Данный вид церемонии наиболее эффективен для людей с очень развитым поэтическим и эстетическим чувством. Совершенно очевидно, что символическое представление того, что раньше было фактическим духовным процессом для почитаемой Личности, не может не породить в теурге, за счет игры его воображения, высшего сочувствия и ощущения гармонии с этой Личностью, что и является высшей целью драматического представления. Короче говоря, в драме маг воображает себя богом, переживает за него все с ним происходящее, испытывает тождественные ощущения, а слова, которые во время действия им произносятся, служат дополнительным средством создания чувства еще большей идентичности.
Именно это свойство драматических ритуалов заставляло несколько поколений магов не очень высокой степени посвящения использовать во время церемоний, помимо определенно театрального реквизита — масок и одежды, театральные же приемы, например гротеск. С центральной темой драматического ритуала мы сталкиваемся часто, наблюдая либо за проведением мессы в католической церкви, за ритуалом посвящения в младшие адепты ордена Золотого Рассвета или получения третьей степени (градуса) масонства, либо за дионисийскими празднествами в «Вакханках».
В каждом из этих случаев в драматической форме повторяется жизнь просвещенного адепта, иначе говоря, в магической форме разыгрывается спектакль, центральная тема которого — жизнеописание существа, чье сознание стало божественным. Театральными средствами рисуется образ человека, который умирает фактически или в мистическом смысле, а затем воскресает, но уже как бог, излучающий божественную мудрость и силу. Именно потому, что для древних египтян Осирис был лучшим из примеров того, как личность может преодолеть свою связь с человеческим, обрести единение с Божественным и остаться для будущих поколений людей символом возрождения, в различных главах «Книги мертвых» умерший, обращаясь к судьям в Зале Судилища идентифицируется с ним.
Драматический ритуал, который древние египтяне выполнили с целью вызывания Осириса в Абидосе, представлял собой театрализованное представление, состоящее из восьми действий. В первом показывалась процессия, где древний бог смерти, Упвавет, прокладывал путь Осирису. Во втором действии сам великий бог
являлся в священной ладье, куда также позволялось зайти немногим, наиболее ярким паломникам. Путь ладье преграждала толпа актеров, представляющих прислужников и стороников Сета, врага Осириса... Затем следовало сражение, в котором, однако, противники наносили друг другу раны настоящим, а не бутафорским оружием... Скорее всего, сражение имело место в третьем действии и служило аллегорическим подтверждением триумфа Осириса. В четвертом на сцену выходил Тот и искал тело поверженного божества. После этого шли церемонии подготовки к погребению Осириса, затем похоронная процессия направлялась в пустынный храм, находящийся неподалеку от Абидоса, где Осириса клали в гробницу. Следующим действием была великая битва между Гором (сыном Осириса и Исиды), мстящим за смерть отца, и Сетом. В последнем акте появлялся сам воскрешенный Осирис и во главе триумфального шествия входил в храм в Абидосе.
Но мистерии, театральные представления, в которых имитировались земные дела бога, разыгрывались не только в честь Осириса, но и в честь Исиды, Хатора, Амона, Пашта и других богов и богинь, не имевших своего земного воплощения. Целью групповых драматических ритуалов в их честь был вызов их.
В католической мессе поминается божественная жизнь и служение Сына христианского Бога, смерть Спасителя на кресте, Его последующее воскрешение в славе и вознесение на небеса. В прошлом празднование мессы сопровождалось роскошными процессиями и пышными, помпезными мистериями или театрализованными представлениями; и здесь же следует признать, что в отсутствие магических приемов весь внешний эффект немногого стоит. В ритуале посвящения в третью степень (градус) масонства разыгрывается драматическое действо гибели великого мастера, Хирама Абиффа, и его последующее воскресение при помощи магического приема, после чего звучит то самое утерянное магическое слово, воскресившее X. А.
Прекрасной постановкой и оформлением отличается принятый в ордене Золотого Рассвета ритуал посвящения в младшие адепты; здесь показывается очень насыщенная, богатая разнообразными событиями, в том числе и путешествиями, жизнь основателя ордена розенкрейцеров Христиана Розенкрейца3 как символа Иисуса Сына Божьего.
Цель его также состоит в том, чтобы через сострадание, воздействующее на чистое воображение, теург смог идентифицировать себя с образцом сознания, символом которого был Розенкрейц, и чья жизнь перед ним разыгрывается. В одной из сцен ритуала, наиболее значительной и яркой, слуга иерофанта (верховного жреца) предстает перед другими участниками действа как бы мертвым, лежащим в пастосе, в мистической гробнице. С помощью молитв и заклинаний адепт символически воскрешается, каковым действием подтверждается пророчество, высказанное когда-то великим основателем. В торжественный час воскрешения, когда адепт выходит из пастоса, где он был погребен, уже в образе Христиана Розенкрейца, старший адепт произносит триумфальную фразу:
«А я знаю, что Искупитель мой жив и что восстанет он в последний день на земле. Я есть путь, истина и жизнь, никто не придет к Отцу моему, кроме меня. Я — очистившийся; я прошел через врата тьмы к свету, я боролся на земле за добро; я завершил работу свою; я вошел в Невидимого. Я — солнце в его восходе. Я прошел через час облака и ночи. Я — Амон, Сокрытый, тот, кто открывает день. Я — Осирис Оннофрис, Оправданный. Я — Бог Жизни, торжествующей над Смертью; нет во мне ничего, что бы не принадлежало богам. Я — приготовитель пути; спаситель, ведущий к свету. Да будет свет во тьме. Прежде был я слеп, но теперь я прозрел. Я — тот, кто примиряет с Неизъяснимым. Я — обитатель Невидимого. Пусть снизойдет яркий блеск Божественного Духа».
Эту поэму экстаза не следует рассматривать как просто набор звучных словосочетаний. Если адепт выполняет магическую работу должным образом, правильно, если он совершенно вошел в соответствующую магическую форму, полностью идентифицировался с сознанием Бога, то тогда другие участники церемонии почувствуют восторг, степень которого будет равна силе финального торжественного обращения.
Наиболее общепринятые формы драматического ритуала применительно к инициациям происходят, с небольшими отличиями, почти так же. Сначала неофит, одетый в черную мантию, входит во внутренние комнаты Храма Инициации, где ему немедленно завязывают глаза, а талию обвязывают шнурком, затем он в сопровождении Стража подходит к возвышениям, находящимся в четырех главных точках, где сидят представители высших званий. Повязка на глазах неофита символизирует слепоту всего иллюзорного мира и невежество, в котором плавает человек нераскаявшийся, безвольная жертва трагедии — болезненного рождения, упадка и смерти. Тройная обвязка шнуром символизирует три основных элемента: Огонь, Воздух и Воду; черная мантия — символ тьмы жизни, а также Сатурна, который есть смерть, жнец всех людей. Неофит несколько раз обходит Храм, и в это время представители высших званий, а также высоких благодетельных богов, в недалеком теперь будущем — его наставники в магии, требуют от него рассказать о своих целях и устремлениях.
Как видим, вся процедура немедленно вызывает в нашей памяти «Книгу мертвых», где в главе CXLVI1 и в следующих за ней, ангелы и боги, хранители священного Пилона, врат, через которые усопший проходит на пути в Аментет, требуют от него рассказа о своем деле. В ответ на вопрос о том, известно ли ему имя стража, — следует понимать, что это не имя, а символ, — и после заявления усопшего о том, что он пришел отвечать перед Тотом и тем снискать высшую мудрость, ангелы и боги по очереди дают усопшему разрешение войти. «Проходи, — говорит страж Пилона, — ты чист».
Каждый желающий может увидеть в Британском музее превосходный ритуал инициации, называемый «Мистерия Судилища Души», восстановленный М. У. Блэкденом по тем главам «Книги мертвых», в которых рассказывается о восхождении усопших к Залу Судилища и о их последующем блаженстве на Острове Истины. Он совершенно ясно, в красочном, ярком стиле, показывает, что, вполне возможно, тексты, дошедшие до нас под названием «Книга мертвых», некогда составляли части, ритуала, использовавшегося в те дни, когда Египет, управляемый верховными жрецами, фараонами и адептами, достиг своего наивысшего расцвета.
