит материя. Марк сунулся было за туфлями, чтобы догнать и проучить воришку, но его и след простыл.
