Мы вдвоем вышли на улицу и увидели, что стражники все еще на месте, и все они в тревоге смотрят на нимфу, шагающую в нескольких дюймах от их принцессы.

— Мигель больше не в плену, — твердо заявила я им. — Поэтому вам нет нужды охранять пустую камеру. Идите… съешьте несколько рогаликов или еще что-нибудь. А когда Джеральдина начнет волноваться из-за моего маленького приключения, скажите ей, что я вернусь к ужину.

Я достала из кармана мешочек со звездной пылью и бросила его Мигелю, не дожидаясь их ответа, направила свою собственную магию на защитные барьеры, которые защищали остров от использования звездной пыли, прежде чем взломать их настолько, чтобы пропустить нас. Мигель без колебаний достал щепотку мерцающего вещества и швырнул ее нам на голову, после чего мы скрылись от потрясенных стражников так быстро, что я даже не заметила, как они исчезли.

Звезды выплеснули нас в сердце леса, деревья были густыми, а полог над головой закрывал все признаки неба.

Я подняла руку, чтобы зажечь фейлайт, но Мигель поймал мое запястье, покачав головой.

— Если они поймут, что фейри близко, то спрячутся так, что мы можем их вообще не найти, — предупредил он. — Тебе придется следовать за мной, пока мы не доберемся до места Верховной Нимфы.

— Это как королева нимф? — спросила я, сдаваясь и отпуская магию, которую я притягивала к себе, не произнося ни слова.

— Наши лидеры больше похожи на шаманов, чем на монархов, — ответил он. — Мудрейшие из нашего рода, поднявшиеся до своих постов, доказав, что они достойны этой роли. Когда-то и я был причислен к их числу. Но это было очень, очень давно.

— До того, как тебя принудили уйти? — спросила я, и он серьезно кивнул. — А с тех пор ты сюда возвращался?

— Нет.

Мигель поднял руки и начал двигать ими в незнакомом порядке, его пальцы менялись, превращаясь в щупы его вида. Я заставила себя оставаться на месте, не отступать от того, что могло с такой легкостью пронзить мое сердце и вырвать из меня магию и жизнь. Вместо этого я наблюдала, как он начал пощипывать воздух, словно играя на нем, как на музыкальном инструменте; вокруг нас нарастал гул, когда из ничего начал образовываться мягкий туман, цвет которого бледнел по мере того, как он играл, пока наконец не стал достаточно ярким, чтобы испускать серебристое сияние.

— Так мой род освещает путь, — сказал он с мягким благоговением в голосе, которое заставило меня подумать, что тени, которые он только что призвал, были совсем другими, чем те, которые Лавиния считала своими.

Руки Мигеля снова превратились в обычные пальцы, и я мысленно похвалила себя за то, что не вздрогнула и не отшатнулась во время всего этого процесса.

Бледный туман висел в воздухе над нами, освещая почти невидимую дорожку среди деревьев, и я пристроилась рядом с Мигелем, когда он начал идти по ней.

— У тебя здесь есть семья? — тихо спросила я, и Мигель вздохнул, медленно кивнув.

— У меня была жена и три дочери, — признался он. — Мои дети были такими маленькими, когда меня забрали отсюда, что вряд ли я узнаю их сейчас, — его голос был безнадежным, надломленным, и я поняла, что он потерял в этой войне столько же, сколько и любой из нас. — Я никогда никого не любил, кроме моей Октании, — добавил он. — Но я не ожидаю, что она ждала меня. Они все равно узнают, даже если поймут, что это не по моей воле, они узнают, где я находился и кем стал. Она узнает, что я был женат на другой, что я стал отцом ребенка, который ей не принадлежал…

— Черт, — сказала я, потому что действительно, что еще можно было сказать на это? У него украли всю его жизнь, заставили жениться на той, кого он не хотел, поработили до того, что он стал отцом ребенка от нее. Я знала, что тени взяли его в плен, но только сейчас поняла, как глубоко они должны были проникнуть в него, чтобы лишить целой жизни и оставить его податливым к прихотям тех чудовищ, которые заковали его в цепи.

— Ива, — вдруг сказал он, и я не поняла, почему он указал на случайное дерево, пока не перевела взгляд в указанном им направлении и не увидела его своими глазами.

Дерево было огромным, его листья представляли собой тонкий, невероятно толстый щит, который полностью скрывал ствол от глаз. Вокруг него лениво сновали светящиеся голубые и зеленые светлячки, а аромат хвои и снега проникал в мои внутренности, и я ощутила, что поддалась чарам его красоты.

Мы бесшумно двинулись к нему, деревья шевелились под дуновением ветерка, которого я не чувствовала, словно они поворачивались, чтобы следить за нашим продвижением, и волоски на моей шее встали дыбом.

Шелест усилился, ветви ивы внезапно расступились, и бледно-серый свет ослепил меня, как только он показался внутри.

Я подняла руку, чтобы прикрыть глаза, и прищурилась, продолжая двигаться по опавшей листве. Мягкий хруст моих шагов был единственным подтверждением того, что я все еще двигаюсь, поскольку я потеряла всякое ощущение себя, сосредоточившись только на этом свете.

— Ты должна поддаться его зову, — сказал Мигель откуда-то издалека и одновременно близко.

— Зову чего? — я вздохнула, но ему не нужно было отвечать, ибо его прикосновение к моей душе дало мне понять, что он имел в виду.

Это было похоже на то ощущение, когда я путешествовала душой, чтобы найти Дарси, — такая инаковость, словно я вся и ничего во мне не двигалось. Но на этот раз я не покидала пределов своей плоти, не было прилива адреналина, за которым последовало бегство в чистом виде, моя связь с телом сохранялась, ноги двигались на зов силы, и как бы это меня ни пугало, я просто сдалась.

Серый свет становился все ярче и ярче, пока мы не были поглощены им полностью, поглощены им и унесены сразу куда-то прочь от того места, где мы были, но при этом почему-то казалось, будто оно было у всех на виду, скрытое от нас до сих пор.

Я моргнула сквозь пальцы своей все еще вытянутой руки, когда я вновь вернулась в свое тело, вокруг нас воцарилась тишина, хотя я чувствовала, что многие глаза обращены в нашу сторону.

Я опустила руку и проглотила комок в горле, глядя на собравшуюся толпу: по меньшей мере пятьдесят нимф, как в человеческой, так и в измененной форме, полностью сосредоточили свое внимание на нас, некоторые с оружием в руках, другие направили свои чудовищные зонды на наши сердца. Они носили простую одежду, их накидки и шали были нейтральных цветов и предназначались для защиты от холода.

— Похоже, они нас не ждали, — прошипела я Мигелю, который сделал шаг вперед, чтобы встать между мной и нимфами, которые начали концентрировать свое внимание на мне, и несколько тихих скрежетов нарушили тишину, когда они почувствовали мощь моей силы.

О да, это была отличная идея, я только что вырядилась, как вкусная закуска для вечеринки Нимф, а потом улизнула посреди ночи, никому не сказав, куда иду, по слову человека, чья тёща привязала себя к гребаной шапке. О чем, черт возьми, я только думала? Я была… на семьдесят шесть процентов мертва. Факт.

— Мигель? — изумленно спросила женщина в задней части толпы.

Внезапно все взгляды переместились с меня на него, раздался ропот, когда они узнали его и преодолели шок от нашего появления.

— Мне так много нужно рассказать всем вам о последних двадцати годах, — сказал Мигель, раскрыв руки перед собой в жесте мира. — Так много, много вещей, которые la Princesa de las Sombras совершала в своем стремлении к господству над тенями. О том, что мне пришлось делать как ее пленнику, — его голос дрогнул от того, что, несомненно, было стыдом.

Я шагнула к нему, положив руку на его плечо в знак солидарности.

— Не вините его за тот ад, который он пережил, пока его здесь не было, — твердо сказала я, слишком хорошо зная, каково это — быть под принуждением того, кого ты ненавидишь. И я выдержала гораздо меньший срок, чем он. — Теперь он снова свободен. И он использовал эту свободу, чтобы попытаться сопротивляться, а также чтобы найти меня и привести сюда. Вы знаете, кто я?