– Мы у мистера Коллинза того… – мальчишка шмыгнул носом. – Кубки и подсвечник стащили.

– Мы уже на место вернули, – вставила девчонка.

– Вернули, говоришь? – протянул Этан недоверчиво.

Детки хором побожились, что старый и почти слепой мистер Коллинз ничего не заметил, а значит, на них не в обиде.

– Ну мы тогда пойдем, да? Картинная галерея вон там. – Девчонка ткнула пальцем с обгрызенным ногтем.

Этан потер лоб и разрешил:

– Идите.

На мой взгляд, несколько опрометчиво. Вдруг девчонка соврала?..

Не соврала. За указанной дверью обнаружилась уже знакомая узкая комната со множеством окон, напротив которых были развешаны картины. Яркий дневной свет безжалостно высветил все их недостатки, так что Этан морщился, вышагивая вдоль портретов.

– И как мы будем искать здесь нашу призрачную незнакомку? – осведомился он хмуро.

Две промашки кряду – с поиском дороги и версией о причастности детей – привели его в дурное расположение духа.

Надо усмирять дракона, пока он не начал пыхать огнем.

– Дорогой, – сказала я мягко и положила ладонь ему на плечо, – ты ведь говорил, что Джозеф был единственным сыном?

– Ну да, – нахмурился Этан, пытаясь сообразить, к чему я клоню. – У Годдфри Кларка родилось двое детей: сын Джозеф и дочь Джозефина, моя бабка.

– У бедняги было скудное воображение, – оценила я, кашлянула и задала второй наводящий вопрос: – А как насчет другой родни?

– У Годдфри не было ни братьев, ни сестер, – покачал головой Этан и тут же хлопнул себя по лбу. – Проклятье! Я сегодня туго соображаю.

Я тактично промолчала.

– Ищем женские портреты нужного периода, – продолжил Этан с проклюнувшимся азартом. – Получается, на них может быть либо моя бабка, либо одна из жен Джозефа. Других женщин в семье в то время не было.

– Одна из?..

Неужели старый Джозеф был Синей Бородой? Тогда в подземельях дома спрятаны тела его несчастных жертв…

Я хмыкнула про себя. Ну и ну! Кажется, у меня разыгралось воображение. Хотя все эти бесконечные переходы и заброшенные комнаты любого заставят искать вокруг клады или, на худой конец, трупы.

– Джозеф Кларк был женат дважды, – пояснил муж, прохаживаясь вдоль картин. – Первым браком – на Элфреде Уилфрид, леди из очень старинного, но обедневшего рода, а вторым – на Оливии Вуд, актрисе кабаре.

Я вытаращила глаза.

– Серьезно?!

Этан усмехнулся.

– Вполне. С отцом и сестрой он рассорился как раз из-за второй жены. Кстати, вот и она.

Он остановился у портрета, который разительно отличался от остальных. Во-первых, его никак нельзя было назвать любительской мазней. Во-вторых, эта яркая зеленоглазая блондинка не имела ничего общего с непримечательными внешне Кларками. Тафта богатого изумрудного оттенка облегала точеную фигуру, а корсет платья был расшит золотом. На шее и в ушах красавицы сверкали изумруды.

– Хороша, – признала я не без доли женской ревности. Сама я даже в лучшие свои дни не была и вполовину столь красива. – Только как ее угораздило стать призраком?

– Ты уверена, что это она? – почесал бровь Этан, скептически разглядывая свою… двоюродную бабку? Представить молодую красавицу чьей-то бабкой не выходило при всем желании.

– Давай найдем остальных, – покладисто согласилась я. – Кажется, это Джозефина, твоя бабушка?

У леди на портрете были знакомые серые глаза, узкие губы, внимательный и серьезный взгляд… В мужской версии все это не лишено было определенной привлекательности, женщину же делало откровенно невзрачной. Строгое темное платье и прическа волосок к волоску очарования ей не добавляли. И все-таки чувствовался в этой юной еще девушке – на портрете ей было от силы лет двадцать – тот стержень, который позволяет многого добиться.

Этан кивнул, не отрывая взгляда от картины.

– Странно видеть ее такой молодой… Но это, несомненно, она.

– И это явно не наш призрак, – хмыкнула я. – Ни малейшего сходства.

Муж поднял брови.

– Я даже не сомневался. Но как можно судить о сходстве? У призрака ведь не было головы.

– Дорогой, – рассмеялась я, – только не говори, что мужчины узнают женщин по глазам!

– Конечно, нет, – парировал Этан, усмехаясь, и взял меня за руку. – По улыбке. Кстати, вот и Элфреда.

М-да. Первая жена Джозефа красотой не отличалась. Ей недоставало красок, как цветку, который вырос без солнца. Дорогое платье лишь подчеркивало невзрачность лица, бескровные губы и тусклый цвет волос. Вид у нее был испуганный, в переплетении пальцев читались мольба и скрытая боль.

– А ведь обычно художники стараются польстить заказчику, – пробормотала я. – Бедняжка.

Сдается мне, Джозеф Кларк и в юности не отличался добротой и тактом, и вряд ли жизнь его невзрачной жены была приятной.

Этан понимающе вздохнул.

– На этом браке настоял прадед. Старая кровь, влиятельная семья… А Джозеф в те времена мечтал о политической карьере.

– Не сложилось? – прокомментировала я с тайным злорадством.

Не то чтобы мне претили браки по расчету, по-своему это разумно и честно. Другое дело, когда супруги вдруг начинают требовать от своей половины чего-нибудь эдакого, договором не предусмотренного. Скажем, у тихой мышки – стать светской львицей, у дурнушки – внезапно похорошеть, а у ловеласа – хранить верность. Ничего хорошего из этого, разумеется, не выходит.

– Сложилось, но некоторое время спустя все пошло прахом. Не спрашивай из-за чего, я сам толком не знаю.

Я улыбнулась невесело.

– Позволь угадаю. Элфреда вскорости умерла?

– Как ты догадалась? – спросил Этан с интересом. – Они ведь могли развестись.

– Вряд ли эта девушка, – я кивнула на портрет, – дала бы мужу повод для развода.

– И точно не рискнула бы подать в суд сама, – согласился Этан, глядя на двоюродную бабку номер один с некоторым осуждением. Полицейские не любят тех, кто просто мирится со злом. – Бабушка говорила, что она смиренно несла свой крест.

Я поморщилась. Очень благородно – и очень, очень глупо.

– После Джозеф долгое время был один, – продолжил Этан, отступив на несколько шагов, чтобы лучше рассмотреть картины. Покачал головой и вновь повернулся ко мне. – Детей он отослал в школу, так что ничто не мешало ему жить в свое удовольствие. Повторно женился он, лишь когда дети выросли, на женщине вдвое младше. Бабушка как-то упомянула, каким шоком это для всех стало.

– Могу представить. Должно быть, мачеха была немногим старше пасынка?

– Младше, – поправил Этан, усмехаясь. – Скандал разразился жуткий. Оливию стали принимать, только когда она родила двоих детей. Это мне известно не от бабушки, поскольку к тому времени они с Джозефом успели рассориться.

– Всего детей у Джозефа четверо, – припомнила я.

Этан кивнул.

– Питер и Кларисса от первого брака, Сирил и Тереза от второго. Сложно представить, что Тереза – дочь этой красавицы, правда?

– Да уж, – согласилась я рассеянно. – Надо понимать, об обстоятельствах, при которых Джозеф второй раз сделался вдовцом, ты не осведомлен?

Муж поморщился и присел на подоконник.

– По правде говоря, о смерти первой жены я тоже мало что знаю. Возможно, это было убийство?

– Муж отрубил жене голову и поэтому несчастная стала призраком? – подхватила я иронично. – Дорогой, будь серьезнее. Ты же не хочешь меня убедить, что не опознал нашего призрака?

Полицейским, конечно, присуща некоторая твердолобость. Но не до такой же степени!

Этан рассмеялся, обнял меня за талию и притянул к себе.

– Мне нравится тебя дразнить, – сознался он мягко. – Разумеется, нашу леди-призрака опознать несложно. При таких-то, кхм, впечатляющих особых приметах!

Я покосилась на «особые приметы», выпирающие из декольте, – и впрямь впечатляли – и ткнула мужа пальцем в грудь.

– Раз личность призрака давно установлена, то почему мы до сих пор тут?

– Во-первых, – начал Этан обстоятельно, – тебя все равно пришлось бы посвящать в некоторые тонкости наших семейных взаимоотношений. И во-вторых, могу я спокойно поцеловать собственную жену?