— Почему бы тебе не сбежать и не разыскать своего любовничка? — усмехнулся он. — Ты собираешься рассказать ему о том, как ты раздвигала ноги для меня прошлой ночью и выкрикивала мое имя так, словно это была твоя любимая звезда на небе?

Лицо Афины побледнело, и я с рычанием вскочил на ноги.

— Ты обещал, что не расскажешь, — в ужасе прошептала Афина, затравленно глядя на него, и у Хэдли отвисла челюсть.

— Кого ты больше стыдишься? Меня или своего тайного парня? — неприязненно спросил он. — Потому что, возможно, это мы должны стыдиться своей слабости к тебе.

— Хватит, — огрызнулся я, подходя к ним, но Афина покачала головой, а затем развернулась и убежала в толпу на пляже.

Я успел словить в кулак капюшон свитера Хэдли, прежде чем он сумел убежать вдаль, и он зарычал, глядя на меня. — Что?

— Во-первых, еще раз так с ней заговоришь, и я оторву твои яйца и заставлю проглотить их одно за другим. Во-вторых, у нее нет тайного парня. Эта открытка от парня, который умер много лет назад. Он был ее лучшим другом в школе, и это все, что я могу сказать по этому поводу, потому что не мне тебя просвещать. Но если Афина когда-нибудь простит тебя за этот бардак, то, возможно, она расскажет тебе. Но я думаю, что нет. И если ты не извинишься перед ней до рассвета, я сделаю ту штуку с яйцами. А потом переломаю тебе ноги. И я могу оторвать твои уши и скормить их голодному дельфину. У тебя много частей, Хэдли, и там много дельфинов, — я повернул его голову в сторону моря, а затем сильно хлопнул его по спине, заставив споткнуться на пути за моей сестрой.

Он оглянулся на меня через плечо, шок укоренился в его чертах.

— Он мертв? — прохрипел он.

— Да, — подтвердил я. — И она так и не попрощалась с ним. Так кто теперь сука?

— Блядь. — Он провел пальцами по волосам, а затем в мгновение ока скрылся от нас, выкрикивая имя моей сестры. Мне было интересно, найдет ли он ее, учитывая, что она отлично умела прятаться, когда хотела. Но с другой стороны, Хэдли был Вампиром с явным пристрастием к ее крови, так что у него, вероятно, был полуприличный шанс.

Я повернулся к Грейсону, который потягивал пиво, поглядывая на меня с бревна. Он был не из тех, кто любит драмы, скорее, он был тем парнем, который плывет по течению. — Этим двоим действительно нужно просто поговорить друг с другом.

— Не знаю, чувак, Афина так просто не отпускает дерьмо, — сказал я. — Извинения не помогут.

— Да… — Грейсон встал и посмотрел через мое плечо, привлекая мое внимание к Максу, который бежал по пляжу. Я повернулся, чтобы посмотреть, как он несется, одетый в черную рубашку и джинсы, его брови нахмурены, а глаза устремлены на обнаженную Джеральдину в воде.

— Джерри! — крикнул он, но если она и услышала его, то не подала никаких признаков, продолжая покачиваться и подпрыгивать в воде, подняв руки над головой, а члены О.С.Е.Л. вокруг нее подражали ее движениям. — Надень хотя бы бикини!

Она оглянулась через плечо, ее багровые волосы прилипли к спине, и ее взгляд устремился на него, когда он начал пробираться к ней в полностью одетом виде. — Тогда как же мои сладкие лепестки будут впитывать эротическую силу Венеры, пока она движется в своем славном ретроградном движении, глупый ты сибас?

Джеральдина подпрыгнула в воздух, сделала поворот на восемьдесят градусов и приземлилась перед ним, огромные сиськи подпрыгнули и почти ударили его по лицу, когда он добежал до нее.

Джастин стоял рядом, его губы разошлись, его взгляд следил за покачиванием грудей Джеральдины на поверхности воды, и Макс бросился на него со свирепым рычанием. Волна воды хлынула на его спину, увлекая его под волны и исчезая в том, что, скорее всего, было для Джастина водным концом.

Я захихикал, когда Джеральдина покачала головой и вернулась к своему танцу.

Голова Джастина показалась над водой, но его снова потянуло вниз, его крик оборвался, когда Макс унес его в морские глубины.

Боже, я обожал этого парня.

Рука Калеба легла мне на спину, и я вздрогнул от его прикосновения, поняв, что это он, еще до того, как посмотрел в сторону и увидел, что он отхлебнул еще рома. Я выхватил бутылку из его рук, плеснув ромом ему на лицо и заставив его выругаться, прежде чем мои губы сомкнулись вокруг горлышка, и я допил содержимое.

Мои мысли были в очень туманном спектре, и я глупо улыбнулся ему, позволяя бутылке выскользнуть из моих пальцев, и мой взгляд зацепился за луну, восходящую прямо над его головой, освещая его серебристым светом.

— Не шевелись, — прошептал я, доставая из кармана свой новый атлас. Я протянул руку, слегка взъерошив его волосы и уложив золотистый локон так, чтобы он падал ему на глаза.

— Что ты делаешь? — спросил он с ухмылкой.

— Тсс, дай мне поработать, — вздохнул я. — Попридержи эту ухмылку.

Я коснулся уголка его губ, и его глаза загорелись, когда я немного потянул их вниз, придавая ему достаточно интенсивный, но в то же время чисто сексуальный вид. Я и раньше ставил его в разные позы для фотографий для журналов, так что в этом не было ничего особенного. За исключением того, что эта фотография могла быть исключительно моей.

Я поднял атлас, навел камеру и снова протянул руку, взял его за подбородок и повернул его голову на дюйм влево, слегка наклонив вниз, отчего его глаза затенялись, а свет позади него становился все интенсивнее.

— Идеально, — сказал я, сделав снимок и ухмыляясь результату, показывая фотографию ему.

— У тебя наметанный глаз, — сказал он, выхватывая атлас из моих рук и запуская Фейбук.

— Нет, подожди, — запротестовал я, желая сохранить этот снимок для себя, но он уже загружал его.

Он скользнул рукой по моим плечам, притянул меня ближе и сфотографировал нас, но я в последнюю секунду сверкнул волчьей улыбкой, так что на снимке я не дулся. Он добавил ее в пост и начал что-то печатать, отодвинувшись от меня, чтобы я не видел.

— Что ты делаешь, Кэл? Признаешься мне в любви? — шутливо спросил я, но какая-то часть меня внутри жалобно заскулила, когда я укололся о свои собственные слова.

Он фыркнул. — В твоих мечтах, — сказал он.

— Мои мечты приберегаются для более интересных сценариев, — легкомысленно ответил я, делая вид, что мне все равно. А на самом деле мне было очень даже не все равно.

Он закончил писать и бросил мне мой атлас, и я словил его в воздухе. В следующую секунду Калеб оказался у меня за спиной, запустил вокруг нас заглушающий пузырь и заговорил низким голосом рядом с моим ухом. — Например, как ты трахаешь одного из своих лучших друзей?

Мое горло сжалось, завязываясь в узел, и я с рычанием повернулся к нему. Он обошел меня, встретившись со мной взглядом, в его взгляде вспыхнула какая-то темная эмоция.

— Если бы мы трахались, ты бы влюбился в меня, — рассмеялся я, изображая лучшее представление, которое мог себе представить. — Я знаю, как сделать так, чтобы это ничего не значило.

Зачем я это говорю? В какой-то жалкой попытке уверить его, что он может обладать мной, и я не превращу это в нечто странное для него? Клянусь звездами, я был жалок. Но ром говорил «да», Венера говорила двойное «да», а мой член был в области бесконечного «да», так что вот он я, обещающий не влюбляться в мужчину, в которого я уже влюбился примерно в тот момент, когда он купил мне билет на Луну, и я был бессилен помешать этому.

— Я это прекрасно понимаю, — ледяным тоном сказал он, и я не был уверен, чем именно я его разозлил, но, похоже, так происходило всегда, стоило нам потрахаться. С другой стороны, возможно, это было просто потому, что Тори здесь не было, и он хотел чего-то быстрого и легкого, пока она была вне поля зрения. Казалось бы, это был глупый поступок, но опять же, Венера сегодня работала, и было не так-то просто противостоять небесным желаниям.

— Ты ведь не привязываешься, Сет? — подтолкнул он. — Я всего лишь один в длинной череде завоеваний, но разница в том, что я не хитрый бета или омега, я Альфа.