В каждой из областей повседневной жизни мы трудимся, порой с великолепным результатом, но сколь бы значительны они ни были и какие бы усилия мы при этом ни затратили, сколько бы пота ни пролили, мы не высечем и искорки созидательной идеи, и нас не охватит необъяснимый восторг. Эти внешние атрибуты гения — терпение, забота и трудолюбие — служат всего лишь проявлением избытка энергии, проистекающей из скрытого центра сознания. Это всего лишь признаки средств, по которым узнается гений, стремящийся показать идеи и мысли, роящиеся в сознании и преодолевшие границу, которая искусно отделяет суетное мирское от божественного.
Гений вызывается или происходит от духовного опыта высшего интуитивного порядка, побочным продуктом которого он является. Именно опыт, громом нисходящий с эмпирея, сверкающий молнией с трона Юпитера, приносит мгновенное вдохновение и все преодолевающую правоту, равно как и исполнение всех желаний ума, и эмоциональный настрой.
Я не стану исследовать первопричину этого опыта, знакомого редкому числу лиц, чья жизнь с самых ранних и порой до последних дней была им благословлена. Подобное исследование неминуемо уведет меня далеко в сторону, в царство метафизики и философских тонкостей, к предметам, которых я в данный момент не хотел бы касаться. Однако размышление вполне может выразиться в одном очень значительном факте.
Те, кто получил титул гения и считается величайшим среди людей, становились в свое время прямыми участниками опытов, о которых я говорю. Возможно, это отчасти и обобщение, но тем не менее оно несет на себе печать истины.
Многие другие, куда как менее великие, чья жизнь также была отмечена аналогичной счастливой привилегией, смогли благодаря ей закончить значительные труды в мирских сферах, например в искусстве, труды, которые иначе завершить было бы невозможно.
Более или менее логическим постулатом, который можно считать прямым следствием предыдущего предположения, будет следующий — если бы было возможным методами психологической и духовной тренировки вызвать данный опыт в сознании современных людей, как мужчин, так и женщин, то все человечество в целом возвысилось бы до понимания самых величественных концепций, появилась бы новая раса сверхчеловеков. Именно к этой цели и стремится эволюция, эти задачи ставит перед собой и природа во всех ее царствах.
С начала времен, с момента появления на авансцене эволюции человека разумного, уже существуют технические приемы духовного постижения с помощью средств, которые можно считать истинной природой человека и, более того, благодаря которым и развивается гений высшего порядка. Я вынужден прибавить, что гений считается всего лишь побочным продуктом и земным отблеском или проявлением открытия орбиты своего личного звездного «я» и никогда не рассматривался источниками этой Великой Работы достойной целью вдохновения. Фраза «Познай самого себя» была высшим правилом, дававшим толчок их высоким устремлениям.
Если созидательность гения является результатом раскрытия потаенного внутреннего «я» и прикосновения к источнику универсальной энергии, если осенило вдохновение, принесенное Музой, как стимул проявить творческий подход в одном из видов искусства или в какой-либо иной сфере деятельности, тем лучше. В начале тренировки, однако, этих мистиков — а именно так называют источников подобных творцов, — совершенно не интересовал материальный результат, они стремились к результату исключительно духовному.
Их главной целью было самопознание и самораскрытие. Здесь приставку «само-» я использую в возвышенном, духовном, трансцендентном смысле.
Если источником искусства служит выразительность души, слышащей и видящей там, где внешний разум не ощущает ничего, кроме пустоты и тьмы, тогда очевидно, что мистицизм является единственным и, возможно, величайшим из искусств, апофеозом артистического устремления и выразительности. Мистицизм, по какой-то сентиментальной прихоти Природы, во все времена был и сейчас является самым священным из всех искусств.
Мистик действительно несет в груди своей то же спокойствие, которое многие столетия запечатлели на бесстрастном лике священнослужителя, поднятого на алтарь. Он — признанный посредник и глас, в его руках находятся ключи от обоих врат. Он, как признают века и его духовные чада, ближе других допущен к Святилищу и направляется непосредственно духом. Именно поэтому во все времена его успехи являются успехами других. Но в последнее время, как это ни горько признать, в результате нового, развращающего и разрушающего действия Люцифера он все чаще и чаще терпит неудачу. Плохой поэт или плохой музыкант — это только упрек тому или иному виду искусства, имена их просто сотрутся из памяти людей.
Шарлатан же или самозваный лжемаг несет зло миру. Вместо того, чтобы нести сынам человеческим, как это обязательно для мага, мягкий свет духа, он, напротив, скрывает его, набрасывает на него мрачное плотное покрывало. Именно по этой причине лжемаг всегда был одинок, и стремились к нему немногие. Прославленный блаженными творениями искусства и речами пророков всех веков, он неизъяснимо и незаслуженно терпит страдания и унижения от них, ибо они, подобно ему, тоже являются мистиками. У него никого нет, он втянут в субъективное уединение. Следуют за ним лишь те, кто также владеет ключами, это они поют ему славу и дифирамбы.
Мистик ищет не умозрительного познания себя, не чисто интеллектуальной философии вселенной, хотя и это также имеет место. Мистик ищет более глубокого уровня постижения. Несмотря на всю риторику об абсолютности разума, логики и философы всех времен внутренне были убеждены в неадекватности и несостоятельности своих самых фундаментальных рационалистических доктрин. Они понимали, что в них есть и элемент противоречия, сводящий на нет все логические умопостроения в вопросах, касающихся высшей реальности.
Ярчайшим доказательством может служить вся история философии. В то, что только трансцендентный разум, умиротворенный, как лагуна в безветренную погоду, спокойный и открытый, способен, подобно зеркалу, отражать частицу вечности, верили только истинные мистики, чей опыт давал им такое право.
Только когда застывают или выходят за свои границы видоизменения самого принципа мышления, когда вечный круговорот, которым характеризуется обычный разум, прекращается и сменяется безмятежным спокойствием, могут возникнуть духовные видения, и проявляется тот величественный вековой опыт, отражающий всю сущность теплым вдохновением и полнотой, глубиной грез высшего, всеобъемлющего порядка.
Методологически мистицизм подразделяется на две основные части. Первой является магия, о которой далее автор и будет говорить, и второй — йога. Сейчас настало время дать ответ критикам, испытывающим неприятие к мистицизму, под которым понимают процессы, в том числе йогу и созерцание, и считающим магию занятием весьма отвлеченным, абстрактным и бездуховным. Данная характеристика неточна хотя бы потому, что в корне противоречит главному — и магия, и йога дают вполне реальные результаты, что я и собираюсь доказать.
Йога и магия — первая является методом рефлективным, вторая экзальтативным — различные части одного и того же процесса, который определяется термином «мистицизм». Однако очень часто значения их путают либо неправильно понимают.
В данной книге вы будете постоянно сталкиваться со словом «мистицизм», поскольку этот термин единственно правильный для определения мистического или экстатического взаимоотношения между «я» и вселенной. Он выражает отношение личности к более восприимчивому, всеобъемлющему сознанию либо внутри себя, либо вне себя, когда, выходя за пределы собственных потребностей, обнаруживает, что находится в дисбалансе с чем-то более значительным и гармоничным. Если это определение находится в соответствии с нашими взглядами, тогда становится очевидным, что магию, также изобретенную и завещанную с целью завершения того самого необходимого взаимоотношения, хотя и различными методами, нельзя противопоставлять йоге, и, следовательно, вести разговор о недостатках одного и заслугах другого попросту бессмысленно. С точки зрения более тонких аспектов магия, равно как и лучшее из йоги, является частью мистицизма, системы всеобъемлющей.
